— Да! А вот дилетант Серебряков взял и сделал! — уверенно заявил Лебедев.

Ванзаров повернулся к криминалисту.

— Знаете, что мы сейчас предпримем?

— Вызовем Джуранского, чтобы он вытряс из Бадмаева душу?

— Поедем на квартиру Серебрякова и попробуем найти эту треклятую сому!

— Но, Родион Георгиевич, полиция может войти в частный дом только в четырех случаях… — напомнил эксперт.

— Значит, это будет пятый! — заявил Ванзаров.

11

Сыщик и криминалист еще не успели войти во двор, а к ним уже бросился дворник. За два шага Пережигин поправил шапку, принял самый строгий вид и вытянулся во фрунт, держа лопату на плече, как винтовку.

— Здравия желаю! — гаркнул он.

— Здорово, здорово, Степан! Служба в порядке? — Ванзаров с одобрением посмотрел на трезвого дворника.

— В полном порядке, пить бросил. Совсем, значит, того… Благодарствуем вам! — Дворник солидно шмыгнул.

Ванзаров сочувственно потрепал его по плечу и двинулся к лестнице. Степан не отставал.

— А это вы к кому теперь пожаловали?

— Мы, Пережигин, имеем поручение от господина участкового пристава сделать осмотр квартиры профессора Серебрякова на предмет выяснения особых обстоятельств. Ясно? — строго сказал Ванзаров.

— Ясно… как же не ясно, служба такая… а ключи у вас имеются? — спросил дворник, услужливо придерживая открытую дверь в парадную.

— У нас, Пережигин, в сыскной полиции, имеются запасные ключи от каждой квартиры в Петербурге! — совершенно серьезно ответил Родион Георгиевич.

Дворник удивленно промычал что-то и остался внизу.

— И как же вы дворника от пьянства отучили? — ехидно спросил Лебедев, следом за Ванзаровым поднимаясь по ступенькам.

— Ласковым и добрым словом, Аполлон Григорьевич, и никак иначе!

Не успели они оказаться на площадке третьего этажа перед квартирой профессора, как раздался едва слышный шорох. Сыщик невольно вздрогнул.

Филер, спустившийся с верхнего этажа, почтительно приподнял котелок.

— Добрый вечер, господин Ванзаров! За сегодняшний день — ни одного посещения квартиры. По правде говоря, начинаем скучать.

— Э-э-э… любезный… — Ванзаров никак не мог вспомнить фамилию соглядатая, тем более они все казались на одно лицо.

— Ерохин… — подсказал филер.

— Да-да, Ерохин! Мы с господином Лебедевым хотим сделать небольшой осмотр…

— Понимаю, важные улики! Чем могу помочь?

— Посмотрите, чтобы все было тихо, пока мы тут… и особенно, чтоб дворник не совал свой нос.

— Можете не волноваться, все сделаем исключительно! — филер еще раз прикоснулся к котелку и юркнул по лестнице вниз. Ванзаров даже не уловил звуки шагов.

На лестничную площадку выходили три одинаковые двери, крашеные под мореный дуб. Медная табличка владельца указывала, что Серебряков проживал с правой стороны.

— Ну-с, доставайте секретный запасной ключ от квартиры! — прошептал эксперт и ухмыльнулся.

— У вас в саквояже имеется металлический инструмент? — так же шепотом спросил Ванзаров.

Лебедев, несколько озадаченный вопросом, поставил чемоданчик на кафельную плитку лестницы и щелкнул замочками. В специальных отделениях лежали щипцы, ланцеты, скальпели, ножницы и другие малоприятные медицинские орудия. Видимо, в Средние века криминалист трудился бы в тюремных подвалах инквизиции.

Ванзаров выбрал пинцет.

Аполлону Григорьевичу захотелось поближе рассмотреть, как чиновник особых поручений сыскной полиции работает взломщиком. Но как только он шагнул к Ванзарову который крепко уперся плечом в створку, что-то хрустнуло, и входная дверь открылась, словно сама собой.

Эксперт восхищенно ахнул:

— Ну, Родион Георгиевич, не знал, что вы обладаете такими криминальными талантами!

— Замок и ногтем открыть можно… — сыщик отдал Лебедеву невредимый пинцет. — Чтобы раскрывать преступления, надо самому уметь их совершать!

12

В квартире Серебрякова витал какой-то особый дух. Ванзаров сразу почувствовал его, как только вошел в прихожую. В этом странном аромате смешивались запах, который обычно исходит от старых обоев, и сладковатая гниль фруктов. И было в нем еще что-то, трудноуловимое, но как будто знакомое.

— Чувствуете? — спросил Лебедев.

— После ваших сигариль, Аполлон Григорьевич, я неделями не различаю запахов!

— Да ладно вам! И все-таки, что это?

— Возможно, дамские духи? Хотя, моя жена такими точно не пользуется.

— Может, духи, а может, и крыса сдохла… — задумчиво проговорил Лебедев. — Если хотите, у меня есть только одно объяснение…

— Да-да, прошу вас… — бросил Ванзаров, осматривая прихожую.

Сразу бросалось в глаза, что в ней не было самого главного — одежды и обуви. Пустые крючки широкой настенной вешалки. Пустой ящик для галош и ботинок. Даже ни одной шляпы! Только пара домашних туфель сиротливо жалась к стене.

— …Возможно, именно так пахнет сома, — просто сказал эксперт.

— Так давайте ее хоть найдем что ли! — Ванзаров похлопал в озябшие ладони. — Кстати, как она может выглядеть? В чем хранится?

— Откуда я могу знать, как выглядит сома? — вздохнул Лебедев. — По всей видимости, она представляет из себя жидкость, налитую в какую-нибудь стеклянную емкость! И кстати, не забудьте поискать дневники, раз уж записную книжку утопили.

Ванзаров предложил разделить усилия. Он возьмет на себя кухню, Лебедев — спальню. А встретятся они в кабинете профессора.

Кухня сияла такой же пустотой, как и прихожая. На массивной плите не было и следа готовки. Крышка самовара белела слоем пыли. Ни вязанки дров, ни даже засохшей корочки хлеба.

Сыщик раскрыл верхние створки массивного дубового буфета. На полках, как в склепе, покоились груды тарелок и пустых кастрюль. Ножи и вилки горкой лежали в серебряной корзинке для сладостей.

Родион Георгиевич заглянул в нижние секции. Там обитала кухонная утварь, которой, судя по всему, не пользовались очень давно. Ни одной банки с сахаром или мукой. Ни щепотки соли. Даже спичек нет. Видно, с тех пор, как профессор выгнал глухонемую прислугу, у него никто не готовил. Ванзаров заглянул в мусорное ведро, но и оно, к удивлению, оказалось пустым. Откуда же тогда идет этот странный запах?

Внимание Ванзарова привлекли царапины на досках пола. Как будто здесь долго стояла массивная вещь. Судя по всему, ее недавно вывезли. Сыщик на глаз прикинул размеры. Они соответствовали большому деревенскому сундуку, который мог уехать вместе с кухаркой, когда профессор дал ей расчет.