— О какой собаке вы тут все время говорите? — воскликнул сэр Энтони.

— Ни о какой, — отрезал Керкхилл. — Как я уже сказал, миледи, мы поговорим об этом позже.

— Но почему бы не объяснить сейчас? — спросила Нэн. — Мне кажется, Фи права. Готова спорить, Дикон, что ты просто не желаешь ответить на ее вопрос, потому что…

— Нет, он не станет объяснять, и я знаю почему! — запальчиво воскликнула Фиона. — Потому что он, как все Джардины помыкает людьми и хочет управлять их жизнью. Клянусь, он просто сочиняет правила на ходу. Поэтому никогда не знаешь заранее. Каждый шаг может оказаться неверным. Как мне это надоело!

Она встала.

— Сядьте, — кратко приказал Керкхилл. — Вы замолчите, обе, и будете спокойно ужинать, не то…

— Я не хочу ужинать, — сказала Фиона. — Забирайте мой ужин себе! — Схватив свою тарелку, она вывалила ее содержимое перед Керкхиллом. — А теперь, с вашего позволения…

Она не успела договорить, потому что Керкхилл вскочил и сжал ее запястье. Она попыталась вырваться, и тогда он легко подхватил ее на руки и понес во внутренние покои, захлопнув за собою дверь ногой.

Видит Бог, он терпел достаточно. Как же она его разозлила! Нужно объяснить леди Фионе, что придерживаться подобной тактики неблагоразумно и даже опасно. Дверь за ним захлопнулась, и Керкхилл со своей ношей направился к креслу возле камина.

Он сел, и Фиона оказалась у него на коленях.

Керкхилл поднял правую руку…

— Нет! Не надо! Умоляю, сэр, не надо!

Он хотел всего-навсего отвесить ей пару шлепков, чтобы слушала его внимательнее. И в мыслях не было сделать ей больно. Но откуда этот панический страх в ее голосе?

Керкхилл был в недоумении. Похоже, ей действительно страшно. Очень страшно. Более того, Фиона дрожала как осиновый лист и чуть не рыдала.

Нэн частенько подпускала слезу, чтобы избежать наказания. Однако то, что творилось с Фионой, не шло ни в какое сравнение.

— Успокойтесь, — сказал он, обнимая ее за талию. Его злость моментально прошла. — Возьмите себя в руки и расскажите, в чем дело.

Около минуты Фиона сидела неподвижно, почти не дыша, пока до него не дошло, что он все еще держит ее за руку. Он разжал ладонь, и Фиона соскользнула с его колен. Села на пол и посмотрела на него снизу вверх. Ее лицо было бледно.

— Помилуйте, что, по-вашему, я собирался сделать? — спросил Керкхилл.

— Вы сами знаете что.

— Да, знаю. Шлепнуть вас разок-другой по спине, поделом ведь! Надо же преподать вам урок манер.

Кровь снова прилила к ее щекам. Фиона быстро опустила глаза, но Керкхилл успел заметить предательский блеск слез. Он нагнулся к ней, желая коснуться плеча, погладить по щеке. Ему хотелось привлечь ее к себе, сказать — в который раз, — что не надо его бояться. Но разве это допустимо? Хватит того, что в порыве гнева он унес Фиону в свои покои.

Единственное, что он мог сделать, чтобы избежать скандала, — так это продолжать начатый разговор со всей серьезностью. В конце концов, он ее попечитель и должен вести себя подобающим образом. Принимая во внимание ее возраст, задача начинала казаться Керкхиллу чертовски неприятной.

— Встаньте с пола, — приказал он.

Фиона медленно поднялась. Вид у нее был потерянный. Потом вдруг она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза в столь свойственной ей манере:

— Если вы не собираетесь меня избивать, сэр, тогда позвольте пожелать вам спокойной ночи.

С этими словами она повернулась, чтобы уйти. Керкхилл намеренно дождался, пока она подойдет к двери, и остановил ее словами:

— Подождите. Мне нужно еще кое-что вам сказать.

Фиона остановилась. Было заметно, как она напряглась, но и Керкхилл укрепился в своем решении.

Фиона стояла не дыша. Громкий стук собственного сердца мешал ей думать. Она не понимала, почему себя так ведет, и тем более ей непонятным было поведение Керкхилла. Однако она не собиралась ему доверять; ничуть не больше, чем любому другому мужчине в подобной ситуации.

Она заслужила наказания, и куда более сурового, чем несколько шлепков. Так сказал бы отец, а уж Уилл и подавно не раздумывал бы ни секунды. В самом деле, опрокинь она тарелку с едой на поднос старого Джардина, он бы велел ее высечь. Не то чтобы у нее была подобная привычка до сегодняшнего дня. Разумеется, она себе такого никогда не позволяла.

Керкхилл намеревался поступить так же, как и любой мужчина на его месте по отношению к капризному ребенку. Так он сказал, и Фиона поверила, что лишь ухудшило положение. Сама мысль показалась ей унизительной — как и все, что видела она от Джардинов.

— Вернитесь и сядьте, — по-прежнему холодно велел Керкхилл.

Фиона медлила.

— Я жду, и мое терпение небезгранично.

Проглотив застрявший в горле ком, она обернулась:

Керкхилл уже стоял за спиной.

— Если честно, сэр, — поспешно начала Фиона, — не знаю, что меня заставило…

— Сядьте и радуйтесь, что еще можете сидеть с удобством. — Он отошел и указал ей на табурет, а сам встал возле большого стола.

— Если собираетесь меня бранить, я лучше выслушаю это стоя.

— Садитесь, — повторил Керкхилл. — Вы еще не вполне оправились, да и я вовсе не собираюсь вас бранить.

— Что ж, хорошо. Нэн сказала…

— Мы не станем впутывать сюда Нэн. Садитесь.

Фиона села.

Керкхилл продолжил:

— Ведь вам семнадцать, верно?

— Да, вы сами знаете.

— В самом деле? Судя по вашему сегодняшнему поведению, вам должно быть лет на десять меньше.

Ее глаза наполнились слезами, но она, казалось, не замечала.

— Клянусь, я не понимаю, почему…

— Мне не нужны ваши извинения. Я их уже выслушал. Знаю, что после рождения ребенка некоторые женщины ведут себя несколько странно, но вы вели себя за столом как несмышленое дитя. А ваше поведение в отношении Хода — это уже просто безумие.

— Но…

— Не перебивайте меня, — холодно сказал Керкхилл. — На сей раз вам придется меня выслушать. Вы спрашивали, в чем разница между двумя поступками — когда вы бросились защищать Дэви и когда на вас напала собака. Я вам отвечу.

Фиона уже поняла, что ей совсем не хочется слушать его объяснение, но у нее не было выбора.

— Одно дело — отвести беду от матери, которая держала на руках вашего сына. Им грозила серьезная и скорая опасность. Фелина не смогла бы защищаться, потому что держала на руках ребенка. И вы не могли быть уверены, что поблизости окажемся Дэви или я. Флори стояла на лестнице позади вас и, таким образом, тоже не смогла бы вам помочь. Поэтому вы сделали единственно возможную вещь. Очень многие люди, будь то мужчины или женщины, не сразу решились бы вступить в схватку с псом, а вы не колебались. Вы бросились на защиту близких, ни на миг не задумавшись о собственной безопасности. Это действительно храбрый поступок.