Эндрю улыбнулся, накладывая в тарелки белый рассыпчатый рис.

– Мне даже понравилось. Сегодня все, с кем я встречался, хлопали меня по спине, как жеребца. Раньше у меня такой репутации не было. Это из-за Джейкоба женщины из кожи вон лезли, чтобы пойти с ним на свидание. Подростком он менял девушек каждую неделю. А я был девственником аж до восемнадцати лет… Ну а про нас все рано или поздно узнали бы в любом случае. Деревенька крошечная, здесь ничего скрыть невозможно. Я даже не удивлюсь, если окажется, что тут установлены «жучки». Кстати, рано утром, когда я от тебя уходил, меня видела Джулия. Она так и так пустила бы слух. Ну и ладно. Алиби нам действительно нужно. А то многие подумают на тебя, ведь подарки стали появляться как раз после твоего приезда.

– Китти и Кен уже догадались. Я им прямым текстом не призналась, но и врать не стала. Мне показалось, это было бы неправильно, ведь деревня принадлежит им.

Эндрю полил рис восхитительно пахнущим соусом.

– Согласен: они должны знать обо всем, что здесь происходит. Я и сам хотел это предложить.

– Надо принять их в наше тайное общество, – сказала Уиллоу.

– Только если они освоят секретное рукопожатие.

– Ха-ха! Договорились!

Когда Эндрю нагнулся, чтобы достать лепешки, она залюбовалась его видом сзади.

– Разглядываешь мою задницу, Уиллоу Маккей?

Она громко рассмеялась:

– Ты меня поймал! Давай я лучше помогу накрывать на стол.

– Можешь откупорить бутылку, которая стоит в холодильнике.

Вино оказалось игристым. Уиллоу сняла проволочную оплетку и попыталась вынуть пробку, но та сидела очень крепко. Попробовала полотенцем: пробка вроде бы чуть-чуть поддалась, но снова застряла. Уиллоу убрала полотенце, чтобы поддеть чем-нибудь шляпку, и ей это удалось: пробка вылетела, как снаряд, и угодила прямо в лампочку. Кухня, освещенная теперь только дрожащим пламенем свечей, погрузилась в полутьму.

Эндрю застыл с тарелками в руках. К счастью, он стоял далеко от лампочки, и осколки стекла не должны были попасть в еду.

– Ой, прости! Я даже бутылку открыть не могу! – сказала Уиллоу.

– Все хорошо, так даже романтичнее.

– Где у тебя совок и веник? Я все уберу.

– Да я серьезно тебе говорю: не беспокойся, – ответил Эндрю, ставя тарелки на стол.

– Ну пожалуйста, дай мне прибраться, а то я буду чувствовать себя ужасно.

– Этого мы, конечно, допустить не можем. Совок с веником под раковиной, но давай потом. Сначала поедим.

Уиллоу все-таки принялась подметать, а Эндрю тем временем наполнил бокалы. Лампочка, к счастью, раскололась на несколько больших кусков, а не рассыпалась на множество маленьких, поэтому Уиллоу достаточно быстро все собрала.

– Извини, – сказала она еще раз и села напротив Эндрю, который ее терпеливо ждал.

– Всего лишь лампочка. Подумаешь! Держи вино. Выпьем за что-нибудь?

– Хорошо. – Уиллоу сделала глубокий вдох, чтобы снова сосредоточиться на романтическом ужине, и подняла бокал. – Давай за нас.

Эндрю улыбнулся:

– За… то, чтобы мы лучше узнали друг друга, за бесчисленные чудесные поцелуи, обнимашки в постели и любовь под звездами.

– Твой тост звучит лучше моего, – сказала Уиллоу. – Особенно мне понравилась последняя часть.

– Пляж совершенно пустынный. Туда никто никогда не спускается – ступенек много. Я часто купаюсь голый. Мы могли бы заниматься там любовью среди бела дня, и никто бы нас не увидел. Но ночью пляж становится каким-то волшебным.

Эта мысль доставила Уиллоу удовольствие. Она чуть не предложила спуститься к морю вместо десерта, однако какая-то часть ее все-таки предпочла проявить осторожность и не торопить события. Видимо, поняв это, Эндрю взял ее за руку.

– Никакой спешки нет. Я буду рад сначала потратить какое-то время, чтобы поближе тебя узнать.

Уиллоу улыбнулась, решив слегка отклониться от курса.

– Ты плаваешь голый?

Эндрю улыбнулся.

– Ага. Иногда приятно почувствовать свободу во всем теле.

Она представила себе, как его блестящее обнаженное тело рассекает воду. Это оказалась не та картина, которую легко выкинуть из головы. И которая помогла бы избавиться от мыслей о сексе на пляже. Кашлянув, Уиллоу попробовала кари. Специи ароматного кремового соуса затанцевали у нее на языке.

– Великолепно!

– Я же говорил, что готовлю карри лучше всех в мире!

– Эндрю, а расскажи, почему ты оказался в Счастье?

Он сосредоточенно погрузил край лепешки в соус, явно обдумывая ответ. Потом поднял глаза и нахмурился.

– Ладно, отвечать необязательно, – сказала Уиллоу, видя, что ему некомфортно.

– Да не в этом дело. Просто у тебя… хм… гусеница на лбу.

Тихонько взвизгнув, Уиллоу нащупала у себя на голове незваного гостя и щелчком сбросила его. Он приземлился, брызнув соусом, прямо в тарелку к Эндрю. Эндрю, поглядев, как гусеница барахтается в соусе, расхохотался. Потом осторожно достал насекомое, промокнул салфеткой и отнес к задней двери, чтобы выпустить, – вероятно, предварительно погладив по головке.

Гусеница, очевидно, переползла на лоб Уиллоу со стебля розы. Вдруг там остались еще какие-нибудь ползучие твари? Фу!.. Уиллоу потянула за цветок, но достать его не получилось: он запутался в заплетенных волосах. Чем сильнее она дергала, тем хуже становилось.

Эндрю, вернувшись в кухню после освобождения гусеницы, несколько секунд молча наблюдал за этой борьбой.

– Давай помогу, – сказал он и осторожно попробовал достать розу.

– Господи! Свидание обещает стать…

– Запоминающимся, – нежно договорил Эндрю. – Если мы когда-нибудь поженимся, я упомяну этот случай в своей свадебной речи.

– Ни в коем случае! – рассмеялась Уиллоу. – Расскажешь всем о том, как полюбил меня за мою умопомрачительную красоту.

– Расскажу и об этом, но суровую правду люди тоже должны знать. Извини, распутать не получается. Придется остричь.

– Это мне за то, что я слишком много нервничала из-за своей внешности: мерзкая гусеница на лице и колтун в волосах.

Эндрю достал из выдвижного ящика ножницы и осторожно высвободил розу.

– Готово.

– Теперь у тебя есть прядь моих волос. Можешь положить в коробочку и хранить в прикроватной тумбочке, – сказала Уиллоу, когда Эндрю опять уселся за стол.

– Звучит жутковато. Лучше я использую эти волосы, чтобы тебя клонировать.

– Что, конечно, нисколько не жутковато.

Эндрю засмеялся.

– Извини, что бросила гусеницу тебе в еду.