— Не лучшее вино, конечно, — улыбнулся Брикс. — Но вино здесь трудно найти. Я купил это у охранников.

— У тебя есть деньги? — удивился Марк.

Большинству рабов, которых он знал, не разрешалось иметь деньги.

— Да, конечно. Порцинон позволяет своим самым верным слугам заработать и скопить немного денег. В конце концов наступает день, когда денег становится достаточно, чтобы выкупить себе свободу. И это для него выгодно, потому что не надо больше кормить стареющего раба и давать ему крышу над головой. Во всяком случае… — Он быстро сделал глоток и прищурился, глядя на Марка через стол. — Ты хочешь знать о Спартаке.

— Да.

— Хорошо. Но сначала давай выясним наши отношения. Я думаю, ты не забыл тот день, когда мы полировали медную посуду для хозяина в его доме.

— Я помню.

— Да. И еще ты помнишь, как я сказал, что знал Спартака.

Марк кивнул:

— Ты сказал, что очень хорошо его знал.

— И ты ушел, думая, что, наверное, я был его другом?

Марк не нашелся что ответить и вместо этого сделал еще один глоток, ожидая, что скажет Брикс.

— В чем бы ни заключалась правда, молодой Марк, ты должен знать, как опасно будет, если у людей сложится впечатление, что я был близок к Спартаку. У римлян долгая память, и они не умеют прощать. Я знаю, что ты — римлянин, но я также чувствую, что у тебя хорошее сердце. Ты не похож на других мальчиков, которые проходят школу. Некоторые из них хитрые воришки и задиры. Особенно такие парни, как Феракс и его головорезы. Ты не похож на них. Поэтому я доверяю тебе, но сейчас я должен знать, насколько могу доверять тебе. — Он несколько секунд смотрел на Марка. — Ты не должен ни единым словом обмолвиться о том, что я тебе сказал. Обещаешь?

Марк торжественно кивнул:

— Да.

— Хорошо. — Брикс вздохнул с облегчением. — Теперь, когда ты дал мне слово, что я могу рассказать тебе о Спартаке?

— Ты был одним из его телохранителей? — жадно спросил Марк.

— Нет, я был больше того. Я был одним из его заместителей. Я командовал его разведчиками. — Брикс печально улыбнулся и показал на простые оштукатуренные стены кухни. — Вот что мне осталось. Я был отличным гладиатором, потом командиром в армии Спартака. Теперь я — униженный раб.

— Если отец говорил мне правду, ты не униженный. Ты хорошо воевал. Ты покрыл себя славой.

Брикс покачал головой:

— В той последней битве не было славы, Марк. Это была кровавая резня. Мы месяцами спасались бегством, всегда буквально на несколько шагов впереди преследовавших нас легионов Красса, который победил нас в нескольких сражениях и стычках. Потом прибыл Помпей, и нас зажали между двумя армиями. У нас не было выбора. Надо было биться. К тому времени мы потеряли уже несколько тысяч больными и ранеными. Нас осталось едва ли пять тысяч тех, кто еще мог держать в руках меч или копье. Большинство погибли сразу же. Но Спартак и его охрана пробились глубоко в ряды легионеров. Их остановили, окружили и убили. И часа не прошло, как все было кончено.

Марк смотрел на Брикса во все глаза.

— Но это не то, что говорил мне отец. Не то, что говорят люди.

— Конечно. Слишком много людей завоевали себе репутацию, рассказывая об этой битве как о великой победе над опасным врагом. Красс заявил, что это он побил нас, но Помпей, Великий Помпей, возвратившись в Рим, доложил, что именно он одержал верх над ордой рабов. Когда я оказался в плену в его лагере, я слышал, как он разглагольствовал перед своими людьми, говоря им, какое геройство они проявили. Он был очень щедр с наградами и похвалами, и я смею сказать, что твой отец был одним из тех, кто очень хорошо заработал на этом. Неудивительно, что он придерживался генеральской версии событий.

У Марка стало кисло во рту. Он не хотел верить словам Брикса.

— Конечно, есть одно, чего Помпей не смог разрушить или исказить. Это было воодушевление, которое дал нам Спартак. Хотя восстание было подавлено и Спартак убит, его пример продолжает жить. Спроси почти любого раба. Он — наш тайный герой. Мы живем в надежде на тот день, когда поднимется другой Спартак и сбросит наши оковы. И может быть, в следующий раз мы победим, а Рим будет унижен.

Брикс осушил свою чашку и в упор посмотрел на Марка:

— Вот. Ты хотел знать больше, и теперь я рассказал тебе все. Но мне нужно знать, что ты сохранишь это в тайне.

Марк медленно кивнул:

— Сохраню. Клянусь жизнью матери.

Брикс несколько секунд всматривался в его лицо:

— Мне этого достаточно. Дай твою руку, молодой Марк.

Марк протянул руку через стол и почувствовал, как огрубевшие пальцы сжали его кисть. Они быстро обменялись рукопожатием, и Брикс отпустил его руку.

— На сегодня достаточно. Ты, наверное, устал.

— Очень, — согласился Марк и встал со стула. — Спасибо за вино.

Брикс улыбнулся и махнул рукой на дверь.

Выйдя на улицу, Марк подтянул вверх ворот туники, накрыл голову и быстро прошел короткий путь от кухни до казармы. Охранники впустили его и заперли за ним дверь. Дойдя в полумраке до нужного отсека, он скинул ботинки, дополз до своей кучи соломы, накрылся сменной туникой, чтобы согреться, и быстро уснул, несмотря на поразивший его рассказ Брикса. Сон был глубокий и без сновидений.

Пока его не разбудили ударом ноги по ребрам:

— Вставай! Вставай, вор!

Марк пошевелился, еще не проснувшись окончательно. Над ним вспыхнул факел, и он зажмурился. Человек, разбудивший его, грубо поставил его на ноги. Марк увидел, что факел в руках у Амата, а человеком, который больно толкнул его, был Тавр, старший тренер школы.

— Что ты сделал с ней, вор?

Марк заморгал и покачал головой:

— Сделал? С чем сделал, мастер?

— С олениной, которую ты украл из кладовой.

— Что? — Марк вытаращил глаза. — Какая оленина, мастер? Клянусь, я ничего не брал.

— Лгун! — Тавр поднял ботинок и потряс им. — Это твой.

Марк посмотрел на ботинок и покачал головой:

— Мои ботинки вон там, мастер. У входа в отсек.

— Там три ботинка. А этот нашли недавно, когда сменялась вахта. Думаю, ты потерял его, когда убегал, чтобы тебя не увидели, а? Его нашли в кладовой, где продукты для Сатурналий. Замок сломан. Отпито вино и украдена оленина.

Он нахмурился и вдруг принюхался:

— От тебя пахнет вином!

Марка охватил ледяной ужас.

— Это не я! Это не мой ботинок! Я клянусь!

— Закрой рот, вор! — Тавр поднес ботинок к факелу. — LVIII. Видишь? Он из твоей пары. Поэтому больше никакой лжи, вор. Ты заплатишь за это. Знаешь, что мы делаем с ворами? — Он ухватил Марка за тунику. — Ну?