– Почему? – завопила я, но он уже направился через дорогу к «скорой». Сев в полицейскую машину, я услышала, как завыла сирена, и увидела в заднем окне, что включилась красная мигалка.

Сержант Кросс со мной не поехал. Каждый раз, когда я задавала вопрос, водитель обнадеживающе мне улыбался в зеркало заднего вида и хранил молчание. В участке меня проводили в зал ожидания, потом сняли отпечатки пальцев и взяли образец ДНК. Наконец мною занялись два детектива констебля, но, услышав их первое требование, я уставилась на них в недоумении.

– Нам нужна ваша одежда. Зайдите вон туда, снимите ее и наденьте вот это. – Мне вручили что-то похожее на белое бумажное платье.

– Дайте нам знать, если что-то не подойдет.

Тут я оставила последнюю надежду узнать, что происходит. Со мной были безупречно вежливы. Не было ощущения ни угрозы, ни опасности, но почему-то я все равно не могла отделаться от чувства, что меня сейчас будут пытать. Я надела бумажный костюм и отдала свою одежду.

Затем я снова назвала свое имя и постаралась как можно точнее ответить на вопросы. Чей это дом? Кто там живет? Где эти люди сейчас? Где я провела последние двадцать четыре часа? Допрос длился и длился, но мне ни разу не дали понять, довольны ли моими ответами. Я не жаловалась. Я устала как собака, и мне было все равно.

Я прочла свои показания, подписала их и уже собиралась заснуть, как в дверях поднялась суматоха и вошел высокий мужчина, назвавшийся инспектором Максом Остином. Констебли, которые меня допрашивали, поднялись и прошли в его кабинет. Несколько раз я видела, что он смотрел в мою сторону.

– Теперь мне можно идти домой? – спросила я, когда он наконец вошел в комнату для допроса. Он покачал головой, и меня прошибла зловещая дрожь.

Инспектор сел напротив меня и что-то быстро произнес в диктофон, стоявший между нами.

– Итак, – он наклонился вперед. – Как вы уже знаете, в летнем домике, стоящем в саду якобы вашего дома, произошел пожар.

– Вообще-то это дом моих родителей. Они живут во Франции.

– Они живут во Франции, – медленно повторил он. – Вы сообщили, как с ними можно связаться? – Я кивнула. – Отлично. Вы здесь потому, что из огня вытащили мужчину, и этот мужчина умер. Я буду вам очень признателен, если вы ответите на несколько вопросов. Моему констеблю вы сказали, что во время пожара возвращались из Франции…

Он не произнес этого вслух, но я и так догадалась. Как только он сказал, что мужчина умер, я поняла, что он считает его смерть убийством.

Я вдруг проголодалась, как волк. Я ничего не ела с прошлого вечера. Вернее, с тех пор, как уехала из Франции.

– Я умираю с голоду, – сказала я инспектору Остину, устояв перед искушением заметить, что ему бы тоже не мешало немного потолстеть. Он определенно недоедал. Я никогда не видела детективов из отдела убийств, но, на мой взгляд, он больше походил на профессора университета. Правда, профессоров я тоже почти не встречала. Макс Остин вовсе не казался прилизанным, как сыщики в кино. Он все еще был в плаще, шея обмотана длинным шарфом, какой носят в колледжах. Он выглядел унылым, что ли. Наверное, из-за роста. Он был похож на жердь – длинные руки, ноги и лицо, смотрящее на меня с высоты в фут.

– И я бы хотела позвонить своему другу, – прибавила я.

Но что за лицо! Он относился к тому же типу, что и Базз: ясные карие глаза, длинные темные волосы, изящные черты, высокие скулы. Но если Базз – орел, пылкий и нетерпеливый, то этот – скорее нежный незатейливый кролик.

– Вашему другу? – Он резко поднял глаза. – Кто ваш друг?

– Б…

Глядя на него, я подумала о Баззе, о том, когда мы снова увидимся, и как сильно мне хочется, чтобы он пришел и спас меня.

– Томми Кеннеди. Мы вместе вернулись из Франции.

– Ах да. – Он, казалось, уже знал о Томми. – Так что вы хотели сказать?

– Я хотела сказать: «Больше я вам не нужна? Когда я могу пойти домой?» – Это была невинная ложь.

Я действительно хотела знать, когда меня отпустят домой.

– Когда мои люди закончат работу в доме.

– Но что они делают? Сколько времени это займет? Первый вопрос он пропустил мимо ушей.

– До трех дней.

– Вы шутите? – Макс Остин покачал головой. – Вы хотите сказать, что я не смогу вернуться домой три дня? И что мне, по-вашему, делать?

– Я сказал, до трех дней. Скорее всего, мы закончим раньше, но вам нельзя заходить в дом потому, что вы уничтожите улики. Не поможет ли вам мистер Кеннеди? А теперь вернемся к вашим показаниям. Когда вы покинули дом родителей во Франции?

Он заставил меня вспомнить каждый шаг путешествия из Франции. В котором часу прилетел самолет? Сколько нам пришлось ждать поезда до Паддингтона? Была ли очередь на такси? Во сколько такси подъехало к дому? Могу ли я дать ему адрес и телефон родителей?

– Почему вы не спросите таксиста? Он подтвердит, в котором часу подобрал меня на станции. Он скажет, что привез меня прямо домой.

– Уже спросил, – сказал Макс Остин.

– А почему вы не наведете справки в «Эйр Франс»? Они подтвердят, что я летела этим рейсом, во сколько прилетел самолет и все такое. – Но я наперед знала, каков будет ответ.

– Обязательно наведу, – ответил он с намеком на улыбку. Судя по его виду, он не спал несколько суток. Интересно, подумала я, у него есть жена? Или подружка? Как она относится к тому, что он полночи шляется неизвестно где, выслеживая убийц? А потом мне напомнили, что в моем саду могли совершить убийство, и я задрожала. Он сразу это заметил. Его лицо стало таким встревоженным, что я выпрямилась, уперлась ногами в пол, чтобы они перестали трястись, и произнесла:

– Ну, а продолжит ваш сержант Кросс. Он скажет, во сколько нашел меня на верхнем этаже. К тому времени пожар был уже в самом разгаре, не так ли? И что там был за мужчина? Кого нашли? Кто погиб в моем летнем домике?

– Некий мистер Фредерик Фокс. – Макс Остин откинулся на спинку стула и наблюдал за мной. Имя мне ничего не говорило, и он понял это по моему лицу.

– Вы его не знали?

Я нетерпеливо покачала головой. Нет!

– А мисс О'Лири говорит, что знали.

– Мисс О'Лири? О боже, Анжела! Где Анжела? Она не пострадала?

– Так вы знаете мисс О'Лири?

– Разумеется, я ее знаю. Анжела О'Лири. Она – моя квартирантка. Живет в летнем домике, вернее, жила…

Он молча смотрел на меня и ждал, когда я продолжу. Я взглянула на него, и тут до меня дошло. Шея внезапно напряглась, и голова резко заболела. Фредерик Фокс. Анжела. Это был Фред. Добрый милый Фред с прыщами и прыгающим кадыком. Фред умер. Мертвый Фред. Эти слова без конца вертелись в голове, сталкиваясь каждый раз, когда я пыталась заговорить. Наконец я тупо кивнула: