этой пальмой. Сотни, тысячи таких снимков. Это началось много-много лет назад и продлится еще, быть может, лет сто или двести. Нас здесь не было раньше и не будет никогда потом. Один-единственный миг – и мы это запечатлеем. Мелькнем, отразимся и исчезнем. Пылинки – одни из многих.

Хельга засмеялась и прижалась к Воронцову, глядя на него счастливыми глазами.

– Да ты у меня поэт! У тебя тонкая душа, ты сама нежность, Саша. Все-таки я в тебе не ошиблась!

– Какие пустяки, – буркнул Воронцов. – Смотри в объектив, нас снимают.

Щелкнув затвором своего аппарата, фотограф пожелал узнать, куда он должен отправить снимки.

– Адpeс! – сказал он. – Адрес, плиз.

– Через неделю, – махнул рукой Воронцов. – Будем возвращаться домой и заберем.

– Ты что! – закатила глаза Хельга. – А если он их потеряет? Пусть отошлет!

– Куда?

– Я дам ему свой адрес.

К ним подбегал представитель фирмы.

– Кажется, он повеселел, – заметил Воронцов. – Наверное, начали выдавать багаж.

– Или наш самолет улетел, – усмехнулась Хельга, – и теперь можно не торопиться. – И тут же перешла на английский: – Как называется то место, куда мы летим, мистер?

– Амиджеби, – бросил молодой человек и молитвенно сложил руки: – Прошу вас, поторопитесь!

Хельга набросала адрес на листке из блокнота, протянула его африканцу и шутливо-строго погрозила пальцем:

– Обязательно пришлите!

Африканец расплылся в улыбке и закивал головой.

Багаж не выдавали долго, и представитель фирмы совсем извелся. На него нельзя было смотреть без сострадания. Зато когда Воронцов и Хельга получили свои чемоданы, он ожил, чемоданы взял сам и помчался вперед, так что приходилось поторапливаться, чтобы не упустить его из виду.

– Это какой-то жулик, – буркнул Воронцов. – Кормится тем, что ворует чемоданы у таких лопухов, как мы с тобой.

Но парень никуда не убежал и очень скоро вывел их на летное поле к небольшому самолету. Внутри не оказалось никого, кроме пилота – невысокого человека с пышными рыжими усами. Пилот улыбнулся, поздоровался по-английски и радушно пригласил их жестом – располагайтесь. Здесь было всего несколько кресел.

Закрылся люк, самолет взлетел. На здании аэропорта уже зажглись огни. Отчетливо была видна надпись: «Конакри».

– На обратном пути через неделю обязательно выйдем в город, – пообещал Воронцов. – А то ничего не увидим, кроме пустынного острова и бунгало. Тоже мне Африка.

Раскрыл свой чемодан, достал припасенные еще в Лондоне жестяные банки с пивом, одарил Хельгу и их чичероне – тот принял презент с благодарностью – и предложил тост:

– За Африку! – И улыбнулся счастливо. Настроение у него сегодня было на редкость радужное.

Хельга сидела у иллюминатора. Внизу расстилался сплошной зеленый ковер. Не было видно ни жилья, ни дорог, ни даже рек. Казалось, что здесь не ступала нога человека.

– Не тронутая цивилизацией земля, – сказала Хельга и покачала головой. – Я никогда не бывала в таких местах. Просто не верится.

Представитель фирмы, не поняв ни слова из сказанного, лишь взглянул на нее вопросительно.

Солнце еще не село, но на землю опускались сумерки. Зеленый ковер внизу потемнел и стал неприветливым. Вдруг мелькнула излучина реки – и вода тоже была темной.

– Как долго мы летим! – сказала Хельга и спросила о чем-то их провожатого.

Тот ответил.

– Еще почти час лететь, – перевела Хельга. – Ну и завезут же они нас в глухомань.

Чичероне смотрел на них виновато. Воронцов улыбнулся ему ободряюще.

– Не говори глупостей! – сказал он Хельге.

У него до сих пор было приподнятое настроение, и даже долгая дорога не могла заглушить в нем чувство детской радости.

Они приземлились, когда у Хельги уже иссякло терпение. Это даже не был аэропорт в их привычном понимании. Заросшее невысокой травой поле, на краю – низенькое строение, рядом с которым стоял белый джип. Людей не было видно, если не считать водителя джипа. Как оказалось, эта машина и должна была доставить гостей к берегу, а там их ожидал катер. Эта перспектива окончательно сразила Хельгу. Она и представить себе не могла, что их путь окажется столь долгим. Зато Воронцова все происходящее не угнетало. Теплый африканский ветер ласкал кожу, яркие краски – глаза. Было несуетно и тихо, лишь какие-то неведомые насекомые издавали в траве непривычные уху европейца трели.

– Ай лав Африка! – объявил Воронцов их спутнику.

Это было единственное, что он мог сказать по-английски. Представитель фирмы оценил и благодарно улыбнулся.

Путь к океану оказался не таким уж долгим. Джип, попрыгав по ухабам, вдруг выкатился из-за деревьев на простор, и они увидели океан. Широкие волны накатывали на берег, пытаясь слизать песок. Белоснежный катер ожидал их у береговой кромки. В стремительно сгущающихся сумерках он казался призрачным.

Их встретил капитан-африканец. Черты его лица почти невозможно было различить, но улыбка – белоснежная, как и его катер, – была видна и в темноте.

Прошли в каюту, и, когда зажегся свет, все вновь обрело форму, стало реальным и легко узнаваемым. Здесь было чисто и уютно. Скамьи вдоль бортов, стол посередине. На стене – барометр и множество разноцветных вымпелов.

Застучал за кормой движок, и в борт ударила волна. Представитель фирмы что-то сказал Хельге с видимым облегчением.

– Теперь уже близко, – перевела Хельга. – Минут тридцать.

Она села в самом углу и с безразличием рассматривала убранство каюты. Было заметно, как она устала. Но когда Воронцов поднялся и направился на палубу, Хельга вышла следом.

– Отдыхай, – сказал ей Воронцов.

– Я не хочу оставаться без тебя.

Наверное, ей было неуютно одной. Воронцов обнял Хельгу. Она прижалась к нему, превратившись в трепетный теплый комок. Капитан, стоявший у штурвала, обернулся и улыбнулся им ослепительной улыбкой.

На палубе было свежо. Брызги осыпали их мелким дождем. Хельга каждый раз вздрагивала.

– Тебе холодно? – спросил Воронцов и прижался к ее щеке теплыми губами.

– Нет. Просто я очень устала.

Остров открылся неожиданно. Вдруг впереди в темноте быстро сгустившейся африканской ночи показалась светлая полоска – это были барашки разбивающихся о берег волн. Почти сразу после этого перед катером поднялась какая-то темная стена. Воронцов всматривался до боли в глазах, но не мог понять, что же такое возникло впереди, пока Хельга, догадавшаяся первой, не пояснила:

– Это пальмы, Саша.

Катер, оседлав очередную волну, выскользнул из объятий океана на песчаный берег. Мотор смолк. И они услышали шум прибоя и шорох пальмовых ветвей.

Из каюты вышел представитель фирмы. Парень выглядел сонным, – наверное, его укачало. Он молча подхватил чемоданы гостей и направился куда-то в глубь пальмовой рощи. Воронцов и Хельга последовали за ним. Хельга прижимала к груди сумочку и казалась встревоженной.

Здесь была тропа, едва различимая во тьме. Пальмы подступали вплотную, смыкаясь перистыми листьями над