— Мне кажется, что все происходящее — бред.

— Ох, и слова ты умеешь находить, Олеся. Ну, ладно бы — чудо… Или что-то приятное. Почему бред сразу?

— Не знаю.

Ехать было не так и долго, Иван нашел базу для тренировки, не так далеко находившуюся от репетиционной. Тоже в лесу. На скамеечке, чинно сложив ручки на коленочках, сидела Маша. Увидев нас, дочь посмотрела на меня, не скрывая насмешки. Мы переглянулись — и разом покраснели. Потом перевела взгляд на Олега.

— Привет, — сказала я. — Познакомишь с тренером.

— Угу. — Ребенок не сводил взгляда с моего работодателя.

— А я вот… маму подвез.

— Сильно испугалась, — просто проделывая дырки в мужчине.

— Нет. По-моему, Иван — больше.

— Это правильно, — пробормотал Томбасов. — Не умеешь ездить — не берись.

— Мама вот водит отлично, — сообщила дочь, наконец улыбаясь и бросая на меня какой-то снисходительный что ли взгляд.

— Ну. Уж. Нет! — рявкнул Томбасов, снова становясь самим собой. — Только профессионалы после соответствующей подготовки. Никаких любителей.

Мне жить бы хотелось иначе, Носить драгоценный наряд… Но кони — всё скачут и скачут,

А избы — горят и горят… ©Найдено в сети

— Вот могли бы сразу правду сказать. А то — учитель-учитель.

Как-то Лев просто кипел. Остальные же изо всех сил пытались его остановить. Я уже немного разобралась в их жестах, которыми певцы общались между собой, когда пели или не хотели проговаривать что-то вслух. Судя по тому, что остальные трое показывали баритону ладонь, потом растопыривали пальцы, чуть приподнимая руки и собирали их в кулак, они требовали, чтобы он прекратил подавать звук. А судя по выражениям лиц и зубам, которые они демонстрировали в оскале, то он или пел мимо или говорил что-то с тем же успехом. И они требовали, чтоб он замолк. Но Лева как-то не обращал внимания ни на кого. Он пылал чем-то праведным. Похоже, что и гневом.

И закрыть рот он просто не мог. Как-то эта функция в его организме отключилась.

— Зачем вы нам морочили голову?

— Какую правду вы хотели услышать? — спросила.

— Олеся, мы ж вроде бы перешли на ты, — улыбнулся Сергей, не включая, однако режима мачо.

Я же смотрела прямо в глаза баритону, ни на кого не отвлекаясь:

— Лев. Хотите верьте, хотите нет. Но я встретилась с господином Томбасовым лишь восемь дней назад. Тогда же получила предложение о работе. И…

— И тогда это вас замечательно харак…

— Или ты закроешь рот, или я дам тебе в морду, — тихо проговорил Артур. А остальные шагнули к тенору, явно поддерживая его решение.

Лев оглядел нас бешеным взглядом. Вот Сергей был прав — об этот взгляд зарезаться было можно. И надо ничего говорить, не надо даже оскорблять. И так все понятно.

Баритон развернулся. И молча направился к двери. Та вдруг приоткрылась — и в репетиционную залу влетела Клеопатра. В самом что ни на есть раздраженном состоянии — глаза горели просто потусторонним огнем. Она застыла на пороге, не сводя разъяренного взгляда с певца. Уши злобно топорщились. Моя защитница была готова порвать всех.

— Что. Это. — Прошептал Лев.

— Кошечка Олеси. — Мстительно сообщил ему Артур. — Трепетное создание. Мне так сказали. Хотя может и убить. Взглядом. Как столкнешься в темноте с ее глазами — а они горят… Так и сдохнешь в муках. От ужаса.

— Хорошо, что сейчас не ночь, — задумчиво сказал Лев, не сходя с места, как загипнотизированный.

— Ну, я думаю, что для тебя это роли уже не играет.

— Да бросьте вы, — радостно улыбнулся Иван. — Она же просто прелесть. Само изящество и красота.

Клео перевела на него царственный взгляд. И снисходительно кивнула.

— Вань, ты все-таки с другой планеты, — почесал нос Сергей. — Как и эта… кошка. Если это кошка.

Но после плавного грациозного шага в его сторону, правда с выпущенными когтями, бас что-то пробормотал. И отступил назад.

— Слушайте, — в зал влетела Машка, размахивая телефоном. — Клео, привет. Тут такоеееее.

— Что еще? — вздохнула я, на самом деле раздумывая, злится мне на Леву или не стоит. С одной стороны — хамство же. С другой… ничего кроме правды. Как характеризует меня эти восемь дней? А? А вот впервые в жизни я не знаю… И не то, чтобы хотела узнать.

— Маааам! Ты меня слушаешь?

— Что? — я огляделась и поняла, что Клео сидит в кресле и приглядывает за порядком, а все остальные что-то судорожно роют у себя в телефонах. И беззвучно переговариваются. Крайне злобно.

Я вопросительно посмотрела на дочь.

— Ты где-то витаешь.

— Маша.

— Там все снесено. Сайт. Социальные сети. ВК, Инстаграмм. Официальных групп просто нет.

— Канал на «Youtube»? — тихо спросил Иван.

— Тоже.

Тяжелым вздохом я подавила все слова, которые просто рвались из меня. Не ругаться же при ребенке, Клео и четырех мужчинах, которые тоже себе этого не позволяют. Так что мне просто нечего было сказать этому миру.

— Зато запустили… Смотри. — Иван протянул мне свой телефон.

«Кружааат ветраааааа»…

На видео была чудесная нарезка из отвязного вечера в караоке-баре. С оскорблениями молодых людей, докопавшихся до певцов. Матом (не в нашем исполнении) Дракой. Полицией. Наручниками. Заломленными руками. Воронком. Супер! Вот просто звезды пленительного счастья.

— Хороши, — кивнула я на ролик. — Чего приуныли? И такое бывает. Это Клео совершенна, а вы только люди. Хотя время от времени об этом забываете.

— Это же катастрофа, — Лев вцепился в волосы. — Там уже сто тысяч просмотров. Вся наша репутация, наша работа над имиджем! Столько лет… Все к черту.

— Ролик выложили минут тридцать назад, — вздохнула Машка. — Это за столько набежало.

19-2

— Хороши, — кивнула я на ролик. — Чего приуныли? И такое бывает. Это Клео совершенна, а вы только люди. Хотя время от времени об этом забываете.

— Это же катастрофа, — Лев вцепился в волосы. — Там уже сто тысяч просмотров. Вся наша репутация, наша работа над имиджем! Столько лет… Все к черту.

— Ролик выложили минут тридцать назад, — вздохнула Машка. — Это за столько набежало.

— Будем считать, что это — слава, — отрезала я, оглядывая певцов. Да, это не петь на четыре голоса в смокингах и не гарцевать победителями всего и всех. — Вы тут вполне живенько выглядите. Харизматично, я б сказала.

Они переглянулись уныло. Как-то мои слова их не впечатлили.