– Да, знаю, – кивнул он. – Но подробностей добиться ни от кого не могу. А сам Воронов только хмурится и молчит.

– Ему больно об этом вспоминать, – вздохнула Елизавета Петровна. – И в самом деле: такая трагедия!

– Да ладно тебе сокрушаться, – усмехнулся Сивко. – Ты-то обрадовалась.

– Перестань! Мы с Машей были подругами! Наши родители жили в одном дворе, в одном из тихих московских переулков. Мы ходили в одну школу, Маша, правда, была на пять лет моложе, но со временем разница в возрасте сглаживается. Мне даже стало казаться, что мы ровесницы. Мы играли в детстве на одной детской площадке, потом ходили по вечерам в один и тот же кинотеатр, в одно и то же кафе. Это я познакомила ее с Вороновым. Мы с Димой вместе учились. Никогда бы не подумала, что он на ней женится! Красавец, умница, завидный жених! А она… Серая мышка. Тихая, застенчивая, некрасивая. Но не прошло и года, как он сделал ей предложение. Я была поражена. Как и все. Э, да что теперь вспоминать, – махнула рукой Елизавета Петровна. – В общем, Миша, ее убили.

– Убили?!

– Дело было так, – коротко вздохнула рассказчица. – В конце октября прошлого года мы встретились на винном аукционе в Париже. Члены нашего клуба. Париж распродавал коллекцию вин Жака Ширака. Пять тысяч бутылок. А на следующий день Воронов собирался отмечать день рождения любимой жены. Ей бы стукнуло сорок. Какая была любовь! – усмехнулась Елизавета Петровна. – Гостей Дмитрий не звал, они собирались уехать сюда, в почти достроенный особняк, и побыть вдвоем. К их приезду как раз закончили отделку каминного зала. В честь такого праздника на парижском аукционе Воронов разошелся. Скупил чуть ли не полколлекции, а главное… – Она осеклась.

– А главное? – подался вперед Михаил.

– Да так. Пустяки. В общем, он загрузился вином и полетел к любимой жене. А на следующий день уехал сюда, в замок, подготовить все к ее прибытию. Усыпать спальню лепестками роз, зажечь повсюду свечи, распорядиться насчет ужина.

– Моя жена должна была его приготовить, – тихо сказал Зигмунд, внимательно прислушивающийся к разговору. – Мы только-только начали работать в доме у Дмитрия Александровича.

– Во время его отсутствия все и случилось, – продолжила рассказ Елизавета Петровна. – Маше зачем-то понадобилось выйти из дома. Вроде бы ей кто-то позвонил. Она выскочила, но забыла на столе мобильный телефон. А она все время ждала его звонка. Они же с Димой жить друг без друга не могли. Звонили по поводу и без сто раз на дню. Вскоре Маша спохватилась и побежала домой за телефоном. А в это время в квартиру наведались грабители.

– Разве квартира была не на сигнализации? – удивился он.

– Конечно же, на сигнализации! Под охраной! Еще бы! Столько ценностей! Полиция приехала через тринадцать минут. Но этого хватило. Маша появилась некстати, они только-только начали обшаривать квартиру. Один из грабителей достал пистолет и выстрелил в нее. Она лежала в прихожей, истекая кровью, когда приехала полиция. Тут же вызвали «Скорую», но по дороге в больницу Маша скончалась. Воронов, который не мог до нее дозвониться, к вечеру примчался в Москву и узнал о смерти жены. Вместо юбилея – похороны. От горя он просто помешался.

– Но как же так? – пробормотал Михаил. – Квартира на сигнализации, подъезд наверняка под наблюдением. Как же они решились?

– Миша, если профессионалы что-то хотят украсть, не помогут никакие запоры. Ничего, – покачала головой Елизавета Петровна. – Звания и заслуги жертвы значения не имеют. Значит, надо было. Знали, на что идут. Огромный куш хотели сорвать. Разумеется, они не собирались убивать хозяйку. Скорее всего, и звонок был отвлекающим, чтобы она вышла из дома. Кто ж знал, что Маша забудет мобильный? И непременно захочет за ним вернуться? Трагическая случайность, причина которой – любовь. Да, да, любовь! Люби она его чуть меньше, махнула бы рукой. Ну, не услышит ее какое-то время любимый муж, и что? Но Маша знала, что он будет переживать, если ее телефон замолчит в день рождения.

– Но их ведь нашли? – спросил Михаил. – Убийц?

– Нашли! – хмыкнул Сивко. – И быстро. Ты прав: подъезд был под наблюдением, квартира – под охраной. Хотя на видеопленке изображение смутное. Они были в бейсболках, козырьки надвинуты на глаза, в темной бесформенной одежде. За углом ждала машина с заляпанными грязью номерами. Конец октября, темнеет рано, дворик тихий, место уединенное. Все по законам жанра. Классика!

– А человека нет, – тихо сказал Зигмунд.

– Кто ж знал? – пожала плечами Елизавета Петровна. – Трагическая случайность. А дальше началось расследование. Воронов подключил всех своих влиятельных знакомых, задействовал все каналы. Дело было взято на контроль в Генпрокуратуре. Тем не менее искали их полгода. Один исчез, вроде бы его убили.

– Не тот ли, что стрелял в Марию Воронову? – спросил Михаил.

– Может быть. Дима не любит об этом рассказывать. На какое-то время он забыл обо всем: о бизнесе, о сыне, даже о любимой коллекции. Был одержим желанием найти убийцу. И вот грабители оказались за решеткой. Началось следствие. И тянется до сих пор. И будет тянуться.

– Но откуда тогда обида на правосудие?

– Воронов чем-то недоволен, – проскрипел Федор Иванович. – У него трения со следователем. В подробности нас не посвящает. Говорит только: «Теперь я знаю цену правосудию».

– И полиции отныне не доверяет, – добавила Елизавета Петровна. – Мол, истинный преступник всегда остается на свободе, сажают того, кто крайний. А это не приносит морального удовлетворения.

– Что, не тех взяли? – усмехнулся Михаил.

– Они во всем признались, – усмехнулся Сивко.

– Еще бы! Дело на контроле у Генеральной прокуратуры! Не захочешь, да признаешься! – развел руками Михаил. – Галочку-то надо поставить. Да-а… Если уж такой богатый и влиятельный человек, как Дмитрий Александрович, не смог добиться правды, чего уж хотеть нам, простым смертным? Я, кажется, начинаю его понимать…

– А все из-за той злосчастной бутылки вина, – в сердцах сказала Елизавета Петровна. – Не надо было ее покупать.

– Какого вина? – насторожился Михаил.

– Да так. Не бери в голову.

– Вот, значит, как дело было, – задумчиво сказал он. – Да, нелепость. И охрана не помогла.

– У нее не было охраны, – вздохнула Елизавета Петровна. – Зачем? Маша была тихой, доброй женщиной. У нее не имелось врагов. Да и Воронов давно уже ни с кем не конфликтовал. Единственные страсти в его жизни разгорались вокруг коллекции.

– Каких-то тринадцать минут, – тяжело вздохнул Зигмунд.

– Интересно, на что они рассчитывали? – все так же задумчиво спросил Михаил.

– Рисковали, – пожала плечами Елизавета Петровна. – Времена такие. Жизнь дорожает, она же дешевеет. Я имею в виду жизнь человеческую. Грабители оказались гастарбайтерами. Приехали из Украины работать на стройке, их вроде бы кинули, денег не заплатили. А дома жены и дети ждут. Папу с деньгами.