— Его проверили. Да, один.

— И что он хочет?

— Лаз в стене.

— Для чего?

— Он поклялся, что это не против нас.

Значит, против русских.

— Что взамен?

— Он не конкретизировал.

Полковник подумал.

— Кофе, кстати, готов.

Кофе разлили по чашкам. Сам Петровски бросил в свою два кусочка сахара, Бош — ни одного. Он любил кофе таким, какой он есть — конечно, если это хороший кофе. Но у них — другого и не было. Что было связано с высочайшей важностью того что они делали для своей Родины. Им не приходилось, как обычным гражданам — копить от зарплаты, чтобы на день рождения позволить отовариться в «Деликатессен».

— Ему нужен лаз в стене. Значит, он знает…

— Разве это новость?

— В какой-то мере новость. Обычно они не проявляют интереса в открытую.

…

— Первое — проверь, кто он сейчас. Запроси данные из Лондона. Кто у нас там?

— Гаст.

— Надежный. Второе — начни проверку своих людей. Откуда-то же они знают…

…

— Он поставил какие-то сроки?

— Нет. Но он ждет.

— Значит, пусть подождет. Пока.

…

Дав указания Бошу — он был уверен, что они будут выполнены, Бош был хороший работник. Но выход на связь человека из верхушки британской разведки мог означать, что настал тот случай, которого они так долго ждали…

Полковник Петровски приехал домой поздно. С женой они не разговаривали уже давно, но, по крайней мере, ужин был на плите. Это обменивалось на ежемесячное жалование полковника Штази и возможность нормально питаться и одеваться в западные вещи. И то спасибо…

— Па…

Он обернулся. Его дочь стояла в кухонном проеме. Обрезанные джинсы, светлые волосы — она была похожа на русскую бабку. Славянские гены давали о себе знать.

— Ты привез?

Полковник не спеша доел жаркое и встал.

— Пошли.

В своей комнате — он достал из портфеля несколько кассет с ядовитыми цветами обложек. То же самое дерьмо — разлагающая капиталистическая музыка…

— Спасибо, па…

Дочь поцеловала его и убежала к своему Сони. По крайней мере, она была немного более искренней, чем его супруга, настоящая «хаусфрау».

Но за все приходится платить. Одинокого и неженатого — не выпустят за границу, считается, что такой гораздо более склонен к побегу и предательству.

Полковник Петровски посмотрел на часы — вместо обычных позолоченных Ruhla он носил неплохие Seiko. Пора…

Полковник погасил свет, открыл окно и выбрался на двор…

…

Второй автомобиль, про который в семье никто не знал — польский Фиат-126П коричневого цвета — стоял на соседней улице, чтобы добраться до него, полковнику пришлось перелезть через забор. Машина была исправной, всегда с полным баком — об этом он заботился. Не зажигая фар, полковник тронулся места…

…

Путь его — лежал через весь Восточный Берлин. Он старался ехать предельно аккуратно, не нарушая правил и избегая улиц, на которых выставлены посты.

Полковник ехал на север. Там, в сосновом лесу, за советским военным авторемонтным заводом «Торпедо», в сторону Вандлица — была дача Хоннекера и некоторых других товарищей. Там было удобно встречаться и с русскими и со своими…

Примерно в одиннадцать часов по местному времени, полковник прибыл на место. Машину он припарковал подальше от света — хотя светило и так плохо. Местный гаштет этого славного посёлка — почему то работал до сих пор, несмотря на столь поздний час. Полковник зашел в плохо освещенный зал, осмотрелся. Под потолком — качалась старая лампочка без абажура, хотя все двери были закрыты. Появилась хозяйка, на ходу вытирая руки о фартук.

— Что-то вы припозднились — сказала она.

— Свиная рулька с капустой есть?

— Только вчерашняя, извините.

— А водка? Посольская.

— Только Лушников[34]…

…

— Можете сами убедиться, — толстуха отступила, — нет русской водки.

Полковник прошел мимо толстухи, пригнул голову, чтобы пройти на кухню, потом в подсобку. В подсобке его ждал средних лет человек, полноватый, с наглыми глазами — типично снабженческого вида…

Но это впечатление было обманчиво.

— Здравствуй, Коля — сказал полковник, садясь напротив.

— И тебе не хворать — свойски ответил русский. За его спиной высились ящики с самой, что ни на есть русской водкой.

— У нас проблемы.

— Деньги не пришли? — понимающе улыбнулся русский.

— Деньги пришли, все получишь, и деньги, и долю товара. Проблема в другом. О нашем небольшом… гешефте, как ты иногда говоришь — кое-кто узнал.

Русский мгновенно преобразился — только что перед ним был разбитной и продувной прапор — ворюга, а сейчас за столом сидел собранный, готовый к броску волк.

— Кто?

— Не наши. Англичане.

…

— Они вышли на наши контакты в Испании. И они что-то знают о лазах — по крайней мере, что они существуют.

Русский слушал нехорошо, с недоверием.

— Они предлагают сотрудничество. По их словам, ломать схему они не намерены.

— Если они вышли на тебя — значит, они тебя знают.

— Они вышли не на меня. На моего человека.

— Тогда его надо убрать.

Полковник стукнул по столу кулаком — тоненько дрязгнула посуда.

— Убрать. Тебе бы одно — убрать. Он — мой подчиненный. Это раз. Два — на нем висят все международные контакты — его знают в лицо от Танжера до Бургаса. Три — если англичане знают, они не отступятся. Придут еще раз, а потом еще. Или просто — устроят утечку информации.

Русский немного успокоился.

— Чего они хотят?

— Воспользоваться нашим лазом в стене. Но в другую сторону.

— Для чего?

— Пропихнуть людей, конечно. На нашу сторону.

— Каких людей?

— Мы не спрашивали.

— А ты спроси.

— Для чего?

Русский окончательно успокоился.

— Как думаешь, для чего сюда могут заслать людей?

…

— Для диверсий, конечно. А у тебя есть на примете люди, от которых ты хотел бы избавиться.