Накрыла собранную на верстаке посуду большим тазом – от кошек и прочей живности. Завтра помою! И наконец-то спать!

А вместо сна до пяти утра сочиняла стих. Несколько позже он обрел законченную форму, но основное придумалось уже тогда:

Ветер

колебанием занавеси на окне

входит ко мне

в дом.

До

того, как меня встретил

и стал нужен,

обретая имя того, кто с тобой дружен,

как тебя звали,

ветер?

Вздох в дальнем

углу моего жилища —

плеском волны о днище.

Облаком – пыль, и трепещут паучьи сети:

достойной опоры ищет

ветер!

Ищет – и не находит —

ни в доме моем, ни в природе.

Но тот,

кто его ждет,

расставляет на всякий случай

перемет парусины летучей.

Попадись ему,

ветер!

Брось гоняться за листьями,

ломать города и ветки.

Щурит веки,

пережидая шквал,

тот, кто тебя позвал.

Он тобою давно бредит;

в его мыслях один

ветер;

в его сердце гудит

ветер…

Он ко мне спешит, чтоб поверить

самому себе

и в любовь.

На следующий день писала об этом В.Л., а та мне: «Ставлю тебе диагноз как доктор: ты влюбилась! Поздравляю!»

Утром спохватилась: обещанную корзинку забыла ему отдать. Написала эсэмэс: «Как доехал?» Попросила прощения за то, что не предложила остаться, мол, постель неудобная (что правда), с душем проблемы. Вдобавок – паническое: «Гриша, а ягоды-то?! Забыли!» Его ответ: «Ксюша, спасибо за заботу! Остаться было невозможно по многим причинам. Без ягод за завтраком страдал!»

Начался активный обмен эсэмэсками. Каждый день – минимум по две, а то и больше. Я думала, что ему не очень хочется писать: эсэмэски – развлечение для зеленой молодежи, да и некогда на работе настукивать тексты. Но хотелось поддерживать контакт, чтобы он не утерял интереса, а звонки я не могла себе позволить. Были очень нежные: «Вечер. Ты слушаешь «Маячок». (Я рассказывала ему, что слушаю приемник на батарейках.) Мы часто не совпадали по времени: я уже отчаялась получить от него записку и выключила телефон, чтобы не ждать, а утром получаю: мол, спокойной ночи! Отвечаю: уже с добрым утром. Или я ему: спокойной ночи! Долго жду ответа – нету. Он мне утром: «Вечером заснул – пропустил твою эсэмэс. Прости!» Тогда-то приучилась держать телефон вечно включенным, кроме ночи. Много ездила по хозяйственным делам, нужно было выбирать и покупать рамы, двери. И нарочно подолгу не смотрела на телефон: пусть подождет ответа, он ведь тоже частенько заставляет меня долго ждать!..»

До сих пор Ярослав продолжал читать по инерции. Даже не читать – видеть и слышать происходящее: он был отлично знаком с некоторыми привычками Матвеева, которые ставили Ксению в тупик, в записках проскакивали характерные словечки – тексты эсэмэсок и реплики героя Ксе-ниного романа звучали знакомым голосом. Ярослав чувствовал запах блюд, которые Гриша любил готовить. Он снова и снова цеплялся глазами за рваные, нервные строчки и не мог пропустить ни одной.

Но вот наконец прерваться удалось, и Ярослав ужаснулся тому, что делает. Ведь Григорий никогда не позволил бы ему проникнуть так глубоко в тайну своей личной жизни!

Но миндальничать некогда! Надо срочно разбираться с дырой – спасать президента «ЧеНепа». Хорошо, что тот сегодня пораньше покинул офис, но вернется ведь!.. Если успеет… «Завтра позвоню ему, – решил Ярослав, – открыто предупрежу об опасности. Только бы Ксению не выдать!..»

Ярославу необходимо было узнать, что за отношения связывали Ксению и Григория и по какой причине мужчина и женщина расстались: это прольет наконец свет на то, как образовался разрыв в структуре пространства и времени. Но об этом надо просто расспросить Ксению при личной встрече.

* * *

Пробуждение далось Ярославу тяжело. За три с половиной часа сна сумятица впечатлений прошлого дня забродила в голове, но процесс был прерван в самом разгаре, и теперь в башке плескалась муть – словно недобродившее и стремительно закисающее на открытом воздухе сусло. Не помогли ни силовые упражнения, ни холодный душ. Кот нагло продолжал дрыхнуть, сладко развалившись посреди кровати, и служил наглядным примером, как может быть хорошо каждому, кто не спешит с утра пораньше по неотложным делам.

Ярослав закинул на заднее сиденье неизменную спортивную сумку. Вспомнил, что вчера она тут почему-то сильно нагрелась. Перегнувшись через водительское сиденье, переставил вперед. Взгляд упал на резиновый коврик внизу. Сколько ж песка натащил! Пять минут до отъезда у него в запасе точно оставалось! Он вынул коврик и вытряхнул на бетонный настил. Обычный подмосковный песок, который добывают в карьерах, которым усыпаны все грунтовые дороги, – ярко-желтый, порой бежевый или красноватый от примесей глины. Кучка песка под ногами Ярослава была белой.

«Либо я окончательно спятил и продолжаю грезить наяву, – сказал себе Ярослав, – либо вчерашний мальчик со змеем не был ни галлюцинацией, ни астральной проекцией…»

По дороге в Москву он спохватился, что забыл тетрадь Царевой на веранде, где читал допоздна. Жаль! Сегодня вернул бы владелице. Попытался дозвониться Ксении, чтобы договориться о встрече, – не вышло: абонент находился вне зоны действия сети. Видно, Царева ехала в метро. В приемной президента «ЧеНепа» тоже пока не брали трубку.

Пока парковался, показалось, знакомая спина мелькнула в воротах академии. Не Вера ли? «А ведь она тут работает!» – припомнил Ярослав. Тесен мир! В молодости он зарабатывал на жизнь массажем. Получались неплохие результаты, клиентов хватало. Массаж долго оставался палочкой-выручалочкой, хорошей подработкой в любых перипетиях экономической жизни страны и поисков собственного пути. Вера пришла на прием; понравилась; отношения с ней складывались легко. Надо будет как-нибудь найти ее в этих стенах – то-то удивится!

Встреча с ректором вылилась в пустую трехминутную формальность. После того как все необходимые договоренности были достигнуты, Дружинин неожиданно сообщил: приступить к преподаванию желательно уже сегодня вечером.

Ярослав отреагировал адекватно:

– Ты охренел, что ли?

Он и отдаленно не представлял, что сказать слушателям; он собирался завтра вечером лететь на Ближний Восток на несколько дней, может, на неделю; результатов его изысканий ждет раненый Матвеев, а он ни в чем еще толком не разобрался. Наконец, сегодня вечером Ярослав предполагал встретиться с Ксенией. Григорий, Ксения, «Че-Неп» – все перемешалось, свалялось плотным клубком, склеилось, как колтун в волосах. Ярослав хотел хотя бы часик спокойно посидеть не важно где, поразмыслить, растащить колтун по волоску.

Все эти соображения взгромоздились на одну чашу весов. А на другой оказалась кучка одуревших от скуки домохозяек да целительница Люба, по-житейски просто произносящая загадочное: «Делиться надо!» Да его пустые иллюзии разделить с кем-нибудь главную страсть своей жизни, свой любимый и тяжкий труд. А еще номер телефона специалиста, сидящего на уникальном оборудовании, который Дружинин обещал ему, но пока еще не передал. Сейчас идея тратить собственное драгоценное время на чтение грошовых лекций неизвестно кому непонятно о чем показалась Ярославу нелепой, просто бредовой. С нужным специалистом можно связаться ценой значительно меньших затрат. Только странное состояние, охватившее Ярослава вчера вечером, могло послужить оправданием тому, что он ввязался в такое тухлое дело…