спиной короля стоит полноватый и невысокий церковник, наверное местный епископ. По другую сторону крупный мужчина, думаю советник.

Наша делегация выглядит поистине красочно, если Оттон одет довольно скромно — белая туника и плащ пурпурного цвета подбитый горностаевым мехом, цепь с крестом на груди и странной формы корона. То наши люди одеты ярче, ну на то и Восток. Сверкают драгоценные камни в перстнях и на рукоятях парадного оружия. Начался процесс представления, затем вручения подарков. Слуги выносили сундуки с подарками и ставили в углу. Король милостиво взирал на эту суету. Ну конечно, не мы первые, сейчас без вагона подарков к монарху не ездят. На закуску, Хасдай сделал воистину королевский подарок. Он протянул руку и, приблизившись к трону негромко что-то произнёс. Король подорвался с место и шустро побежал к окну. Маска пресыщенного властителя слетела и перед нами пацан, которому подарили первую в жизни машину. А за окном двое наших гвардейцев удерживают красавца жеребца вороной масти. Мощная грудь, сухое сложение, красивая голова на длинной, изогнутой шее.

Красавец, я бы сам не отказался от такого. Его вели специальные слуги, следившие за его состоянием всю дорогу.

Всё, посольство переместилось во двор. Четырёхлетний красавец явно знает себе цену, горделиво подымает голову и косит большими, выпуклыми глазами на подходящего к нему короля. Слуги озаботились подать Оттону яблоко, которое он и скормил коню.

Через десять минут нас отпустили, я ожидал худшего. Теперь можно переодеться, скинуть парадный, шитый золотой нитью и отделанный парчовыми вставками халат и в компании наших побродить по городу.

Хасдай пропал в недрах замках с помощником, уже ведёт переговоры с советниками короля. Вечером пришёл озабоченный.

Так прошла неделя, сегодня в нашу честь король даёт пир. Громадная зала, тяжёлые деревянные столы, вытянутые в линию по центру. Я оказался на стороне противоположном тому, где сидел монарх. Около него епископ, приближённые и знать. Среди них и наш Хасдай, а меня запнули в конец, чему я был очень даже рад. Подальше от начальства, поближе к кухне — закон выживания. Мимо нас слуги проносили тяжёлые блюда с птицей и дичью. Мясо много, овощей минимум и только в вареном виде. Зато мясо всевозможного завались. Блюда бухали на стол, каждый тянулся и срезал своим ножом понравившийся кусочек. На том конце это делали слуги. Я, честно говоря боялся пить, благо, как у мусульманина у меня отмазка — Аллах не велит употреблять вино. Но даже безалкогольные напитки опасался, иди-знай, сейчас любят подсыпать всякую гадость в кружку. Поэтому попросил слугу принести воду и обнюхав кружку, решил, что можно. Когда гости разогрелись и начали шуметь, я потихоньку свинтил. Лучше в комнате посижу.

А на следующий день у меня состоялся занимательный разговор с Хасдаем. Мы прогуливались по парку, за нами в отдалении следовали наши гвардейцы:

— Юсеф, мой юный друг, я неплохо узнал тебя за это время. Уверен, что есть в тебе что-то такое, чего не может быть в молодом человеке твоего возраста. Иногда мне кажется, что передо мной обелённый сединами мудрец, всю жизнь познававший истину. А иногда вижу перед собой несмышлёныша, не знающего элементарных вещей.

Вот, что значит умный и наблюдательный человек, недаром он достиг таких высот при нашем правителе.

Я молчу, жду продолжения:

— Ты понимаешь, наше посольство завершено и завтра у меня последняя встреча с королём. Он ждёт от меня ответа. А я не уверен, цена моей ошибки будет очень велика. Не только для меня и моей семьи, но и для нашего халифа. Дело в том, что Оттон хочет заручиться нашей поддержкой. Не только политической, но и военной. У него сейчас сложная ситуация, он окружён недругами. С запада и севера недружественные королевства. На востоке воинственные мадьяры собираются напасть всей своей мощью. На юге хитрые византийцы ждут, от кого отщипнуть вкусный кусочек. Ушлые греки никого открыто не поддерживают, выжидают. Поэтому Оттон мне прямо сказал, что желал бы породниться с нашим халифом. Согласиться и ошибиться, значит испортить отношения с франками. Отказаться — тогда лишимся потенциального союзника.

Хасдая посвящал меня в перипетии местной политики, а я лихорадочно пытался вспомнить, всё, что знал об Оттоне. К сожалению этот период меня раньше не особо интересовал, поэтому я знал немного. Когда Хасдай закончил и вопросительно посмотрел на меня, я решился:

— А каким образом они породнятся? У нашего халифа один сын и тот уже женат, хотя это в принципе не помеха.

— Да, здесь два варианта. У Оттона есть маленькие сын и дочь. Лаутгерде сейчас всего 7 лет, но в принципе ничего страшного, такие случае есть среди правителей. Но я бы склонился к другому варианту, у Оттона две сестры. Младшей Эдвиге 17, но к сожалению она выдана за муж за герцога Франции Гуго Великого. А вот старшая Герберге, ей уже 26 и она свободна. Подожди, так ты считаешь, что нам следует согласится на брак?

— Дорогой Хасдай, я не знаю, откуда у меня берётся видение некоторых вещей, но сейчас я абсолютно точно знаю, что у короля Оттона I огромное будущее и это действительно великий человек. Поэтому мой ответ — да.

Хасдай всё это время смотрел мне в глаза, когда я закончил говорить, он задумался и настолько глубоко ушёл в себя, что сел на лавку, думая о своём. Мне надоело ждать, поэтому я указал охране на нашего боса, а сам потихоньку ретировался.

К нашему общему облегчению король вскоре отпустил посольство и мы выехали через два дня. Хасдай больше не говорил со мной вот так, по душам о больших делах, но я понял, что он не пренебрёг моим советом.

Назад ехали быстрее, повозки набиты лёгким фуражом и мы больше проезжали за день.

К Лиону подъезжали в полдень, за городом была разбита ярмарка. Разбиты многочисленные шатры, стояли сколоченные на скорую руки прилавки. На берегах обоих рек высились вытащенные на сушу торговые суда, некоторые стояли на глубокой воде. Это те, кому не хватило места или кто уже расторговался.

Если честно, я волновался, не кинут ли меня торговцы. Но, видимо они оказались честными, а может их вдохновили мои связи со знатью, но меня не обманули. Вечером считали бабки. Они реализовали весь мой товар и жалостными глазами просили ещё, в надежде, что у меня припрятано немного для себя. На моё удивление, хорошо пошёл сахар. Если шёлк и пряности здесь дороги, но они местным известны, то сахар для них явился открытием. У них