Я смотрел на все это с усмешкой, предоставив девушке немного свободного пространства для раздумий. Тем более, за прошедшие дни, когда она была вынуждена практически полностью зависеть от моей помощи, Кира могла просто устать от постоянного постороннего присутствия рядом.

Но и мое терпение оказалось не безграничным. Видя, что Тан так и не переменил отношение к Лале, предпочтя оставить все как есть, по крайней мере пока, я постучал в дверь каюты ташвы. Бездействие меня больше не устраивало.

— Да? — в голосе присутствовала неуверенность, слово Кира наперед знала, кто именно к ней решил заявиться. Впрочем, мой стук наверняка отличался от того, которым пользовалась Лалана.

Чуть толкнув дверь, от чего она отошла в сторону, я вошел в маленькую каюту.

Кира сидела на койке, скрестив ноги и нагнувшись над гологрофом, читая какие-то документы. Подняв на меня взгляд, ташва тут же его отвела в сторону, словно боялась, что я сумею опять что-то прочесть. Впрочем, даже не видя ее глаз, я точно знал, что девушка чувствует себя немного неуютно в моем присутствии. Даж, более некомфортно, чем во время купания что мне приходилось ей пару раз устраивать, пока спина не оправилась в достаточно степени.

— Можно?

— Да, — не очень уверенно, садясь ровнее и потягиваясь, произнесла ташва, указывая рукой на край койки.

— Что изучаешь?

— Последние данные, что успел зафиксировать мой ИИ. Ты просил не выходить пока в Поток под своим именем вот я и читаю то, что уже есть в системе.

— Если тебе надо, я могу предоставить доступ со своего имени, — я кивнул на неровные картинки и буквы, что выдавал голографа Киры. Модель была явно древней, и с трудом справлялась с тем, что пытался демонстрировать мощный ИИ ташвы. — Но я все же вынужден настаивать, что пока важно сохранить в тайне твое присутствие среди живых.

— Да, я помню, — девушка чуть скривилась, отключая программу. И выражение лица почти тут же сменилось на некую задумчивость, словно ташва не могла придумать, о чем еще со мной поговорить, чтобы избежать волнующих тем.

Я же молча сидел, наблюдая за девушкой. Эмоции на ее лице не были явными, и те движения губ и бровей, что у кого-то другого можно было бы интерпретировать как гнев, у нее скорее означали замешательство. И тем не менее, мне было достаточно заглянут в ее глаза, чтобы точно сказать, что именно твориться в этой милой и весьма разумной голове.

После нескольких минут молчания, заставляющих Киру нервно потирать запястья, глаза ташвы вдруг блеснули. В них отразилось предвкушение и какой-то почти детский азарт:

— У тебя есть же подробный план челнока? Я имею ввиду, этого челнока, — для убедительности, девушка хлопнула ладонью по поверхности койки.

— Конечно. Но поверь, я не прячу в стенах других пассажиров или какого-нибудь дикого зверя, — ташва чуть скривилась, но угодки губ все же дрогнули, выдавая, что шутку оценили.

— Речь не о том. Я хочу посмотреть, как устроена система фильтрации у тебя. Думаю, что корабли этого поколения, сильно отличаются от моей «блохи».

— Как я понял, отец нашего полумеханического приятеля обещался взять все заботы о твоем кораблике на себя. Для чего тебе эти хлопоты? — мне было на самом деле интересно, с чего вдруг Кира стала просить именно это, хотя на челноке имелась приличная файлотека совершенно разной направленности и степени развлекательности.

Но вместо того, чтобы прямо ответить, Кира вдруг склонила голову набок, внимательно рассматривая меня. Лицо ее стало весьма серьезным, словно ташва изучала сложный механизм, а не разговаривала со своим страховым агентом. Да и вопрос, прозвучавший после, показался мне неожиданным. Прочесть его в темных глазах заранее я не сумел бы никак.

— Ты используешь такие слова, которые в обычной жизни мало кто произносит. И фразы строишь совсем иначе. Почему? — и в голосе ни озорства, ни того веселья, что только что было, словно ответ на этот вопрос был куда важнее всего остального.

Задумавшись, я внимательно рассматривал черты лица девушки, словно видел ее в первый раз. И опять, не смотря на всю проницательность и умение определять характеры людей, я удивился такой гармоничной комбинации силы и хрупкости, составляющих суть девушки, сидящей напротив.

Кира ждала ответ. Кивнув собственным мыслям, я потянулся одной рукой к затылку:

— Обучение у нас весьма строгое и имеет свои особенности. И последствия. Мы не показываем лица не потому, что это категорически запрещено, а потому, что так предпочтительнее. Примерно то же относится и к речи, в том числе к употребляемой терминологии или диалекту. Это наиболее привычно и приемлемо в повседневной работе.

Маска с тихим шуршанием и мгновенно возникшей сухостью в горле, отошла от лица. Словно я стянул влажную и плотную пленку и глотнул горячего песка. На несколько мгновений замолкнув. дождался, пока неприятное ощущение пропадет. Сердце билось в груди с бешенной силой ударяя о ребра. С одной стороны мне казалось, что я тороплюсь, но ощущение, что еще немного и я могу вовсе не успеть, было сильнее.

— Мы можем пользоваться массой фокусов и разными языками, но когда в этом нет надобности, привычки берут свое. Почему ты не смотришь? — девушка сидела, прикрыв глаза руками. Неподвижная, и замершая, словно добыча перед хищником.

— Зачем ты ее снял?

— В ней теперь нет надобности. Ты и так видела мое лицо, — я осторожно отложил маску в сторону, пытаясь считать все эмоции ташвы исходя из ее позы. — Тебе не стоит бояться. В этом нет угрозы для тебя.

— А для тебя? — голос звучал приглушенно, словно девушка находилась далеко.

— И для меня. Больше нет. Или я тебе так сильно не нравлюсь?

Набольшие изящные ладошки, так не соответствующие работе механика, мгновенно упали на колени, открыв мне сердитое, почти злое лицо девушки. Не сдержавшись, я хмыкнул. Кто-то весьма легко ведется на провокации.

Несколько мгновений лицо Киры так и оставалось сердитым, но постепенно я заметил, как ее щеки начинает заливать румянец. Все еще держа брови недовольно сведенными, ташва тихо потребовала:

— Не смотри на меня так, — сказано было тихо и вроде бы уверенно, но от этих слов, и от того, как именно девушка их произнесла, губы сами собой растянулись в довольной ухмылке.

— Как именно? — мне, неожиданно, очень понравилась эта игра. И то, как реагировала на мое близкое нахождение Кира.

— Словно я самый вкусный пирог во вселенной, — не выдержав, отведя взгляд на стену, почти прошептала девушка.

– А если так оно и есть?

Вот тут уж я сдержаться никак не мог. Кира глянула на меня с таким сомнением и подозрительностью, что хотелось тут же обнять и со всем усердием показать, насколько именно «вкусной» я ее вижу. Но что-то в глубине темных глаз не позволило поступить так, как требовали инстинкты.

Кира опасалась меня. Боялась того, что происходило между нами. Приглушив все веселье и задор, что бурлили в крови до этого, я внимательно рассматривал смену эмоций на лице Киры.