Льюис снисходительно махнул рукой.

– Браво, – похвалила я. – Сочно и едко, как свежая редька.

– Я ведь могу и смутиться. Так что теперь будет с твоим братом?

Я отхлебнула кофе.

– Убей меня, если я знаю.

* * *

Крис не принадлежал к славной гильдии законченных выпивох местного паба, зато в дальнем углу бара маялась его подружка Сисси. У нее был туманный взор и ссутуленные плечи, согбенные, вероятно, под тяжестью свитеров, которые она напяливала на себя. Из-за толстых наслоений шерсти ее тощее тельце выглядело почти дистрофичным. Из немилосердно колючей шерсти торчали шея и руки, бледные и жалкие, как молодые побеги лука. Сисси свертывала самокрутку. Кроме этого занятия она ежедневно выполняла лишь простейшие отправления организма. Надеюсь, в один прекрасный день первое встанет на пути второго.

– Сисси, – окликнула я ее.

Ну и дурацкое же имя! Одна дуреха из рекламы одежды окрестила себя Бейби, что меня раздражало почти так же, как и это идиотское Сисси. Впрочем, не совсем. Бейби не была подружкой моего братца.

– Да? – пробормотала Сисси.

Она подняла на меня плывущий взгляд. На лицо свисали сальные патлы неопределенного цвета, кожа была бледной, как у восковой куклы, и казалась липкой на ощупь. Мне захотелось сгрести эту кретинку в охапку, донести до ближайшей прачечной и сунуть в стиральную машину вместе с ботинками. А что – она прекрасно там уместится: агрегаты нынче здоровенные, а ее самой – кот наплакал. К тому же я всегда могу сломать косточки, которые не поместятся, – переломлю их пальцами, как стебельки сельдерея.

– А, привет, Джульет, – промямлила она своим обычным бесцветным тоном. – Ты за Крисом?

– Ага. Он дома?

– Ну-у-у… да. Он сказал тебе про курсы? – Угу.

– Уроды, да? Какие еще компьютерные курсы? – фыркнула Сисси. – Не, представляешь? Сами бы подавились своей дерьмовой работой, а то других берут за глотку.

В ответ я лишь пожала плечами и повернулась, чтобы уйти. Голова Сисси вновь склонилась над самокруткой, грязная прядь упала на пакетик с травкой, руки, надежно упрятанные в длинные рукава безразмерного свитера, вяло зашевелились. Вот она, героиня нового века: великовозрастная идиотка, считающая себя певицей, потому что умеет ловко скручивать пахитоски с травкой.

Дом Криса находился прямо за пабом. Брат жил на третьем этаже, поэтому я обычно поднималась пешком. Простое нажатие кнопки лифта вызывало у меня шок героини ужастика: никогда не знаешь, какой подарок припасет тебе мрачная кабинка лифта, а гадать было выше моих сил. По лестнице спускалась женщина с двумя детьми. Я остановилась, чтобы их пропустить.

– Тоже боитесь лифта? – спросила она. – Могу понять.

Девчонки были уменьшенными копиями матери. В ушах болтались золотые обручи размером в пол-лица, волосы собраны на затылках в хвостики, спортивного вида куртенки и цветастые легинсы. Для полного сходства с мамочкой им не хватало только каблуков. А что? Думаю, где-нибудь наверняка продается даже такая экзотика, как туфли-шпильки для детей. Как-то на пляже я видела четырехлетку в «леопардовом» бикини. Думаю, бикини сшила малолетка примерно того же возраста в какой-то стране третьего мира, где детям платят за работу около двух пенсов в день. От детского труда до детского порно – один шаг.

– Джу!

Не успела я позвонить, как Крис распахнул дверь. Должно быть, заждался. Настроение мое мгновенно улучшилось.

– Как дела? Видела Сисси в пабе?

– Ага.

Крис выжидающе смотрел на меня. Он, разумеется, надеялся, что я брошусь петь Сисси хвалы – как классно она выглядит и как мы здорово с ней потрепались. Но вранье просто не желало оформляться в слова. И дело даже не в принципе. Было время, когда я с легкостью выдавливала из себя лесть, но сейчас она встала поперек горла. Чтобы сгладить неловкую паузу, я прошла в комнату и деловито осведомилась:

– Ну, где твои бумаги?

– Один момент! Ты куда-то летишь?

Крис захлопнул дверь и поплелся следом за мной, напоминая побитого пса.

– То есть тебе не надо никуда рвать когти? А то мы могли бы оторваться, выпить, перекусить…

– Спасибо за предложение, – неожиданно смягчившись, сказала я. – Мы уже сто лет с тобой не сидели.

– Ага. Я тут подумал… Мама натащила жратвы, я мог бы ее подогреть…

Мамочкина стряпня не шла ни в какое сравнение с тем, что выходило из-под руки Криса или его возлюбленной. Все, что они готовили, имело бледно-коричневый цвет и по виду напоминало навозную кучу.

– Как мило с ее стороны, – процедила я.

Со мной-то все понятно, я – деловая женщина, рабочая лошадь, у которой нет времени на возню у плиты. Меня хватает лишь на то, чтобы разогреть готовое. Зато Крис и Сисси, которые вполне могли бы дни напролет готовить вкусную и дешевую еду, бессовестно питаются маминой стряпней. Мамочка, конечно, готовит исключительно тяжелую и жирную еду, от которой я бегу как от заразы, но все-таки почему и я не могу воспользоваться ее услугами, раз уж она все равно готовит? Неужели крик души «Это несправедливо!» остался глубоко зарытым где-то в туманной юности?

– Давно ты с ней пособачилась? – спросил Крис. – Она скривилась, когда я заговорил о тебе.

– Последний раз она бросила трубку, и с тех пор мы с ней не говорили.

– Она сказала, это было около недели назад. – В его голосе явно слышались нотки укора. – Ты должна ей звякнуть, Джу.

– Вот еще! – разозлилась я. – Это она бросила трубку!

– Да, но… – Голос Криса малодушно оборвался. Крис в нашей семейке всегда выполнял роль бампера между воюющими сторонами. Я пожала плечами:

– Пусть она сама мне позвонит, – сказала я, сознавая абсурдность этого заявления.

– Джу, это наша мать, ясно? Так не пойдет. Она накручивает себя, мол, пришлось бросить трубку, потому что ты вела себя как задница. Мама думает, что она права.

– Да сама знаю! – простонала я. – Но почему я должна звонить тому, кто не желает со мной разговаривать и бросает трубку? Сделай одолжение, давай оставим эту тему.

– И чего ты предлагаешь? Вообще ей не звонить? Ну и чего тогда будет?

– Без понятия. Меня все достало.

Крис пожал плечами – «Ну вот, что я говорил? Мир никогда не изменится» – и побрел на кухню.

Я уселась и вперила взгляд в чахлые цветы на подоконнике. В комнате пахло заплесневелой затхлостью. Впрочем, той же затхлостью отдавали и Крис с его подружкой. Когда брат меня обнял, я отчетливо уловила аромат гнильцы. Должно быть, его тело пропиталось этим душком до самых костей. Не то чтобы комната была грязной. Просто в воздухе плавало что-то нечистое, липнущее как тоска или депрессия: густой и сладковато-тошнотворный запах людей, которые, силясь продержаться на поверхности, расходуют лишь необходимый минимум усилий. Даже неистовая энергия нашей мамы не могла побороть подвальный душок, приклеившийся к стенам и мебели, точно споры грибка.