— Вы его не поищете?.. — довольно упорно обратился к ней Митя.

— К сожалению, мы уже однажды искали, но… Ведь прошел не один год… — ответила женщина, явно желая помочь, но не имея возможности, она еще добавила вдруг, как бы обрадовавшись:

— Позвоните на телевидение! Может быть, там вам подскажут!

— Спасибо, извините, — коротко резюмировал Митя и ушел.

Надо было вчера дожать эту девицу и выспросить Верин домашний телефон. Но откуда он что мог знать!.. И почему Вера уехала? Мысль, мелькнувшая при разговоре с новыми хозяевами, вплотную заняла его: она вышла замуж. Брат, возможно, женился… Может, у Веры уже ребенок… И точка. Нет. Не точка. Ему надо лично от Веры услышать, что она замужем и любит своего мужа, а не Митю. Домой он не поедет. Он дозвонится до ТВ и правдами и неправдами узнает ее домашний номер!

Митя немного взбодрился, и в телефон-автомат. Трубку в редакции взяли сразу — более взрослый женский голос.

Митя стал выплетать свою трогательную историю, почти правду, но женский голос был сух и строг: они домашних телефонов не дают.

Митя плел еще и еще — о вчерашних звонках, об Америке, о трех годах и так далее.

— У меня всего три дня, — канючил он, — и я снова улетаю, и надолго. Мне необходимо ее видеть. Неужели вы не понимаете, что я не идиотский телепоклонник? Я назову вам ее возраст, прошлый адрес… что хотите!..

Он долго еще объяснял, и женщина поверила.

Дала номер, но предупредила, что только из-за его искренности, а если… То он — непорядочный человек.

Переговоры заняли минут десять, но Митя стал обладателем номера телефона. Это было где-то в центре, судя по цифрам, хотя кто знает, как теперь тут.

Из этого же автомата позвонил Вере. Ответом были длинные гудки. Ладно. Если не дозвонится, то у него еще есть вечер. Восемь часов. Он выйдет за сигаретами или погулять с Терри…

Он бродил по городу с целью и бесцельно (но накупил Нэле всякой всячины!), и из каждого автомата звонил Вере. Отвечала та же тишина. Может быть, ребенка у них все же нет?.. Если бы был, то, наверное, с кем-нибудь все-таки присутствовал? Но себя же и изругал: кто в такую погоду, жару и полное лето держит маленького ребенка в городе?.. Тут в голову ему стукнуло, что у них заказаны билеты и через два дня они отбывают в Гагру…

У него на все — два дня, не считая сегодняшнего. Он почему-то уверился, что Вера замужем и у нее есть ребенок. Она что, обязана ждать его всю жизнь?..

Он припомнил свой последний разговор с Виктором Венедиктовичем и подумал, что все его метания сейчас по городу от будки к будке — напрасны. Скоро Митя уедет неизвестно насколько, и поэтому незачем возбуждать ни ее, ни себя.

Так поступил бы разумный человек, но не он. Ему до тьмы в глазах жаждалось хотя бы увидеть ее. На большее, при Верином замужестве и ребенке, можно не рассчитывать, она слишком прямой и честный человек. Просто увидеться… И «гуд бай, май лав, гуд бай…»

У Мити вдруг сжалось сердце. Он по своему вечному легкомыслию не задумался глубоко над тем, что сказал ему В.В. Тот ведь явно намекнул, что это не на три года.

Суровость этих фактов встала вдруг перед Митей и заслонила свет. Зачем он согласился? Какая это свобода? Ее как не было, так и не будет. А мнимая — она еще страшнее той, которой не существует явно. Зачем он вообще полез в эту непролазную чащобу? Он наверняка сломает себе хребет, уж он-то себя знает. Нет, все же он стал другим…

…Другим? горько подумал он, откуда? Если бы стал другим, не мотался бы сейчас по городу в поисках женщины, которая замужем и которую НЕЛЬЗЯ трогать! Нельзя сбивать ее с привычной жизни… И себя. Так нет! Его волочет что-то необъяснимое. И чем больше препятствий, тем страстнее ему хочется увидеть Веру!

Настроение сильно подпортилось возникшими мыслями о своей судьбе, и Митя, увидев забегаловку-стекляшку, решил какое-то время провести там.

В стекляшке было почти пусто. Барменша скучала. Один какой-то выпивоха дремал над бутылкой пива.

Митя спросил коньяку.

Барменша сонно откликнулась:

— Юбилейный…

— Ну и что? — поразился Митя.

— Дорогой, — ответила странному посетителю барменша, утеряв сонность.

— Не ваше дело, милочка! — взорвался вдруг Митя.

Все неудачи и огорчения дня взмыли в нем и стали обидой на весь мир, который слишком часто оказывался отвратительно устроенным.

— Дайте бутылку, приличную закуску и никогда, слышите! Не считайте деньги в чужом кармане! Вы не бармен, а… — Митя нашел бы слово, но понял, что оно слишком грубо, и потому замолчал, а барменша с гордостью ответила, поняв, кто перед ней:

— Я буфетчица, господин хороший, а не бармен, как в этих заграницах.

То ли его состояние, то ли коньяк никогда к Юбилейному не принадлежал, а скорее был коньячным напитком — самой дрянью, но Мите стало не хорошо, а плохо, и он быстро убрался из «кафе», оставив бутылку на столе, которую тут же прибрал пьянчуга с пивом.

Митя вышел на улицу, и его забил озноб, хотя жара не спала. Летняя зелень вдруг увиделась пыльной и как бы искусственной, улицы — серыми и унылыми. Он понял, что больше сегодня, по крайней мере из автоматов, звонить не будет: она может быть на даче, со своим ребенком, а он мечется, как ошпаренный козел.

Митя поехал домой и был принят Нэлей тепло и ласково, хотя ей и не понравилось, что он так долго где-то таскался.

Но Митя опять был бледным и изможденным. Он сказал, что паршиво себя чувствует и хорошо бы отлежаться и отдохнуть.

Нэля замельтешилась, заохала. Уложила его в постель, дала чаю с малиновым вареньем, аспирин, грелку к ногам — то есть сделала все для любимого супруга, чтобы ему стало хорошо и приятно. И ему стало так. Он заснул под какие-то неумолчные Нэлины рассказы, о чем?.. Он не слушал. Хорошо, что она сидела рядом и иногда клала ему на лоб прохладную руку.

Среди ночи он проснулся и вспомнил, что не позвонил Вере в восемь, на работу, — сладостно проспал, свернувшись клубочком. «…Ну и ладно, — вдруг отрешенно подумал он, — не судьба. Сколько раз я звонил и вчера, и позавчера». Она могла бы отзвонить ему, как тогда… Сказать, что редактор или еще что-то… Придумать можно. Та девчушка передала ей несомненно! Значит, не хочет. И у него всего два дня осталось, и рядом, — неусыпная Нэля, которая так заботлива к нему. Он потянулся к жене.

Она откликнулась на его призыв сразу, будто не спала, и Митя с удовольствием проделал акт супружеской любви. Теперь они не предохранялись. Они очень хотели девочку!

Когда Митя звонил из всех автоматов, Вера сидела у Лели. Они теперь были почти сестрами, в общем — родными людьми. Их сблизил, конечно, сын Веры — Митечка, который имел отчество — Вадимович, а фамилию — Полянов.

Сначала Вера противилась слишком назойливым заботам Лели, но так случилось, что почти через месяц после рождения Митечки, узнав, что она ушла из радио, ей позвонил один знакомый руководитель и позвал на телевидение вести новости культуры…