понять из сказанного. Так «оборотень» превратился сначала в волка-оборотня, а затем в Волкова. В Волкова из рода полоцкого князя-оборотня.

Теперь история сорокалетней давности: в этих местах волк крадет младенца, но едва несчастный отец добирается до деревни, дабы поднять соседей и отправиться на зверя, в Сельцо является хорошо вооруженный отряд с боярином Юрием Волковым во главе. Волков из рода Всеслава Брячиславича — оборотня из оборотней. Он легко нарисовал в уме две картинки: волк, в зубах которого исходит криком младенец, и довольный, радостный Волков с ребенком на руках. Такое раз увидишь, ни за что не забудешь. Неудивительно, что, когда Лыжин услышал, что их пленник не кто иной, как Юрий Волков, моментально вспомнил и похищенного волком ребенка, и боярина Волкова — оборотня.

Жизнь в деревне вообще скучная и однообразная, полностью связанная с сезонными работами, портки на жопе лопнут, так лет десять будут вспоминать, хихикая в кулак, а тут такое…

Тот, кто додумался уговорить государя вызвать Волкова в Суздаль и отправить его к Покровскому монастырю, без сомнения, знал о событиях сорокалетней давности и предвидел, какая будет реакция на появление в этих местах знакомого оборотня. Забавно получилось, однако, что он вместе с фамилией взял еще и имя крестного отца, сколько в ту пору было Юрию Васильевичу Волкову? Тридцать, тридцать пять… А теперь, спустя сорок лет, вдруг является Юрий Волков, которому от роду ровно сорок. Неизвестно, запомнили ли местные, как выглядел тот самый Волков сорок лет назад, но уж имя они не могли не запомнить, не каждый же день волки воруют детей и затем… да, здесь все складно.

Меж тем в царицыной келье происходили движения, проснувшийся Хряк пьяными ногами добрался до колодца и, умывшись прямо на улице, зачерпнул ведро воды и понес его в дом, должно быть, отливать побратимов. Зря он это — замерзнут же потом. Но, с другой стороны, уж лучше замерзнуть, чем теплыми даться в руки неизвестно кому.

Волков отвернулся, давая Лешке полную свободу действовать, понимая, что, как бы худо ни было Хрякову, он справится с тем, что ему приказано, его же — Волкова — дело думать.

Итак, чего ожидал враг, посылая Волкова к монастырю? Того, что мужики, признав в нем оборотня, возьмут в руки вилы. Более чем вероятно. Хотя вряд ли он мог надеяться, что Волков позволит себя загубить каким-то сиволапым.

Да, расчет был верен, возможно, и Замятня получил зелье в надежде, что ему удастся опоить Волкова, чтобы потом бесчувственного сдать беснующейся толпе.

Получалось, что все, что казалось логичным и правильным, теперь несло опасность. Ведь то, что было просто и понятно, могло быть заранее просчитано тайным недоброжелателем. Получалось, что полагаться Волков теперь мог лишь на то, что предсказать было невозможно, к примеру, на внезапный арест его делавшим обход караулом. Потому как, даже если бы неизвестный злодей нанял мужиков поджидать Волкова у стен монастыря, откуда они могли знать, что он до утра вообще оттуда выйдет? Логичнее было дождаться рассвета, сходить в церковь, позавтракать, наконец, а уж потом ехать.

Волков еще раз вспомнил, о чем говорили и что делали побратимы в те последние часы, когда он видел их всех вместе. Никому из них и в голову бы не пришло, что ему вдруг взбредет в голову прогуливаться в полном одиночестве. Стало быть, появление караула случайность и последующая встреча с ценным свидетелем Федором — случайность. Тот, кто отправил Волкова с ребятами в монастырь, рассудил, что дознаватель пожалеет молившего его о защите Замятию. Так и произошло, Волков взял бедолагу под свое крыло. Но он не мог предсказать, что Волков выйдет в неурочный час из монастыря, будет арестован и встретится с Федором Черным.

Собственно, кто вообще мог настолько хорошо разбираться в ситуации, чтобы вычислить этого самого Федора — человека, которого сорок лет назад еще и на свете-то не было. Выходило, что Волкову теперь следовало полагаться именно на этого явившегося неведомо откуда человека, равно как и на все возникающие в его жизни случайности.

Ребята постепенно приходили в себя, жаловались на головную боль, тихо материли опоившего их Замятию на чем свет стоит, кляня собственную доверчивость.

— Связал твоего иуду, что дальше делать? — Перед Волковым стоял Федор.

— Он не сказал, чем именно усыпил ребят?

— Как же, сказал, настойка мака, его обычно раненым дают, чтобы спали как следует, сон лечит. Верное средство.

Волков направился к гостевому домику, Федор следовал за ним.

— Если ты напоил ребят и остался здесь, а не сбежал, стало быть, кого-то ждал, — начал с порога Волков. — Говори кого.

— Ну… — Замятня опустил голову на грудь.

— Еще точнее. — Волков распахнул тулуп, сев напротив пленника.

— Если что, я ведению допроса обучен. — Федор прислонился к дверному косяку.

— Чем ты будешь пытать? У тебя ни дыбы, ни… — Замятня внезапно замолчал.

— Я, мил человек, сейчас в женском монастыре, — мягко промолвил Федор, — и у сестер во Христе завсегда спицы для вязания имеются, а у тебя, любезный, такие выразительные глаза… И если Юрий Сигизмундович прикажет, я…

— Неплохая идея, — кивнул Волков.

— Ты не посмеешь государева опричника без суда, без следствия.

В голосе Замятии слышалась неуверенность, он переводил взгляд с Волкова на Черного, потом снова на Волкова.

— Суд? Следствие? Это я суд, и я веду следствие! Ты только что признался в том, что опоил семерых опричников, верных слуг государя и моих друзей. Людей, которые как раз в это время расследовали дело твоей родной тетки. Дело, по которому до сих пор ты шел как свидетель. Кроме того, признался, что сделать это тебя надоумил царев ближник Скуратов-Бельский. И если выяснится, что ты оговорил его… — Волков помотал головой. — Поэтому, а впрочем, время дорого. Если бы ты опоил их, чтобы сбежать, я бы понял. Но ты сделал это, чтобы предать их в руки врагов. И я хочу знать, кто эти враги. Кто придет в монастырь? Когда их ждать? — Он внимательно посмотрел на притихшего Замятию и кивнул Черному. — Федор, приступай.

До последнего Волков не сомневался, что Черный просто пугает Замятию, но тот спокойно снял с себя шубу, оправил пояс и, оглядевшись в пустой комнате и не найдя ничего подходящего, вынул из голенища нож и шагнул к пленнику.

— Не на… Кудесник, Юрий Сигизмундович, я же не…

— Кто приедет в монастырь? — Волков не шелохнулся, когда Федор, взяв Замятию за ухо, поднес к лицу острие клинка. — Или у тебя уши лишние, так мы сейчас это дело подправим.

— Малюта пришлет