– Прекрати, – сердито приговаривал он всякий раз, когда Ксюха возникала на поверхности, попробовав на ощупь его маленькие пятки.

– Скажи, что ты меня любишь, тогда отстану.

– Как же, разогнался! Вымогательница!

– Тогда держись!

Ксюха, взбрыкнув длинными ногами, опять погрузилась в воду, а Саня заранее начал суетиться и дёргаться, окончательно растеряв весь свой важный вид, с которым многие низкорослые мужчины взирают на жизнь. Однако оказалось, что щекотка – не самое страшное, чего ему следовало опасаться в этот момент.

Неожиданно в поле его зрения возник смуглый пацанёнок, телосложением не намного отставший от него самого. Всем своим наглым видом он выражал заинтересованность разыгравшейся перед ним сценой. При этом пацанёнок лениво и вальяжно покачивался на сверкающей от воды чёрной камере, в которой Саня моментально опознал свою собственную.

В руках малолетка держал блеклый полиэтиленовый пакет, в котором хранилось скудное барахлишко молодожёнов.

– Греби сюда, – строго велел Саня, стараясь не обнаружить свою растерянность. И совсем уж нелогично добавил:

– Я вот сейчас тебе уши пообрываю!

Пацанёнок, продолжая дрейфовать на расстоянии, посмотрел на него, как на полного идиота.

Не сводя с воришки полных ненависти глаз, Саня услышал, как за его спиной с фырканьем вынырнула Ксюха. Её лицо было закрыто мокрыми волосами, и она не сразу разобралась в ситуации:

– Никакой реакции… Я стараюсь, стараюсь…

– А ты его за писюн дёрни, – порекомендовал искушённый пацанёнок.

– Это ещё кто?

Ксюха отбросила волосы с глаз и непонимающе уставилась на советчика. Он глумливо засмеялся, отплыл метров на пять подальше и крикнул без всякого уважения к старшим:

– Ныряешь, как утка. Утка-проститутка.

Ксюха внезапно оттолкнулась от вязкого дна и взбудоражила гладкую поверхность ставка резкими сажёнками, намереваясь настичь обидчика и вплотную заняться его ушами. Пацанёнок с равноценной энергией стал удаляться от островка. Переводя дух, Ксюха зависла в воде и вкрадчиво предложила:

– Верни вещи. Дам печенья, сигарет.

– А все туточки, – самодовольно сообщил тинейджер. – С твоими трусами, утка.

Ксюха незаметно гребла в его сторону, но и он шевелил ладошками, отводя резиновое судёнышко на безопасное расстояние. Руки и ноги у девушки начали уставать. Хотя трудно было сохранять хорошую мину при такой плохой игре, она попыталась беззаботно улыбнуться. Спросила:

– Сотню хочешь?

– А где она у тебя? – хитро прищурился пацанёнок. – В одном интересном месте?

За спиной Ксюхи тут же раздалось отчаянное бултыхание. Это Саня, заслышавший про анатомические подробности жены, отважно отцепился от ивняка и отчалил от берега. Вызволять пришлось его самого, а не сумку с вещами.

С трудом возвратив мужа на исходную позицию, Ксюха оглянулась с ненавистью во взоре. Воришка колыхался на поднятых ею мелких волнах и выглядел обнаглевшим до крайности. Успел сообразить, что ситуация находится под его контролем, гадёныш.

Комок илистой грязи, брошенный Саней, обдал его брызгами. Когда Саня, чертыхаясь, полез на берег искать что-нибудь поувесистее, продрогшая Ксюха последовала его примеру. Она надеялась, что её голая спина и то, что ниже, выказывают несовершеннолетнему преступнику убийственное презрение, но гордого выхода на сцену не получилось. После Сани берег совершенно раскис, и Ксюха попросту съехала на четвереньках во взбаламученную воду, зло крикнув мужу:

– Руку подай'… Защитник, блин!..

Она впервые в жизни обратилась к Сане подобным тоном. Растерянный, виноватый, он помог ей выбраться на сушу, а она тут же плюхнулась на траву и вся съёжилась, обхватив поднятые колени руками.

Пацанёнок ржал так оглушительно, что из прибрежных зарослей вспорхнул яркий зимородок и, панически трепеща крыльями, понёсся к берегу. Ксюха проводила пичугу завистливым взглядом, но сама даже не пошевелилась, хотя под ягодицами у неё скопились все острые сучки, которые имелись на островке.

– Пойдём в камыши, – попросил Саня убитым тоном. – Этот. уставился, как кот на сметану.

– Вагончик, камыши… – Ксюха капризно передёрнула плечами. – Надоело.

– Пойдём. Нечего перед ним вышивать.

– А, пусть любуется. Лохматая, ободранная. Теперь ещё в грязи вывозилась, как свинья. Молодая жена называется, блин…

Пацанёнок с пытливостью во взоре дрейфовал неподалёку, пытаясь определить, все ли на месте у взрослой девахи, не расходится ли реальность с порнографическими канонами. Целомудренная поза купальщицы его совершенно не устраивала, поэтому он решил возобновить переговоры:

– Слышь, ты, утка. Покажи!

– Убью, – пригрозил Саня, шныряя уже где-то в камышах.

– Не о тебе речь, – пренебрежительно парировал пацанёнок звонким голосом – Что ты мне интересного показать можешь? У меня такой же, даже больше.

– Заткнись Из камышей вылетела внушительная коряга, но до натуралиста не долетела, шумно плюхнувшись в прибрежную воду и обдав Ксюху брызгами. Она даже не поморщилась. Ей уже было все равно.

– Покажи! – настаивал юный натуралист.

– На! – воспользовавшись ребром левой руки и локтевым сгибом правой, Ксюха продемонстрировала ему символическое изображение одной известной штуковины, которой, кстати, сама была напрочь лишена.

– Не, ты стриптиз покажи.

– А наши вещи?

– Вот они. – Пацанёнок горделиво потряс в воздухе пакетом с добычей.

– Ладно…

– Ксюха! – предостерегающе завопил Саня, но она уже выпрямилась во весь рост и мрачно осведомилась:

– Доволен?

– Не-а! – Пацанёнок радостно заржал. – Дойки у тебя маленькие, смотреть не на что. Хреновый твой стриптиз. Так что извиняйте…

Ошеломлённые молодожёны проводили взглядом пакет, взмывший над ставком. Утяжелённый винтовым ключом от вагончика и Саниным ремнём с многочисленными заклёпками, он сразу пошёл на дно, оставив на память о себе разбегающиеся по воде круги.

Глубина там была метров восемь. Донырнуть до дна Ксюха смогла бы разве что с камнем на шее.

Прежде чем уплыть на краденой камере, пацанёнок обложил обоих звонким матом, но молодожёны уже никак не отреагировали. Особенно удручённым казался Саня. Он с удовольствием поплакался бы Ксюхе в жилетку, но таковой на ней не наблюдалось.

Он был гол как сокол. Она – как соколиха. Теперь Саня понял, что означает выражение «обобрать до нитки».

– Что теперь? – тихо спросила Ксюха, когда грабитель исчез из виду. – Может, утопимся на пару? – Ноги у неё ослабли настолько, что ей пришлось опуститься на землю.