– Зачем ты ходила к Лизе?

– Я не ходила к ней, я была в торговом центре и увидела ее случайно.

– Зачем подошла? Зачем заговорила? Зачем, Жанна?

Она вдруг бьет по столу ладонью, и на нас начинают оглядываться остальные посетители.

– Потому что я волнуюсь! Потому что тебя как подменили, когда она вернулась! Ты не ночуешь дома, Леша! Где ты был сегодня?!

– Я предупредил, что буду работать. Ты сказала, что свободна и посидишь с Артемом.

– Дело не в Артеме!

– Да нет, в нем. Это мой сын, а ты – его няня. Была…

Я не собираюсь заканчивать эту фразу так, но это какая-то почти подростковая реакция на давление. Как только с меня требуют отчеты и пытаются призвать к ответу, я огрызаюсь и делаю больно.

– Ты что, меня не просто бросаешь, но еще и увольняешь?

– Я не вижу другого выхода. Прости.

Она откидывается на спинку дивана. Я испытываю странн чувство – сожаления и облегчения. Когда-то я думал, что отношения с Жанной идеальны. Без обязательств, без ревности, спокойные и размеренные. Она на меня работает, она со мной спит, не создает проблем и  сложностей. В этом идеальном уравнении я забыл об одном: Жанна – человек. И она имеет право влюбиться.

Кажется, я забыл, что влюбиться в меня вообще возможно.

– Не могу поверить, что ты просто выставляешь меня за порог, едва она вернулась.

– Я не должен был так вести себя с тобой.

Мне хочется ее успокоить, сказать, что выплачу ей зарплату за три месяца и, если будет нужно, дам любые рекомендации для нового места, но все это выглядит так тупо, что я молчу. А с экрана ноута смотрят светлые и просторные апартаменты, в которые так и просится Лиза.

Твою же мать… я даже в момент, когда должен быть с другой женщиной, думаю о бывшей.

– Я могу хотя бы попрощаться с Артемом?

– Да. Конечно.

В этом, на самом деле, вся беда нянь. Они привязываются к детям, а дети – к ним. И если взрослая женщина с педагогическим образованием может отделить работу от чувств, то ребенку сложно объяснить, что улыбчивая и добрая Жанна уходит, потому что всего лишь выполняла свою работу и получала от папы деньги.

Неподалеку спортшкола, где у Темыча тренировка. В полном молчании мы обедаем, в ожидании ее конца. Сегодня я сам хочу забрать сына, отвезти его куда-нибудь погулять и… не знаю, поговорить? Меньше всего я хочу рассказывать ему, что мама вернулась, но мне так хочется с  кем-то поделиться. Я не могу говорить о Лизе с Вадимом, к горлу подкатывает противный ком от воспоминаний о ночи, когда я очень сильно ненавидел бывшую жену. А больше у меня никого нет. Нельзя перекладывать на ребенка свои проблемы, но Артем – единственный близкий, оставшийся у меня.

Кожей ощущая обиду Жанны, я расплачиваюсь за обед. Мы вместе, храня все то же напряженное молчание, идем сначала за Темычем, а потом к машине. Я отвезу их домой, где мы скажем, что Жанна уходит – и передо мной встанет миллион задач, которые стоит решить.

Мне нужно вернуться в жизнь сына, понять, что я собираюсь делать с присутствием Лизы, докопаться до прошлого Герасимова и вдохнуть, наконец, полной грудью.

– Ты сегодня тоже работаешь? – спрашивает сын.

– Нет, сегодня мы с тобой будем заниматься мужскими делами: закажем пиццу, посмотрим «Звездные войны» и покатаемся вечерком на снегоходе, если будет хорошая погода.

– Ура-а-а! – радуется Темыч.

Даже не знаю, чему он радуется: развлечениями или тому, что я буду дома. С каждым годом в Артемке все больше Лизиных черт. Интересно, он помнит мать? Еще скучает? Дети быстро адаптируются к новым условиям.

– Что это? – спрашивает Артем.

Я не могу отвлечься от дороги, но Жанна, кажется, немного оттаивает.

– Что там у тебя, малыш?

– Это же «Сокол тысячелетия»! Его мама принесла, да?! Мама?!

От неожиданности я не успеваю затормозить и едва не въезжаю в зад какому-то датсану. Водитель возмущенно высовывается из окна и что-то мне кричит, но я не разбираю слов. Бросаю взгляд в зеркало – и вижу в руках сына проклятую игрушку, оставленную Лизой.

– Мама обещала! Она обещала, что подарит мне «Сокол»! Папа?! Это ведь мама?! Мама прислала, да?!

– Артем! – неожиданно резко обрывает его Жанна. – Прекрати!

– Нет! Это мама мне подарила! Это «Сокол тысячелетия»!

– Твоя мама ушла! Она тебя бросила, ясно?!

– Жанна! – рявкаю я так, что умолкают все: Темыч, Жанна, радио и даже водитель датсана.

Я нахожу ближайшую парковку магазина и останавливаюсь, потому что больше не могу спокойно вести машину. Притихший испуганный Темка прижимает к себе игрушку, как самое большое сокровище. Мне становится жаль его до ноющей боли в сердце: конечно, он помнит маму. Помнит ее улыбку, мягкие теплые руки, колыбельные и сказки перед сном, блинчики по утрам, сотни подаренных игрушек. Пластиковый «сокол» – не игрушка, не очередной космический корабль в космопорте, что устроен в игровой дома. Это привет от мамы, мостик от Темки к Лизе. Он безошибочно узнал, что игрушка от нее не потому что запомнил давнее обещание, а потому что она страстно хотела подарить ему подарок. Может, надеялась на то, что Артем поймет привет?

Сын с такой надеждой смотрит в зеркало, ловит мой взгляд, что я окончательно и бесповоротно понимаю: попал.

– Все, – тихо говорю Жанне, – давай, прощайся.

– Леш…

Она всерьез испугалась, но совершенно напрасно: я уже потерял способность чувствовать злость. Мне только хочется закончить все как можно скорее, обида и ревность Жанны камнем давят на душу.

– Леш, я просто…

– Мы не поедем домой. Все, говори Артему «пока» – и я вызову тебе такси.

– А если я скажу, что не хочу?

Она оглядывается на Темку. Он, конечно, понимает: что-то происходит, и, как всегда, внимательно на нас смотрит, ждет.

– Тогда я просто вызову тебе такси. Я устал, Жанна, я хочу провести время с сыном. Зайдешь завтра за расчетом к Алевтине.

Несколько секунд она угрюмо смотрит перед собой, нервно постукивая костяшками пальцев по колену. А потом, едва слышно выругавшись, просто выходит из машины, напоследок хлопая дверью.

– Жанна обиделась? – спрашивает Артем. – За что?

– Жанна больше не будет у нас работать, Тем. Она… увольняется.

– Потому что мама вернулась?

Господи, как сложно.

– Жанне не нравится мама, – вздыхает он.

– Она что-то о ней говорила?

Сын пожимает плечами. Мне жизненно необходимо подышать, вдохнуть чистый морозный воздух и пройтись.

– Давай-ка сходим погулять, ладно, Темыч? В парк неподалеку.