Лифты ввиду позднего времени уже отключили, и пришлось пешком спускаться с одиннадцатого этажа. Освещение лестниц, похоже, не было предусмотрено конструкцией здания. Площадки озарялись светом ламп из коридоров сквозь стеклянные двери, а лестничные марши – прекрасной россыпью огней вечерней столицы – сквозь огромные окна с потрескавшимися деревянными переплетами.

Перед тем как ухватиться за перила, Марина Николаевна остановилась на темной площадке и подняла обе руки – поправить волосы. Звезды сияли в ее ладонях. Ярослав видел не каким-нибудь там третьим глазом, а самыми заурядными первыми двумя. С кончиков волос сыпались искорки. Энергия, переданная сегодня на занятии, специально ослабленная им и смягченная, стала для Марины лакмусовой бумажкой: проявился ее собственный потенциал. Настоящий самородок! Притом уже тронутый резцом огранщика.

Предложение Ярослава подвезти ее до дому Марина приняла с удовольствием и без колебаний. Это придало Ярославу уверенности в том, что он давно подозревал: она свободна! Задавать вопросы о личной жизни не стал. Говорили больше о работе, о студентах. Выяснилось, что Марина Николаевна – филолог.

– Разве не скучно раскладывать по полочкам, разбирать по косточкам чужие книжки? – удивился Ярослав.

Поддерживая легкий светский треп, Ярослав подумывал: «Женщина красивая и умная – плюс на плюс. Парадоксальным образом, как правило, дает в итоге минус. А если красивая, умная, да еще и магически талантливая, надо бежать сломя голову. Но куда: к ней или от нее?»

Выруливая от Марининого подъезда, Ярослав слышал, как наяву, звучавший в ушах голос Любы: «Можно тебе делать детей». Если бы асфальт во дворе не был таким раздолбанным, Ярослав снял бы руки с руля, чтобы прочистить уши. Между тем мигрень, обещанная организмом с утра, не возвращалась, несмотря на лихую усталость, и подтверждала тем самым правдивость другого Любиного пророчества.

Веселый азарт и радостный интерес поднялись и стремительно разрастались в груди. «Что ж, мисс Ковалева, познакомимся поближе, а?»

Однако мысли об увлекательном продолжении приятного знакомства довольно скоро уперлись в завтрашний отлет, в метеорит, который, казалось, свалился на голову не Грише, а самому Ярославу, в плотное расписание встреч с новыми и старыми клиентами, составленное на месяцы вперед, в необъяснимую историю с «галлюцинацией», о которой не хотелось даже вспоминать. Ярослав всерьез подумывал, не отменить ли командировку, и безуспешно искал предлог. Разве что нефтяной промысел исчезнет, испарится. Туда и дорога! Совсем по-другому жило бы человечество, развивая малые энергосистемы…

Размышления на любимую тему становились все более путаными, сладкими… Чтобы не уснуть за рулем, Ярослав включил радио. Первым, что он услышал, оказалось чрезвычайное сообщение из Ближневосточного региона. В страну, куда на завтра были куплены авиабилеты, на две недели раньше запланированного срока началось вторжение, и фанатичные аборигены взорвали собственного кормильца – нефтяной промысел. «Господи, – подумал Ярослав, промакивая платком вспотевший лоб, – уж не я ли это сделал?!»

Вчерашнее видение: белый мальчик, играющий среди арабских детей. Простая формула самой сильной в мире магии: «Хочу и могу! Воля моя тверда!» Не была ли та галлюцинация предупреждением? Может, Ярослав увидел сказку о самом себе? Он так сильно пожелал, чтобы внешние обстоятельства избавили его от поездки!

Через некоторое время в сознание прорвалось:

«И снова – к сообщениям с Ближнего Востока. Напомню, что сегодня в шесть тридцать утра…»

– В шесть тридцать утра?

Ярослав расхохотался. Добавь к паранойе манию величия – получишь джентльменский набор любого эзотерика! Всего лишь стелепатил информацию, которая витала в пространстве. Теперь впереди целая неделя, свободная от всяческих деловых планов!

Бодрый петушиный крик вписался в приподнятое Ярославово настроение. Он нажал кнопку динамика, не глядя на экран.

– Ярослав, добрый вечер! Это Ксения Царева вас беспокоит.

– Ксения! Я хотел бы сказать, что рад вас слышать, но вы… Что-то случилось?

– Случилось. Извините, уже поздно; вы, наверное, отдыхаете…

В трубку напористо врывались, мешая разбирать слова, звуки ритмичной музыки. Какая-то танцевальная мелодия. Не вальс, но нечто знакомое. Слышались мужские и женские веселые голоса. Вот так несчастная страдалица! Уж не в ночном ли клубе «отрывается» Ксения? Что плохого, если это помогает ей избавиться от тоски? В тихом омуте…

– Вы тоже отдыхали! Что стряслось?

– Мне только что позвонил Анатолий Иванович и сообщил, что Евгений Ильич попал в больницу. Он плохо себя почувствовал еще вчера, уехал с работы. Состояние очень тяжелое. Я подумала: этот пробой… мой… он не мог повлиять? Можно что-то сделать, исправить?

Ярослав слышал и чувствовал, как расстроена Царева, как переживает и как рвется помочь шефу.

– Успокойтесь. Вы тут совершенно ни при чем, – соврал Ярослав. – Евгений Ильич давно серьезно болел. Я говорил с ним об этом. Он знал. Я предупредил, что его лечат хреново. Сказал: отличная тетка есть, бегите к ней, срочно! Он не послушал. Теперь ему только Господь Бог поможет!

– Да, я тоже намекала ему, что есть нетрадиционная медицина. Надо только найти честных людей, хороших специалистов… Где там обсуждать, даже слушать не хотел!..

– Может, теперь послушается, – утешил Ярослав, сильно сомневаясь в сказанном.

Мужика было жаль; Ярослав явственно видел начертанное в пространстве предопределение его судьбы.

– Что это у вас там за музыка играет? – полюбопытствовал, чтобы перевести разговор и избежать дальнейшего вранья.

– Да это я на уроке танцев, – вздохнула Ксения. – Он уже закончился, а некоторые еще тренируются…

Ярослав ей посочувствовал: только начала выбираться из депрессии – тут новая беда!

– Ого! Вы занимаетесь танцами? – воскликнул он бодро. – В конкурсах участвуете?

– До конкурсов мне еще далеко. Я недавно начала. Но на уроки хожу четыре раза в неделю, так что надеюсь скоро ликвидировать свою танцевальную безграмотность!

– Когда ж вы начали?

– С декабря. Я бы иначе не выжила, – добавила Ксения, как бы извиняясь.

– Так вы из-за танцев сидите на работе допоздна? – озарило Ярослава.

– Да. Урок начинается в девять. Куда податься? Каждый день в кафе – приедается, а на работе всегда есть дела. Зато утром можно попозже прийти!

– Ну и танцуйте, правильно делаете! Я завтра приеду в офис. Закажите мне пропуск! Добьем эту вашу дырку, не переживайте!

– Договорились, спасибо!

– Не за что. Это моя работа.

Вокруг Ксении облаком витали печаль и тревога… Но пространство, в котором она находилась, было гармоничным, довольно светлым и – целостным! Разлом пространственно-временной структуры остался в стенах «Черемушки-Нефтепроекта», он продолжал украшать опустевший на ночь кабинет главного психолога компании. Итак, «дырка» привязана не к человеку, а к месту. Пока совершенно не ясно почему.