— В пансионате находятся шестеро: вы, Данте, Шелли, Брианна, я и Эдвард.

Лариана ничего на это не ответила, но сжала ручку швабры так, что побелели костяшки пальцев.

— Вы сказали, что управляющий кричал на Шелли. А на вас он повышал голос?

Она продолжала тереть щетку, словно смывала остатки улик.

— Расскажите мне об Эдварде поподробнее, пожалуйста, — не унимался Купер. — Это же в ваших интересах, вы здесь работаете.

— А что я могу сказать о своем начальнике? — пожав плечами, воскликнула горничная. — Мы трудились, как положено по контракту, он никому не подчинялся, кроме владельца пансионата. И перед обслугой не отчитывался.

— Продолжайте!

— Он принимал всех гостей, работал с компьютером, руководил рекламными и деловыми мероприятиями…

— И это все? — Купер сверлил ее взглядом. Лариана выключила воду, отряхнула руки, обернулась и спросила:

— Вы меня в чем-то подозреваете?

— Но ведь вы чего-то недоговариваете!

— Он был вздорным, ужасным старикашкой, которого мы все ненавидели! — упершись кулаками в бока, воскликнула в сердцах горничная. — Вы это хотели услышать?

— Нет! — Купер покачал головой. — Я хочу узнать, кто его убил.

Лариана побледнела, Купер вздохнул и удалился.

Брианну он застал на том же месте, где ее оставил, — на диване напротив разожженного камина. Свернувшись калачиком, она записывала что-то в свой дневник. Куперу достаточно было только взглянуть на нее, как у него возникла мощная эрекция. Такого с ним уже давно не случалось, и это его настораживало.

Его профессиональная деятельность не способствовала продолжительному знакомству с женщинами. Если ему удавалось завязать с кем-то близкие отношения, то длились они, как правило, недолго. Исключением из этого правила стала Энни. Нежная, ласковая и отзывчивая, она возненавидела его работу всеми фибрами души, как своего личного врага. Наученный горьким опытом прежних размолвок, Купер не доверял ей все свои тайны и частенько обманывал ее в силу служебной необходимости. В конце концов, она ушла от него. Боль разлуки до недавнего времени давала о себе знать, он охладел к женщинам и даже стал опасаться, что ему грозит импотенция.

Но теперь, глядя на Брианну, Купер наполнялся уверенностью в своих возможностях и даже подумывал, почему бы ему не закрутить с ней роман. Брианна почувствовала его присутствие в комнате, подняла голову и вперила в него настороженный взгляд.

— А вот и я! — сказал он.

— С благополучным возвращением, — сказала она, прижимая к груди дневник. — Ты не слышал ничего подозрительного секунду-другую назад?

— Нет, — растерянно произнес он и огляделся по сторонам.

— Значит, у меня снова появились слуховые галлюцинации, — сказала она и добавила, тяжело вздохнув: — Жаль, что труп в погребе мне не померещился.

— Искренне сочувствую, — сказал Купер.

У него за спиной громко треснуло полено в камине, Брианна подпрыгнула, словно подброшенная вверх пружиной, и выронила дневник. Купер поднял его с пола и прочитал последнюю запись: «Исповедаться и составить завещание».

— Ты собираешься написать завещание? — с недоверием взглянув на Брианну, упавшим голосом спросил он.

Она выхватила у него свой драгоценный кондуит и сунула его в сумку. Заметив, что у нее нервный тик, Купер участливо промолвил:

— Ты не умрешь в обозримом будущем.

— Ты в этом уверен? Тогда ступай скажи об этом Эдварду.

Она с укором посмотрела на Купера.

— Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь приключилось, — твердо пообещал Купер.

Она демонстративно отвернулась.

— Ты должна мне поверить! — сказал он.

— Я больше никому не верю, — всхлипнув, произнесла Брианна, и ресницы ее задрожали.

— Но сейчас речь идет не о любви, а о жизни и смерти! — напомнил ей Купер и, взяв ее двумя пальцами за подбородок, повернул лицом к себе.

— Неужели? Тогда объясни, почему ты уволился из полиции!

На этот раз отвернулся он.

— Это долгая история…

— Можно подумать, что я так здесь занята, что не смогу выслушать ее до конца. Колись, Купер!

Он вздохнул и тяжело опустился на диван рядом с ней.

— Я был на самом дне, в окружении греха и порока. Зло постепенно опустошило мою душу. Я устал с ним сражаться.

Ее глаза потеплели, она встряхнула волосами и спросила:

— Значит, все твои чувства сгорели? И теперь в твоем сердце нет места ни для любви, ни для нежности?

— Там осталась одна зола. Но как известно, она не обожжет, а только приласкает. Я все еще способен ободрить и защитить женщину, оказавшуюся в беде. Доверься мне, принцесса! Я не дам тебя в обиду!

Он намотал на палец локон ее волос и улыбнулся. Брианна пытливо посмотрела на него и спросила:

— А не обманешь?

— Ты во мне сомневаешься?

— А вот мы сейчас это проверим! — Она встала, прижала руки к бокам и спросила: — Скажи честно, эта юбка меня не полнит? Иначе говоря, в ней моя задница не кажется тебе огромной?

Купер рассмеялся. Лицо Брианны оставалось серьезным. Он встал, обошел вокруг нее с задумчивым видом, прищелкнул языком и многозначительно хмыкнул, затрудняясь признаться, что не в силах представить, как она умудрилась натянуть этот лоскут черной ткани па свои аппетитные ягодицы.

Едва не вывихнув шею, Брианна покосилась на свой зад и нетерпеливо спросила:

— Ну и как? Что молчишь?

— Затрудняюсь ответить, надо получше ознакомиться с объектом. — Он погладил ее по спине и ухватил аппетитную выпуклость.

Брианна взвизгнула, словно девчонка, и с деланным укором выдохнула:

— Бесстыдник!

Он по-хозяйски ухватил ее другой рукой за вторую половинку зада, подался вперед и прижался к нему своим мужским естеством, чтобы провести экспертизу. Она застонала и обхватила руками его бедра.

— О Боже, Брианна! — промолвил он, запуская руку е й под юбку.

Она замотала головой и повела бедрами. Он повернул ее лицом к себе и увидел, что она щурится от удовольствия и облизывает розовым язычком свои пухлые губки.

— Так ты веришь мне или нет? — спросил Купер севшим голосом и привлек ее к себе.

Дыхание Брианны участилось. Ноздри ее чувственно затрепетали. Она томно вздохнула и пролепетала:

— Может быть, но не во всем.

— Почему?

— Ну, хотя бы потому, что мы пока еще плохо знаем друг друга. Судьба свела нас здесь ненадолго и разлучит, как только стихнет буря.