– Сын был дома?

– Конечно! Мы не очень-то близки, он больше тянулся к отцу. Но ведь он уже взрослый. Ему пятнадцать. Я поняла, что мы это переживем. Потом выпила успокоительное и легла спать. Разбудил меня ваш звонок. Знаете, я… Я успокоилась.

– Что вы подумали в тот момент?

– Не знаю. Кажется, обвинила себя в том, что не успела предупредить мужа. Я ведь видела лицо Андрея. А потом, я испытала облегчение. Поверьте, положение вдовы приятнее положения, в котором оказывается брошенная женщина. Для меня он уже умер. Вот и все.

– Значит, вы с самого начала были убеждены, что Александра Сергеевича убил Андрей, муж Лады? И предпочли об этом промолчать?

– Зачем мне разрушать еще и чужую жизнь? Из мести? У них сын. Кстати, мой собственный сын с того вечера смотрит на меня как-то странно. Я приехала поздно, вся на нервах, не удивилась, когда узнала о гибели мужа. То есть моя реакция была вялой. Уж не подозревает ли он меня в убийстве?

– Что ж, мне придется проверить ваше алиби, Ирина Сергеевна. Наверняка вас видели соседи. Как вы уезжали вечером.

– Проверяйте, – пожала плечами Ирина Сергеевна.

Он уже ей поверил. Она не могла убить Серебрякова. Ну не могла, и все тут! Надо отрабатывать другую версию. Деньги. Пятьдесят тысяч долларов, которые исчезли. Интересно, каково финансовое положение Андрея, как бишь его? Мужа Лады. Убить он мог из ревности, а денежки прихватить, чтобы имитировать ограбление. И вообще, что он за человек? Об этом может рассказать только сама Лада. Женщина, чье лицо до сих пор стоит перед глазами.

Что было, а чего не было?

Адрес интересующей его персоны Леонидов узнал довольно быстро. Сведений предостаточно: имя, фамилия, возраст, где училась, семейное положение. Имя редкое: Лада. Лада Анатольевна Елистратова. По мужу. Оказалось, что семья Елистратовых живет в городе Зеленограде. Не ближний свет, но придется ехать. Мысль о том, чтобы вызвать такую женщину в управление и допрашивать ее в кабинете с видом на кирпичную стену с зарешеченными окнами, показалась Алексею кощунственной. И звонить, предупреждать о своем визите тоже. Таких ждут часами, расхаживая под окнами и сочиняя серенады. И потом, ему казалось, что Судьба благосклонна. Она будет дома. Пора им наконец встретиться лицом к лицу. Красавиц на своем веку Леонидов повидал немало. Особенности профессии. Красивые женщины оказывались замешанными в неприятные истории куда чаще, чем некрасивые. Из-за них убивали, присваивали чужие деньги, они становились свидетельницами бандитских разборок, а то и жертвами. Сопровождать господ крутых бизнесменов – профессия, опасная для жизни. Не раз длинноногая красотка проливала горькие слезы в кабинете старшего оперуполномоченного, а то и смущала его голыми коленками и откровенными взглядами. «Взяткодательскими», как мысленно называл их Алексей. Разницу между леди и не леди он усвоил четко. Леди не откровенничает с первым встречным, кем бы он ни был. Леди не совершает предательства, даже если это принесет ей личную выгоду. Леди не предлагает себя и ни в коем случае не одалживается. Леди не пьет больше двух бокалов вина за ужином в интимной обстановке, и так далее и тому подобное. Женщина, к которой он ехал, была леди. Более того, она была красавицей. Таких женщин он еще не встречал. Ибо вдобавок ко всему вышеперечисленному леди не попадают в криминальные истории. Она не была свидетельницей. И не была участницей. Упаси Боже! Но именно к ней собирался уйти А. С. Серебряков. Которого убили.

Квартира Елистратовых располагалась на десятом этаже. Алексея приняли на кухне, огромной, величиною с парадную комнату в иных московских квартирах. Окно в ней тоже было огромным, с видом на смешанный лес. За окном – небо, по которому плывут чернильные облака, верхушки зеленых елей, желтеющих берез… Дивный сентябрьский пейзаж в оконной раме. Черноволосая женщина с благородным профилем подошла, оперлась о подоконник. Получился потрет. Великолепный портрет! Но вот она встала, отошла к плите, остался пейзаж. И неплохой. Алексей следил за метаморфозами заинтересовавшей его картины, все еще не определившись, к какому жанру ее отнести, а хозяйка квартиры все не начинала свою исповедь.

…Леди не открывают душу первому встречному, кем бы он ни был. Хоть папой римским. Нет, папе можно. Он отпустит грехи. А какие у нее грехи? Невозможно! Леонидов грустил. Сегодня она была без шляпы. Гладкие черные волосы собраны на затылке в пучок, в ушах крохотные серьги с бриллиантиками, на шее тонюсенькая цепочка. Леди не носят массивных украшений. Она не обременена заботами о хлебе насущном, замужем за богатым человеком. Почему его это не раздражает? Он ведь не выносит людей, ведущих праздный образ жизни.

Они молчали уже минут десять. Леонидов подумал, что может просидеть перед этой картиной вечность. Как перед Моной Лизой, которая то появляется в раме, то исчезает. Просидеть в ожидании очередного чудесного появления.

«Если бы я не встретил сегодня ее, я ушел бы отсюда с разбитым сердцем, – подумал Алексей. – А какая разница?» Но он чувствовал, что разница есть.

– Быть может, я не вовремя? – он наконец почувствовал, что пауза затянулась, надо либо встать и уйти, либо начать задавать вопросы.

– Я… Я плохо себя чувствую, – сказала Джоконда, застыв на фоне осеннего пейзажа. Ее взгляд показался Алексею бездонным.

– Я готов извиниться за вторжение. Но не прийти к вам не мог. Видите ли… Умер Серебряков. А вы с ним… Вы были с ним… – он запнулся.

Серебряков хотел стать единоличным владельцем картины, стоимость которой и определить-то невозможно? Невозможно!

– Вы были у Ирины? Она, конечно, во всем обвиняет меня. – Необыкновенной красоты губы Лады Анатольевны чуть дрогнули. – Ей просто не надо было выходить за него замуж, – неожиданно твердо сказала она. – Брак без любви никому еще не приносил счастья.

– А… – он так и не смог выговорить «вам?»

– Простите?

– Нет, ничего.

– Я забыла предложить вам кофе.

– Спасибо, я не хочу. Ни кофе, ни чая. Не стоит беспокоиться.

«Сидите так», – чуть было не сказал он. Алексей просто не в силах был ее допрашивать. Подумать только, какая несправедливость! Умер, умер А. С. Серебряков!!!

– А вы? Вы почему не вышли за него замуж?

– Я?

– Ну да. Ведь у вас был роман. Еще в институте.

– Роман?

Ему показалось, что Лада Анатольевна хочет рассмеяться. Полные губы вновь чуть дрогнули. Но кроме улыбки, едва обозначившейся, ничего не было. Мона Лиза.

– Я не думаю, что это можно назвать романом.

– Значит, ничего не было? – уточнил Алексей.

– Мы объяснились с Александром.

– Когда?

– За неделю до моей свадьбы. Все уже было решено: заказан ресторан, разосланы приглашения, студсовет выделил нам с Андреем комнату в общежитии. – (Как звучит! Она и – комната в общежитии!) – Но мне было не по себе. Осталась какая-то недоговоренность. Между мною и Сашей. Ведь официального разрыва отношений не было. О чем я говорю? По сути и отношений не было. Я не знаю, что это было. До сих пор не знаю…