Он не смотрел на сцену, он смотрел на нее. Захваченная действием, она не замечала этого. Ее лицо выражало то страдание, то разочарование, то озарялось улыбкой. Ее смех заставлял Дэвида улыбаться, хотя он не имел ни малейшего представления о том, чему она смеется. Он подумал, что впервые видит ее такой, без тени притворства, будто и не было этих тяжелых лет, когда она страдала. Она сидела, повернувшись к нему спиной, в гробовом молчании изо дня в день. Словно изваяние. А сейчас была захвачена пьесой.

Дэвид представить себе не мог, что ему придется столько времени провести в ее обществе. Он запер ее, подчиняясь импульсу, но удерживать ее так долго было просто упрямством. Будь она обычной воровкой, давно рассказала бы ему все, что он хотел знать, и он отпустил бы ее. Он так и не заметил бы, как она прикусывает краешек губы, когда волнуется. Никогда не узнал бы, что она любит маленькие удовольствия: горячую ванну, удобный матрас, кусочек лимонного пирога – так, как другие женщины любят драгоценности. Он ни за что не догадался бы, что такие простые вещи, как театральная постановка, могут заставить ее глаза сиять, как звезды, в то время как все вокруг больше интересовались тем, кто сидит по соседству, а не спектаклем.

Вместо того, чтобы потерять к ней всякий интерес, Дэвид хотел узнать о ней все. Его влекло к ней не потому, что он просто хотел затащить ее в постель. Ему хотелось заставить ее смеяться не меньше, чем заниматься с ней любовью. Ни одна женщина не сумела заинтриговать его так сильно, а ведь она ругала его на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях. Это не только не отталкивало его, наоборот, притягивало еще больше. Ему нравилось быть самим собой, даже когда его высмеивали как лжеца. Он понимал, что Вивьен заставляла его быть честным.

Это чувство приносило и некоторое неудобство. Всю жизнь окружающие указывали ему на все его промахи. Ему было проще посмеяться над критикой, представить как шутку каждое происшествие, переносить всё так, будто ему не было до этого никакого дела. Он не помнил, чтобы его не опекали и не бросались к нему с обвинениями или нравоучениями по каждому поводу. Но Вивьен, казалось, нисколько не заботила его беспечность. Она не позволяла ему раздражаться из-за проблем. Странно, но она оказывала на него благотворное влияние.

В конце представления она долго аплодировала, прежде чем повернуться к нему. Глаза ее блестели.

– Ну разве не прелесть?

– Безусловно, – подтвердил он с улыбкой.

– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? – смеялась она. – Я не встречала таких умниц, как мисс Хардкасл.

– В самом деле, – сказал Дэвид. – Нужно признаться: мы, джентльмены, просто идиоты, когда дело касается женщин.

– Последних слов могли бы и не добавлять, – сказала она. – Можно было остановиться на идиотах.

– Вполне возможно, – улыбнулся Дэвид. – Не хотите вина?

Его мягкие манеры опять рассмешили Вивьен.

– Ага, – сказала она, а потом поправилась: – Благодарю вас. Было бы чудесно.

На этот раз рассмеялся он.

– Я принесу. А вы, мадам, позаботьтесь, чтобы сюда не ворвались ваши обожатели.

– Обожатели, – усмехнулась она. – Не смейтесь надо мной.

Дэвид покачал головой и вышел, осторожно закрыв за собой дверь.

Он быстро зашагал по коридору. Он забавлялся, когда представлял всем Вивьен, а сейчас торопился вернуться к ней. Он надеялся, что у Хэмилтона хватит ума не посещать ее в ложе.

– Рис, – прошептал сзади нежный голос.

Не думая, Дэвид оглянулся, жалея, что не притворился, будто не слышит. Но было поздно.

Джослин, леди Барлоу, уже приближалась к нему, улыбаясь. Она была его последней любовницей. Он не видел ее уже месяц с той ночи, когда Маркус спас его от гнева ее мужа.

– Это ты там дремал в ложе Эксетеров? Где ты пропадал, милый? – Ее пальцы коснулись его руки.

Дэвид высвободил руку. В коридоре были люди.

– Меня не было в городе, Джослин. Разве ты не помнишь, что мне пришлось неожиданно уехать?

Она капризно выпятила нижнюю губу.

– Что за переполох! Барлоу забыл об этом почти сразу.

– Возможно, потому что я покинул сцену так быстро, – пробормотал Дэвид.

– Но теперь ты вернулся. – Она улыбалась так мило, что он уже потянулся к ней.

– Да, – сказал он, вновь отодвигаясь, когда ее рука скользнула по борту его сюртука. – Нравится пьеса?

– Пьеса? – засмеялась она. – О да, ведь мы в театре. Дорогой, ты же знаешь, я не люблю театр… пока не вижу, что в ложе затевается кое-что очень личное.

– Очень забавное представление, – продолжал он, не обращая внимания на ее попытки флиртовать с ним и уклоняясь от ее касаний.

Джослин округлила глаза.

– Какое это имеет значение, – сказала она, подвигаясь к нему ближе и заглядывая в глаза. – Может, найдем тихое местечко и устроим собственное представление?

Он посмотрел на нее. Когда-то он сходил по ней с ума. Вопреки здравому смыслу, позволяя использовать себя как наказание мужу за безразличие к ней, он бегал за ней, пока лорд Барлоу не прекратил все это. Дэвид знал, что Барлоу был близок к тому, чтобы вызвать его на дуэль, но вмешался Маркус и отослал его подальше. Дэвид не был таким дураком, чтобы еще раз испытывать терпение ее оскорбленного супруга, даже если ему бы очень захотелось.

– Нет.

– Нет? – захлопала глазами Джослин. – Но почему?

– Все кончено, дорогая, – вздохнул Дэвид.

– Так не должно быть, – начала она.

– Так нужно.

Она хотела возразить, потом остановилась.

– Наверное, действительно нужно. Полагаю, дело в молодой особе.

– Вовсе нет, – ответил он.

– Я в этом уверена. Женщина всегда это чувствует.

– Зачем же ты подошла ко мне?

– Всегда на что-то надеешься. Ты был такой милый. – Она погладила его плечо. – Ну что ж, иди к ней.

– Это совсем не то, что ты думаешь, – попытался он возразить.

– Пока, – погрозила она пальцем. – Но ты желаешь этого.

Он и вправду желал. Он не мог признаться в этом, но и отрицать не мог. Дэвид улыбнулся, провел губами по костяшкам ее пальцев.

– Приятного вечера, Джослин.

– И тебе, Дэвид, – сказала она.

Он поклонился и ушел, не оглядываясь. Вивьен будет беспокоиться, куда он пропал. Он не хотел заставлять ее ждать.

Представление уже началось, когда он сел рядом с Вивьен. Она только мельком улыбнулась ему, но не сделала ни одного движения, чтобы коснуться его или броситься к нему. Женщина знает, сказала Джослин. Джослин увидела, как он ее хочет. Вопрос в одном: хочет ли Вивьен? А если да, то какая у нее будет реакция? Он наблюдал за ней краем глаза. Вместо того чтобы уговаривать ее с обычной настойчивостью, он выжидал. Его и раньше отвергали. Порой он даже радовался этому, как удаче. Было нелепо беспокоиться о том, что он может как-то обидеть воровку, но очень переживал. Он боялся обидеть ее больше, чем возможного отказа.