появились даже свои покупатели и заказчики, чему он был бесконечно счастлив, ведь теперь он мог прокормить и свою бабушку и сестрёнку, мог содержать семью и чувствовать себя опорой и настоящим мужчиной. Лада рисовала для Власа эскизы, а он вырезал по ним из дерева оклады для икон, полочки, посуду и прочую утварь. Всё у него выходило затейливым и приятным глазу. Даже игрушки для малышни умел он делать и уже одарил ими всех деревенских ребятишек, отчего те обожали своего «дядю Власа» и ходили за ним по пятам, стоило ему только показаться на улице. Презабавнейшая это бывала картина – высокий, могучий, плечистый, как медведь Влас посреди лужайки и кругом него вьётся, словно болотная мошкара, шустрый рой малых ребятишек, дёргает его за полы рубахи, тормошит, балагурит без остановки.

Пелагея радовалась, глядя на своих внучат – Власа да Ладушку – и всегда приговаривала внуку:

– Смотри, Влас, ты в ответе за Ладу, она тебе как родная сестра, будь же ей защитником и опорой всю жизнь.

– Я знаю, бабуня, я знаю, – отвечал Влас.

Вот и сегодня надо было ему пойти с Ладой в лес, да работа не к месту приключилась.

– Ладушка, – подозвал он девушку к себе, – Я сегодня не смогу с тобой пойти, я вот, видишь, тороплюсь работу закончить, к послезавтрему просил заказчик поспеть.

– Ну, ничего, – махнула косой Лада, поблёскивая зубками и грызя травинку, – Я и сама могу, я же с подружками. А то всегда ты со мной, и так уж надо мной посмеиваются.

– Пущай посмеиваются, – отрезал Влас, – Не от большого то ума. Пусть эти пересмешники на себя глядят, тогда и за другими замечать неколи будет.

– Да не бойся ты, никто меня не обидит.

– Смотри же, хвостик, не отставай от девчат, – погрозил он Ладе пальцем.

– Ладно, ладно.

Лада, схватив корзинку, убежала, напевая песенку, а Влас продолжил своё дело, бабушка занялась в уголке своими травами.

Время шло, на улице уже стало смеркаться, а Лада всё не возвращалась. Пелагея с тревогой выглядывала в окно, смотрела в сторону леса.

– Душа у меня не на месте, Влас, – наконец, сказала она внуку, – Уже и стадо прогнали домой, и бабы с поля вернулись, где же девчонки-то? Что так долго они? Поди, случилось чего? Пошёл бы ты им навстречу. А может, они уже и дома, засиделись у кого? Пройдись сначала по подружкам, а потом к лесу ступай, а я дома ждать буду, вдруг Ладушка скорее тебя вернётся.

Влас поднял голову, оторвавшись от работы, и увидел, что за окном уже и правда темнеет, и день приближается к ночи, а Лады всё ещё нет дома…

ГЛАВА 35

Влас опрометью выскочил из избы, но выбежав за ворота, встал в нерешительности – в какую сторону отправиться на поиски сестрёнки? После недолгих размышлений он решил пойти по главной деревенской улице, по которой односельчане обычно возвращались домой из леса и с полей.

– Авось повстречаю девчат, – подумал Влас, – Может в лесу заигрались, засиделись до сумерек, а теперь спешат обратно.

Он тронулся в путь и вскоре, у одного из домов, повстречал своих друзей, что лузгали семечки и разговаривали, сидя у двора на лавке.

– Здорово, Влас, а ты куда это?

– Ладу не видали?

– Нет, – покачали те отрицательно, – А что стряслось?

– Да надеюсь, что ничего не стряслось, – вздохнул Влас, – Они с девчонками в лес ушли ещё засветло, и вот уже смеркается, а их всё нет. Искать пошёл.

– Ну, и мы, коли, с тобой, – повскакали с мест ребята и отправились вслед за Власом.

Они шли гурьбой по деревне, заглядывая во все переулки и закоулки. Уже на подходе к околице их глазам предстала вдруг такая картина: табун лошадей, который пас местный парень Макар, стоял не двигаясь посреди дороги, будто ожидая кого-то, самого же Макара нигде не было видно, слышался девичий визг и мужской хохот, шла какая-то возня. Влас и его друзья узнали местную шайку парней-хулиганов, которыми верховодил самый наипротивнейший парень в деревне по имени Ванька-щербатый. Это был сын деревенского мельника – высокий, тощий, сутулый парень с кривыми, щербатыми зубами, наглый и заносчивый, злопамятный и хитрый. Недавно стукнуло ему уже двадцать лет, а он всё балбесничал и куролесил, сколотив вокруг себя шайку, таких же, как он сам, хулиганов. Они разоряли огороды, пугали жителей. Люди, конечно, пытались с ним воевать и жаловаться на него отцу, да только отец единственного своего сына любил и шибко не бранил, а творить самосуд людям было не с руки – мельник на всю округу был один, и ездить, случись чего, в город или дальнее село, не у каждого была возможность. Этим Ванька и пользовался. И уж где и как он высмотрел (ведь и на посиделки-то она не бегала) Ладу, да только приглядел он её себе в невесты. Он доставал девчонку, где только мог, караулил, насмехался, зубоскалил, всё пытался зажать да общупать. Лада каждый раз отбивалась от противного парня, хлестала его, то прутом, то крапивой, да только тому всё нипочём, ещё больше раззадоривался он от её сопротивления.

– Всё равно моей будешь, – ржал он.

Вот и сейчас дружки его, верхом на лошадях, оттеснили девчонок, подружек Лады, в сторону, а Ванька-щербатый прижал к стволу старой раскидистой липы Ладу и пытался её поцеловать. Корзина Лады валялась рядом. Девушка, с испугом прижав руки к груди, смотрела на Ваньку ненавидящим взглядом, а тот с ехидной улыбкой что-то выговаривал ей. Влас, не помня себя, бросился вперёд, а Ванькины архаровцы, продолжая оттеснять девчонок, громко гоготали и сплёвывали на землю. Влас подбежал как раз в то время, когда Ванька уже приблизил свою противную морду к лицу Лады. Он схватил негодяя за плечо, развернул к себе, и с размаху врезал ему прямо в мерзкую щербатую рожу. Тот отлетел в сторону и упал на землю, Влас сломал ему нос, и по подбородку Ваньки стекала теперь алая струйка крови.

– Тебе чего надо от неё, скотина? – сведя скулы, тяжело дыша и багровея, спросил Влас громким шёпотом, заслоняя тем временем собой Ладу.

– А-а, защитничек явился, – сплёвывая кровь, рассмеялся злобно Ванька-щербатый, поднимаясь на ноги, и кидаясь на Власа.

Завязалась борьба. А в это время друзья Власа, стянув с лошадей приятелей Ваньки, уже принялись метелить их, что есть мочи. Пыль стояла столбом, сбежались местные жители, кто ахал, кто пытался растащить драку, кто и сам, увидев, кого бьют, присоединился к драке и с удовольствием отвешивал тумаков надоевшим всем хулиганам. Девчонки, словно испуганные воробушки, сбились в стайку, и, молча хлопая ресницами, смотрели во все глаза на эту заварушку.

– Влас! Влас! – закричала Лада, – Там Макарушка!

– Макар? – спросил Влас, – Где?

Макарушка был самый бедный парень в деревне, жили они вдвоём с матерью своим огородом, а летом нанимался он пасти лошадей, ходил в ночное, тем и жили. Вот и сейчас повёл он деревенский табун в луга, но не успел выйти из деревни, как увидел у околицы, что Ванькина шайка обижает девчат, и бросился на помощь девушкам. Только силы были неравны, Макара сбили с ног, сильно избили и бросили в придорожную канаву, где он сейчас лежал без сознания. Умные же лошади никуда не уходили без своего пастуха и взволнованным ржанием искали его, беспокойно топчась на месте.

– Макарушка, что они сделали с тобой, изверги? – подскочила к нему Лада, упав рядом с ним на колени, и со страхом ощупывая его голову и грудь.

Тот застонал, и Лада, сорвав с головы платок, принялась обтирать его лицо. Он весь был в крови.

– Влас! – позвала она, – Надо Макара к бабушке нести!

Ванька-щербатый, уловив момент, пока Влас отвернулся, быстро вскочил на своего коня и ускакал в деревню. Его шайка стремглав понеслась за ним.

– Ироды проклятые! – закричали девчонки им вослед, – Никакого покоя от вас нет!

– Давайте-ка, ребята, поднимем его потихонечку, – сказал Влас, и они с друзьями взяли Макара и понесли его в деревню, в дом бабушки Пелагеи.

Лада шла рядом и держала Макара за руку. Табун потянулся вслед за своим пастухом.

Увидев Макара,