Даже нога точно меньше стала болеть. По крайней мере, так казалось, пока я ела и зачем-то крутила в руках записку. Не выдержала и зачем-то ее понюхала, чихнула и хихикнула над собственной глупостью.

— Так, а теперь настраиваемся на пожелание поправляться и ждем штурма. — сообщила сама себе.

Легко сказать…

Два дня я провела в базовом лагере. Два дня Мария три раза в день осматривала мою несчастную ногу на предмет опасных симптомов. Два дня я мрачно то лежала в палатке, то сидела на свежем воздухе, в кресле и мысленно представляла, как остальные сейчас тренируются. Рация у меня была, по ней я переговаривалась с Карлом и Иоши. Алекса не трогала, понимая, что забот у него и так хватает.

— Ночуем в третьем высотном. — голос Карла звучал хрипло, но бодро. — Кашляю, эту ночь буду спать с кислородом.

— Не рановато? — усомнилась я.

Небо над головой сейчас было в белесой дымке, к вечеру обещали снегопад и легкую метель. Я сидела в кресле у палатки и куталась в куртку. Без солнца здесь было ощутимо прохладнее. И любителей расхаживать полуголыми как корова языком слизнула.

— Нормально. Лучше перебдеть, чем загреметь вниз с отеком мозга. Как твоя нога?

— Вполне. Вы уже в лагере?

— Да. — слышно было как Карл закашлялся, сухо и надрывно. — Чертов… извини, Джулия. Да, уже в лагере, но Андрей и Виктор остались во втором.

— А я завтра спускаюсь в лесную часть. — пожаловалась Карлу.

— Мы туда через пять дней спустимся. — отозвался друг. — Не переживай, дорогая, все у тебя пройдет. Ты же у нас боец. Я помню К2.

— Я тоже помню. — проговорила перед тем, как закончить разговор.

К2 я запомню навсегда, впрочем, как и другие восьмитысячники. Но только там мы потеряли двоих из группы. Обрушились сераки и перерубили веревки. То, что я, Карл и еще один норвежец уцелели, можно назвать только чудом и везением. После К2 у меня остались шрамы внутри и снаружи.

— Скучаешь? — ко мне подошел Тимми, кажется. Вроде я правильно запомнила имя этого тридцатидвухлетнего финна. Он со своей группой спустились в базовый вчера и пока отдыхали.

— На горе скучать некогда. — ответила ему.

— На штурм не пойдешь?

Я смерила этого заросшего бородой товарища в красной куртке и зеленых штанах, снизошла до ответа:

— Сие действие зависит от многих факторов, потому я предпочту сразу не отвечать на столь деликатный вопрос, однако, возможно, ближе к дате вы можете повторить его.

Честно я пыталась сказать эту фразу на английском и без ошибок. Но, кажется, не слишком получилось. Потому что финн похлопал глазами, потом проговорил что-то на своем родном и несколько торопливо ушел, то и дело оглядываясь.

Ну и ладно.

А в остальном остаток дня прошел лениво. Мне надоело сидеть на холоде, и я уползла в палатку, где выпила таблетки, намазала ногу и завалилась на кровать. Спать не хотелось, зато под рукой оказалась читалка. А там — куча историй про брутальных мачо и хрупких красоток. Да, да грешна, люблю читать подобные истории. Наверное потому, что в глубине души тоже хочу такого вот мужчину, который придет, переложит часть обязанностей на себя, а мне даст плед, кружку с глинтвейном и пошлет смотреть старую комедию. Хотя бы на один вечер!

В итоге уснула после трех ночи, чтобы проснуться ближе к девяти утра с головной болью и подергиванием в ноге. Но, кажется, болеть она все же стала меньше. Или я уже себе придумала.

Так и валялась до десяти утра, пока Чан не заглянул ко мне в палатку и не позвал на завтрак. А заодно сообщил, что сразу после него мы начинаем спуск в лесную зону.

* * *

Воздух опьянял. Я вдыхала его полной грудью, чувствовала как кружилась голова, но все равно казалось мало. Кислород, полно кислорода, которого так не хватает там, на горе. Я готова была вдыхать его всем телом, каждой своей частицей. А еще заметила, что слегка постанываю от наслаждения, пока мы спускались на потертом внедорожнике, на который сели сразу как дошли до более менее нормальной дороги. Деревья, трава, кусты, да все, включая пыль вокруг, вызывало дикий восторг. Видимо, я правда сидела как пьяная от кислорода.

Со мной и Чаном ехали еще трое альпинистов. Один приболел и собирался отлежаться в лесной зоне, а еще двое отправились отдыхать три дня перед тем как подготовиться к штурму. Болтая с ними я лишний раз порадовалась, что в свое время упорно учила английский.

Наш отель находился в небольшом городке, а точнее даже поселке. Стандартный для этой местности: низкие домики, дорог толком нет, камни и деревья вокруг, а еще куча тощих собак. Они лежали на солнце и ленились сойти даже если на них рявкнуть. И, конечно, множество крошечных разноцветных флажков над головами. Они трепетали под порывами ветра тут и там.

В отеле, как я и подозревала, отопления не было. Зато стояли кондиционеры. И в этот раз я была настроена их победить, тем более один из альпинистов оказался инженером по подобному оборудованию. Так что совместными усилиями и кучей мата на трех языках, мы заставили кондиционер нагреть комнаты до восемнадцати градусов.

— Супер! — я хлопнула Джека по плечу. — Гений ты наш! А еще потом надышим и будет все двадцать градусов.

— Ты всегда такая оптимистка?

— Я стараюсь изо всех сил. Потому что оптимисты даже падая из окна считают, что они просто учатся летать.

— А что насчет оптимизма и штурма Эвереста?

Мы с Джеком стояли у моего номера, а вокруг плескался воздух, много воздуха. Я все никак не могла им надышаться. И, судя по тому, как глубоко то и дело вздыхал мой собеседник, он тоже

— А вот там оптимизм лучше задействовать вместе с расчетом.

— Погода испортилась. — вздохнул Джек. — Говорят, недели две метели будут.

Я кивнула и постаралась не смазать улыбку. Да, когда начали спускаться, то погода резко испортилась. Это здесь тепло и солнечно, а в горах сейчас метель и сильный ветер. Но если непогода затянется, то штурм придется отложить. А надолго откладывать тоже нельзя. Двадцать девятого мая — крайний срок для штурма. Дальше уже опасно, так как от тепла возможно подвижки сераков и лавины.

— Значит у нас будет больше времени на акклиматизацию. — попыталась приободрить Джека. — Смотри проще. Но заранее думай, что делать, если погода не установится.

— Тогда ждать следующего года. — печально сообщил собеседник. — А то и больше, зависит от финансов.

Я прикусила язык. Потому что у меня то единственный шанс. Ну в ближайшем обозримом будущем по крайней мере. Если только вдруг внезапно не выяснится, что у меня есть дальний родственник-миллионер. Или я не выиграю в лотерею. Или меня не пригласят работать по миллионному контракту.

Мда…

А утром я выяснила, что нога ведет себя гораздо лучше. В первый момент даже не поверила, решила, что спросонья не могу правильно оценить масштаб проблемы. Но потом полежала, проснулась окончательно и снова пошевелила ногой. И правда лучше! От восторга едва не спрыгнула с постели, удержалась в последний момент. Не хватало еще начать прыгать и сделать хуже.