— Во имя Неба, женщина, ты со своей вывернутой логикой создаешь проблему на пустом месте. Хватит уже. Пора работать.

— Полностью с тобой согласна, — тихо ответила я и, развернувшись, пошла к своему подопечному, ни разу не оглянувшись.

* * *

Эван шел на поправку, все чаще приходил в сознание и спал все более здоровым сном. Я изо всех сил скрывала свое огромное удивление по этому поводу. В этот вечер со мной дежурил Альбатрос, и я спросила его, как они обычно перевозят больных, когда в этом случается нужда, но он отвечал уклончиво. Потом я выставила его на некоторое время на улицу, чтобы помыться и приготовиться к ужину. Кузнец почти спал, глаза его были полузакрыты, он дышал довольно спокойно, хотя незадолго до этого мы его покормили и перевязали.

— Все это довольно неловко, — сказала я ему. — Зажмурься, отвернись, и не двигайся, пока я не скажу.

— Буду неподвижен, как покойник, — прошептал он насмешливо и закрыл глаза.

Я быстро разделась, дрожа, обтерла тело влажной тряпицей и намылилась куском грубого мыла, которое раздобыл для меня Пес. Смывая пену, я чувствовала, как на теле, несмотря на летнее время, высыпают мурашки. Я повернулась за жестким полотенцем, мечтая побыстрее одеться, и обнаружила, что смотрю прямо в глубоко поставленные карие глаза Эвана, который, лежа на своем тюфяке, пялился на меня во все глаза и ухмылялся от уха до уха.

— Ну, как не стыдно! — воскликнула я, покраснев до корней волос.

Я ничего не могла поделать, только кое-как довытереться и как можно быстрее натянуть белье и платье. Хорошо еще, что я могла сама застегнуть сзади все пуговицы.

— Взрослый мужчина, а ведешь себя, как… как нездоровый подросток, подглядывающий за девочками. Разве я не сказала…

— Не обижайся, детка, — проговорил Эван, и ухмылка уступила место улыбке, придавшей его лицу удивительную мягкость. — Я просто не смог удержаться. И позволь заверить, зрелище было весьма приятное.

— Не позволю, — рявкнула я, хотя сердиться уже перестала. — Больше так не делай, понятно? Будто мне мало того, что я здесь единственная женщина, без…

Он вдруг посерьезнел.

— Эти ребята никогда не обидят тебя, детка, — мягко сказал он. — Они не варвары, которые насилуют и крушат из удовольствия. Если им захочется женщину, им не придется никого принуждать. Желающих найдется немало, и далеко не все станут просить взамен денег, уж поверь мне. И, кстати, они все знают, что тебя трогать нельзя.

— Из-за того, что он сказал? Командир?

— Ну… да… мне передали, что он сказал им «руки прочь». Но он мог и не трудиться. Любой, у кого есть глаза, понимает, что ты — женщина для брачного ложа, а не дорожное приключение, уж прости меня. У тебя дома есть мужчина, так ведь?

— Не совсем, — сказала я, не зная, как лучше ответить на такой вопрос.

— Что ты имеешь в виду? Либо есть, либо нет. Муж? Возлюбленный?

— У меня есть… поклонник… думаю, можно назвать его именно так. Но я еще не согласилась выйти за него замуж. Пока еще нет.

Я подоткнула Эвану одеяло, взбила самодельную подушку, а он глубоко вздохнул.

— Бедный парень, — пробормотал он сонно. — Не заставляй его ждать слишком долго.

— В следующий раз, когда я попрошу тебя закрыть глаза, не смей их открывать, — сурово произнесла я.

Он что-то пробормотал и устроился поудобнее, все еще слегка улыбаясь хитрой улыбкой.

* * *

Той ночью я рассказывала им смешные истории. Забавные истории. Дурацкие истории. Про мальчика с пальчик и тарелку овсянки. Он поквитался с большими людьми, уж вы не беспокойтесь. А еще историю о крестьянине, который получил от Дивного Народа три желания и мог приобрести здоровье, богатство и счастье. Но повел себя так глупо, что, в конце концов, получил только сосиску. В результате слушатели катались по земле от смеха. Они умоляли меня рассказать еще что-нибудь. Все, кроме командира, конечно. Я изо всех сил не обращала на него внимания.

— Еще одну, — сказала я. — Последнюю. И теперь пора снова стать серьезными и вспомнить о том, как хрупка наша жизнь. Прошлой ночью я говорила вам о величайшем герое Ольстера, Кухулине. Вы помните, он возлег с воительницей по имени Уатах, и она родила сына через некоторое время после того, как он покинул те берега. Кухулин не бросил ее совсем без средств. Он оставил ей небольшое золотое колечко на мизинец, а потом уехал, чтобы жениться на своей прекрасной Эмер.

— Как великодушно, — сухо прокомментировал кто-то.

— Уатах к такому привыкла. Она была самостоятельной, сильной женщиной, у нее не было времени на мужской эгоизм. Сегодня она родила сына, а завтра уже вышла из дому, крутя над головой боевой топор. Она назвала сына Конлайх и, как вы догадываетесь, он рос мастером во всем, что касается боя, и немногие могли с ним сравниться. Когда ему минуло двенадцать, мать-воительница отдала ему золотое колечко, чтобы он носил его на цепочке на шее, и рассказала, кто его отец.

— Неудачная идея? — спросил Змей.

— Когда как. Мальчик должен знать, кто его отец. И кто знает, может, у этой истории был бы тот же конец, даже если бы Уатах все скрыла от мальчика? В его жилах текла кровь Кухулина, знал он о том или нет. Этот юноша был создан для битв, для риска и полон неукротимой храбрости, присущей его отцу.

Она держала его при себе столько, сколько это возможно, но настал день, когда Конлайху исполнилось четырнадцать, он почувствовал себя мужчиной и собрался в дорогу, чтобы разыскать своего отца и показать ему, какой замечательный у него вырос сын. Уатах мучили дурные предчувствия, и она раздумывала, как бы защитить мальчика. Ему следовало соблюдать осторожность, так она думала, и никому не рассказывать, что он является сыном величайшего героя Ольстера. По крайней мере, до тех пор, пока он не окажется в пиршественном зале своего отца. Там он будет в безопасности, а вот на пути ему могут встретиться люди, чьи сыновья, отцы и братья пали от руки Кухулина, и эти люди, возможно, захотят отомстить отцу, убив его сына. И она заставила Конлайха пообещать, что ни одному встретившемуся в пути воину он не откроет своего имени. И он дал ей обещание, ведь она была его матерью. Таким образом, сама того не желая, она, заботясь о его безопасности, лишь предопределила его судьбу.

Воцарилась тишина, лишь легкий ветерок шелестел над нами в тени ветвей. Было новолуние.

— Через море от острова Альба и через всю ирландскую землю прошел Конлайх, всю дорогу до графства Ольстер, и наконец подошел к дому отца своего, великого героя Кухулина. Высокий и сильный мальчик, облаченный в шлем и латы, он ничем не отличался от бывалого воина. Он подъехал к воротам и с вызовом поднял свой меч. И к нему вышел Конал, сводный брат Кухулина.