– Не надо, это не поможет. – Голос Сони звучал устало.

– Что ты такое говоришь? – рявкнула Гласс. Она знала, что должна быть с матерью терпеливее, но в последнее время та ее просто бесила.

– Сенсор не сломан. Мы превысили квоту на энергию, а у меня нет рационных баллов, чтобы это оплатить.

– Что? – переспросила Гласс. – Но это просто нелепо. Они не могут так с нами поступить.

– Ничего не поделаешь. Нужно просто подождать, пока…

– Не будем мы ждать, – возмущенно сказала Гласс, развернулась на пятках и быстро вышла из темной квартиры.

Кабинет отца Коры находился в конце длинного коридора, где размещались офисы глав большинства департаментов. Тут было не слишком-то людно – Гласс по опыту знала, что назначенные Советом большие шишки проводят на своих рабочих местах не особо много времени, – но тем не менее у нее все переворачивалось внутри при мысли о том, что она может наткнуться на кого-то из отцовских друзей.

Помощник мистера Дрейка, не знакомый Гласс молодой человек, сидел за столом и возился с какими-то написанными от руки документами. Он уставился на нее и приподнял бровь:

– Чем могу помочь?

– Мне нужно поговорить с мистером Дрейком.

– Боюсь, глава департамента ресурсов сейчас занят. Я отправлю сообщение и дам ему знать…

– Не беспокойтесь, я сама дам ему знать, – Гласс покровительственно улыбнулась молодому человеку и проскользнула мимо него в кабинет.

Когда она вошла, отец Коры бросил на нее взгляд из-за своего рабочего стола. Несколько мгновений он лишь взирал на девушку с нескрываемым изумлением, а потом на его лице появилась широкая фальшивая улыбка.

– Гласс! Какой приятный сюрприз! Я могу что-то для тебя сделать, милая?

– Вы можете включить у меня в квартире свет, – сказала она. – Я уверена, что произошла какая-то ошибка. Вы никогда бы не обрекли меня и мою мать на то, чтобы до конца месяца сидеть в темноте.

Мистер Дрейк, нахмурившись и барабаня пальцами по столешнице, открыл на экране какой-то файл.

– Ну квота превышена, так что, боюсь, я ничем не смогу помочь, разве что вы внесете на свой счет достаточно рационных баллов.

– Мы оба знаем, что это ложь. Вы глава департамента ресурсов и можете делать что захотите.

Он смерил Гласс холодным, оценивающим взглядом.

– Я отвечаю за благополучие всей Колонии. С моей стороны, было бы безответственным делать какие-то исключения для тех, кто берет больше, чем им положено по справедливости.

Гласс склонила голову набок.

– А подкупать персонал теплиц и продавать фрукты на черном рынке не считается исключением? – с невинным видом спросила она.

Щеки мистера Дрейка покраснели.

– Понятия не имею, о чем это ты.

– Извините. Я, наверно, неправильно поняла Кору. Попрошу моего друга Уэллса, чтобы он все мне объяснил. Он знает обо всем этом гораздо больше, чем я, потому что сын Канцлера, и вообще…

Мистер Дрейк немного помолчал, потом откашлялся.

– Думаю, на этот раз я могу сделать исключение. А теперь тебе пора идти. У меня назначена встреча.

Гласс адресовала ему преувеличенно лучезарную улыбку.

– Большое спасибо за помощь, – сказала она и вылетела из кабинета, задержавшись только, чтобы кивнуть на прощание злющему помощнику.

Когда она добралась до дому, свет уже горел.

– Это твоя работа? – изумленно спросила Соня, делая жест в сторону лампы.

– Я просто прояснила небольшое недоразумение, – сказала Гласс, направляясь на кухню, чтобы посмотреть, что можно придумать на обед.

– Спасибо, Гласс. Я горжусь тобой.

Гласс почувствовала радостное, удовлетворенное волнение, но когда она повернулась улыбнуться матери, то обнаружила, что та уже снова скрылась в своей спальне.

Гласс смотрела туда, где только что стояла Соня, и ее улыбка таяла. Она всю жизнь была убеждена, что ей никогда не стать такой красивой, как мать, такой очаровательной. Но, возможно, ее ждет успех там, где мама всегда терпела поражение. Она будет знать, как получить то, чего она хочет, – то, что ей нужно, – даже когда для этого недостаточно будет одного движения длинных ресниц, когда ее тело не будет уже молодым и красивым.

Она придумала кое-что получше, чем быть красивой. Она будет сильной.

* * *

В коридоре, где располагалась квартира Гласс, было поразительно тихо, и она не знала, к добру это или к худу. С колотящимся сердцем подойдя к двери, она приложила к сканнеру большой палец. Люк положил ей руку на плечо, молча подбадривая любимую. Однако, прежде чем сканер успел сработать, дверь распахнулась изнутри.

– Господи, Гласс! – Мамины руки взметнулись и обхватили ее за шею. – Как ты вернулась? Крытый мост заблокирован… – Увидев Люка, она осеклась. Гласс думала, что теперь облегчение на лице Сони сменится презрением, ведь та винила этого парня в покалеченной жизни ее дочери. Однако, к ее удивлению, мать шагнула вперед и взяла руку Люка в свои. – Спасибо, – сказала она со спокойным достоинством. – Спасибо, что привел ее домой.

Люк кивнул. Он совершенно явно не знал, как себя вести, но в конце концов верх, как обычно, взяли его хорошие манеры и самообладание.

– На самом деле это Гласс меня привела. У вас очень смелая дочь, миссис Соренсон.

Соня улыбнулась, выпуская руку Люка и обнимая Гласс:

– Я знаю.

Она провела их в крохотную, но опрятную гостиную. Гласс окинула помещение взглядом, но не нашла никаких признаков того, что мать начала собираться в путь и намеревается покинуть это место.

– Что тут происходит? – без обиняков спросила она. – Известно, сколько еще осталось кислорода? Существуют ли планы эвакуации?

Соня покачала головой:

– Никто не знает. Канцлер все еще не вышел из комы, поэтому за главного по-прежнему Родес.

Гласс мимолетно посочувствовала Уэллсу: прошло уже три недели с тех пор, как его отец был ранен, и, похоже, он может уже никогда не очнуться. Особенно если придется покидать корабль.

– Что они говорят народу? – спросила Гласс, стреляя глазами в мать. Накануне побега на Уолден она видела вечером Соню в обществе Родеса, и их общение не выглядело просто дружеским. Но Соня лишь тряхнула головой:

– Ничего. Никаких новых распоряжений, никаких указаний. – Она вздохнула, и ее лицо помрачнело. – Но разговоры, конечно, ходят. Когда блокировали проход по крытому мосту, стало ясно, что… ну… ничего хорошего ждать не приходится.

– А как насчет челноков? – спросила Гласс. – Слышно что-нибудь?

– Неофициально. Вход на стартовую палубу по-прежнему закрыт, как я слышала. Но народ уже подтягивается туда, просто на всякий случай.