Все так быстро изменилось. Перевернулось с ног на голову. Еще утром я была уверена, что смогу говорить с королем на равных, ставить ему условия, торговаться за свое будущее. Я надеялась, что у нас с его величеством будет диалог. Ага, как же! Мне никто не позволил говорить. И, в общем-то, никому… даже герцог не сказал ни слова.

Только Фипп. Но лучше бы он молчал! Ладно, я была не права, когда обиделась на него в приемной. Признаю. Но то, что он сделал потом… «меня устраивает фиктивный брак»… «хочу вернуть титул и земли»… Как он мог это сказать? Я думала, он был искренним со мной, а ему все равно, что я буду фавориткой его величества. Он готов жениться на мне и отдать королю. Хотя говорил совсем другое. Он ведь обещал, что никому меня не отдаст. Слезы снова закипели на глазах, застилая пространство мутной пеленой.

Я споткнулась. Сопровождающий меня мужчина удержал меня за руку, не дав упасть. При этом он все так же тараторил без умолку и сейчас рассказывал про портреты, мимо которых мы проходили.

– Это его величество Тидерик III. Он правил всего семь лет после смерти своего отца и погиб при заговоре. И двенадцать лет назад был коронован его сын нынешний король. Вот посмотрите, портрет созданный сразу после коронации.

Я вытерла слезы и невольно подняла взгляд на картину. На ней был изображен мелкий, ушастый, огненно-рыжий и конопатый, но вполне узнаваемый король. Совсем еще мальчишка-подросток. Корона ему была велика и падала на нос, слишком большие и тяжелые яблоко и скипетр оттягивали тонкие руки, а сам он выглядел скорее растеряно, чем величественно, как все остальные его предки. Помнится, граф Бирмас рассказывал, что принцу было всего четырнадцать, когда погибли его родители. Он тоже, как и я, потерял маму и папу слишком рано.

– А это, – продолжал проводить экскурсию слуга, – его светлость герцог Бартенбергский… здесь он, правда, еще барон, герцогом он стал только через несколько лет, когда его величество достаточно повзрослел, чтобы управлять королевством.

А вот герцог почти не изменился. Точно такой же, как сейчас. Только нет мелких морщин в уголках глаз, а в них ненависти и презрения. Его светлость смотрел с портрета упрямо, жестко, немного высокомерно, но все равно его взгляд казался намного мягче и добрее.

Наверное, ему пришлось тяжело, пока он, девятнадцатилетний мальчишка, наводил порядок в королевстве.

– А как так вышло, – спросила я зачем-то, – что именно его светлость ввязался во все это… Он же сам был слишком молод.

– Ох, леди, – слуга вздохнул, – барону Бартенбергскому было всего десять, когда его приставили в принцу. До этого он два года служил королевским пажом. Мальчики выросли вместе, как братья, и старший всегда заботился о младшем. И когда случилась трагедия, ничего не изменилось. Юный барон все так же присматривал за юным королем, – улыбнулся слуга.

Я еще раз взглянула на портрет рыжего подростка. Теперь понятно, от кого он понабрался плохого. Ненавижу!

Покои мне в этот раз выделили просторные, аж из пяти роскошно обставленных комнат. Большая гостиная, в которую можно было приглашать гостей. Малая гостиная, для встреч с ближним кругом. Кабинет-библиотека, с большим письменным столом и стеллажами, заставленными книгами.

Будуар, где стояла огромная кровать с балдахином и огромными зеркалами на стенах. Типичная, как в исторических фильмах, спальня элитной куртизанки, коей теперь я и являюсь. К будуару прилагалась не менее вычурная ванная комната с маленьким бассейном, в котором, я полагаю, мы с его величеством должны развлекаться.

Пятой комнатой была небольшая, скромная спаленка, в которой мне полагалось спать, если его величество не соизволит попользоваться своей фавориткой. Между спальнями располагалась большая гардеробная с пустыми пристенными шкафами, стеллажами и полками. Затошнило… захотелось выйти на воздух, но у дверей в мои покои стоял лакей, который немедленно сообщил:

– Леди Лили, прошу прощения, но его величество запретил вам покидать свои покои.

Я захлопнула дверь и плюхнулась на диван в большой гостиной. Все было плохо. Совсем. Снова хлынули слезы. Непослушные и совсем мне не подконтрольные. Я ведь не хотела плакать.

Да, Фипп меня предал, король оказался сволочью, но разве это повод опускать руки? Я уже столько преодолела, столько смогла добиться. И не позволю сломать себя в этот раз. Вот только поплачу немного и больше не буду.

Подумаю, что мне теперь делать. Как из всего этого выкручиваться. Не для того я столько работала, чтобы теперь все коту под хвост пошло.

Весь день я провела запертая в этих комнатах. Мне приносили обед, но кусок не лез в горло и я не смогли ничего проглотить, хотя морить себя голодом не хотела. Я обшарила все комнаты, в поиске выхода, я готова была сбежать через окно, но они все были заперты и не открывались. Я металась из угла в угол, пока не устала. А потом рухнула на диван и замерла.

Когда за окном потемнело, а в углах комнаты скопилась тьма, в комнату вошел лакей и внес два подсвечника. На шесть и на три свечи. Я даже не шелохнулось. Мне было все равно.

Совсем стемнело. И только горевшие свечи освещали большой неровный круг посреди комнаты. И вдруг в будуаре раздался шорох. От неожиданности я вздрогнула и вскочила с дивана и схватила трехрожковый подсвечник, готовая защищаться.

– Леди Лили, успокойтесь, – уставший король вышел в гостиную, взглянул на воинственную меня, недовольно поморщился и плюхнулся в кресло, стоявшее ближе к двери, – я не собираюсь вас трогать, – вздохнул он и потянулся, – мне совершенно не нужны ваши прелести. Поверьте, последнее о чем я думаю, глядя на вас, так это о постели. Вернее о постели я думаю, но только не в том смысле, в котором полагаете вы.

– Но зачем тогда, – я не договорила. Но он понял о чем я спрашиваю.

– Так было нужно, – король зевнул, – давайте поужинаем… Я страшно голоден и уверен, что вы тоже. Мне сообщили, что вы ничего не ели в обед.

Он был так спокоен, так безмятежен, так безопасен, что я невольно начала расслабляться. Поставила подсвечник, присела на стул и положила руки на колени. Меня слегка колотило, хотелось обнять себя, чтобы согреться и успокоиться, но я не стала провоцировать его величество на какие-либо действия. Я совсем не знаю, что от него ждать.

Принесли ужин. Пока слуга споро накрывал на стол, расставляя блюда, которые подносили такие