Лорд Ватфорд привез с собой разные вина и хотел знать мнение герцога о них. Джентльмены провели приятный вечер, пробуя вино бутылка за бутылкой и в то же время отведывая блюда, приготовленные французским поваром лорда Ватфорда. По благосклонно высказанному мнению его светлости, соусы, приготовленные поваром, превосходили все, что он пробовал раньше.

Было совсем рано, когда лорд Ватфорд сказал герцогу, что он обещал заехать в Оперу за одной из танцовщиц, когда спектакль окончится.

— Поедешь со мной? — спросил он.

Герцог покачал головой:

— Не сегодня. Я недавно обедал с множеством «юбок» и начинаю верить, что «немного и редко» подходящее слово в отношении балета.

Лорд Ватфорд серьезно посмотрел на него:

— Проклятие, Себастьян! Ты стареешь. Если ты станешь напыщенным, какого черта будет с нами? Мы все должны будем придерживаться прямого и узкого пути.

— Можешь этого не опасаться, — ответил герцог, — но иногда мне нужна перемена, что-то пикантное вроде того, что твой повар положил в устричный соус. Танцовщицы становятся слишком обычными.

— Ты пугаешь меня, — встревожился лорд Ватфорд. — Это не похоже на тебя, Себастьян. Если ты не будешь осторожен, то скоро пойдешь к алтарю с какой-нибудь добронравной девицей, семья которой навяжется тебе, когда ты этого меньше всего будешь ожидать.

— Не беспокойся на этот счет. Ни одна добронравная девица не возьмет меня, даже если я настолько сойду с ума, чтобы предложить ей замужество.

— Не будь слишком уверен, — предостерег лорд Ватфорд. — Герцог есть герцог, даже если он скверный. Кроме того, ты дьявольски богат, Себастьян. Ладно, если ты не хочешь ехать со мной, я должен отправляться, иначе Мелисса захочет узнать, что со мной стряслось.

Когда герцог подошел к своему дому, он услышал бой часов отдаленной церкви и удивился, что пришел так рано. На него было непохоже не рисковать, когда счастье, как показала игра накануне, отвернулось от него. Он колебался, думая, пойти ли к Бруку или заглянуть в клуб, где, он знал, найдет компанию друзей, готовых играть в вист или экарте.

Однако он поднялся по ступеням Мелкомба, и дверь немедленно открылась перед ним. Два лакея приняли его шляпу и трость, а Неттлфолд, поклонившись его светлости, быстро взглянул на дверь, словно ожидал увидеть карету.

— Принесите вина в библиотеку, — приказал герцог.

— Да, ваша светлость, — сказал дворецкий и нервно добавил: — Мисс Шейн вернется позже?

Герцог, уже направившийся в библиотеку, остановился.

— Мисс Шейн? Она уехала?

— Я думал, юная леди должна встретиться с вами.

— Почему вы так думали? Когда она уехала? Леди Гарриэт с ней?

— Нет, ваша светлость… Около девяти часов, ваша светлость…

— Куда уехала мисс Шейн? — резко спросил герцог.

— В Воксхолл, ваша светлость.

Герцог, казалось, онемел.

— Да, ваша светлость. Мисс Шейн просила заложить экипаж. Я выполнил, предполагая, что юная леди где-то должна встретиться с вами. Она сказала кучеру ехать в Воксхолл. Это все, что я знаю, ваша светлость.

— Она поехала одна?

— Да, ваша светлость.

Минуту герцог стоял неподвижно.

— Прикажите немедленно подать мою коляску и попросите горничную мисс Шейн прийти ко мне.

— Хорошо, ваша светлость.

Дворецкий и лакей быстро ушли. Герцог медленно пошел в библиотеку, налил вина и стоял, глядя на огонь камина, пока движение у двери не заставило его повернуть голову. Там стояла Лиззи, веселая и здоровая деревенская девушка, напуганная приказом явиться к герцогу.

— Насколько я понял, мисс Шейн уехала в девять часов, — сказал герцог.

— Да, ваша светлость.

Лиззи нервно присела в реверансе.

— Она сказала, куда отправится?

— Нет, ваша светлость. Мисс Шейн пошла спать одновременно с их милостью. Это было до девяти часов, ваша светлость. Когда она сняла платье, она попросила подать ей другое, более элегантное, ваша светлость, и шубку, отороченную лебедиными перьями. Я помогла ей одеться, и она сказала: «Дай мой кошелек, Лиззи, и никому не говори, что я уехала». Она спустилась вниз. Это все, что я знаю, ваша светлость.

— Понимаю. Мисс Шейн не казалась взволнованной?

— Она казалась веселее, ваша светлость.

— Веселее, чем когда?

— Веселее, чем в прошлый вечер, ваша светлость. Я думаю… может быть, я ошибаюсь, ваша светлость, что-то расстроило ее на балу. Она не спала, ваша светлость, и я застала ее сидящей у окна, когда пришла утром, и она не ложилась в постель.

— Благодарю, это все, — сказал герцог.

Лиззи, присев, покинула комнату, а чуть позже Неттлфолд объявил, что коляска готова.

Герцог, приказав кучеру ехать побыстрей, отправился в путь. Каждый, кто видел его во время этой поездки, мог думать, что он спит, потому что глаза его были закрыты. Но более проницательный взгляд отметил бы сжатые губы и напряженный подбородок.

Дорога к Воксхоллу неровная, но лошади герцога бежали быстро, и на лице кучера было удовлетворение, когда они подъезжали к воротам. После темной дороги сады Воксхолла, освещенные тридцатью семью тысячами ламп, казались ослепительными. Герцог быстро прошел к ротонде и, избегая лож, где люди закусывали или слушали оркестр, прошел к уборным, которые недавно были перестроены за сценой.

Несколько лакеев поклонились герцогу, но он прошел, не говоря ни слова, к двери, на которой было написано «Сеньорита Делита». Герцог постучал, и пожилая женщина с седыми волосами и в запачканном сатиновом платье с целой коллекцией брошей и цепей почти сразу открыла ему дверь. При виде герцога ее рот скривился в неприятной улыбке.

— Добрый вечер, ваша светлость. Приятно видеть вашу светлость. Сеньорита очень ждала вас сегодня. Входите, ваша светлость, — говорила она, коверкая слова.

Герцог вошел в комнату, не обращая на нее внимания. Маленькая уборная была наполнена сильным запахом цветов, французских духов, кремов, так что трудно было дышать. Единственное окно закрывали тяжелые алые занавеси с блестками. Огромная софа, занимавшая почти полкомнаты, была покрыта шкурой леопарда, другая шкура лежала на полу вместо ковра. На стенах были прикреплены карикатуры, программки, подковы, ленты и всевозможные причуды. Букеты, подарки и разные предметы вроде кувшинов, коробочек, бутылочек разных размеров и форм стояли на столе перед большим зеркалом, за которым сидела сеньорита Делита.

Когда герцог вошел, она вскочила с криком радости и триумфа, протянула к нему обе руки, дюжина золотых браслетов зазвенела. Алые губки раскрылись, обнажая белые зубки.

Она была маленькой и гибкой, с грацией неукрощенного зверя, с золотистой кожей и огромными пылающими глазами испанки.