Я его пламенно заверила, что буду хранить могильное молчание, век воли не видать. Тогда он рассказал, что Свиридова – это самая преданная поклонница моего жениха во всем институте. Она его жрица, его фанатка. И она скорее самой себе руки отрубит, чем покусится на его драгоценную жизнь. Мельников уютно умостился на диванчике, сложил ручки на животике и ласково мне улыбнулся.

– Ваш жених, господин Коржиков, много лет работает в нашем НИИ. И все эти годы Свиридова неразлучна с ним.

– Что вы хотите сказать, – скривилась я. – Она его любовница?

От омерзения меня даже передернуло. Неужели это правда, неужели Костик спит с этой жабой?

– Что вы, что вы! – захихикал Мельников. – И даже в голову подобного не берите. Их отношения ближе всего к отношениям няньки и дитяти: Пушкин и Арина Родионовна, Женуария и рабыня Изаура. Она его опекала, готовила кашки и супчики, поила витаминчиками, следила за уборщицей, чтобы та убирала все до соринки, за студентами, чтобы не домогались пересдачи, вылавливая его под кабинетом. Да и возраст, простите, ей уже за сорок как ни как. Какие уж тут физиологические влечения с его стороны, тем более при наличии такой невесты! Короче говоря, Свиридова – это добрый ангел, а не злой гений.

– Но может, он не оценил ее усилий и она озлобилась?! – и сама чувствуя, что несу бред, спросила я.

– И здесь не угадали. Ваш жених умеет ценить добро, поэтому Свиридова была им всячески обласкана. Он ее и в отпуск отпускал, когда ей было нужно, и лекарства доставал от ее гипертонии, племяннице с пропиской подсобил, а главное – на премиальные никогда не скупился. И ко всем праздникам аккурат подарочками баловал.

– Ну что ж, это похвально, – кивнула я.

Однако сколько всего я узнала сегодня о Костике, а ведь еще недавно полагала, что знаю о нем все, думала, что мой жених для меня – открытая книга. Оказывается в этом талмуде куча склеенных листов, а на них хранится неизвестная доселе информация. С Петром Петровичем я рассталась в полной растерянности. Зачем Костик меня обманывал, утверждая, что Анфиса – это одна из подопытных лабораторных крыс, когда все в институте знали о верном друге Мельникова? Удобнее думать, что таким образом он хотел оградить меня от лишних переживаний. Но даже в этом случае становится понятно, что Костик темнит.

Сумочка взорвалась телефонными трелями. Это перевозбужденная Ритка пыталась узнать, когда я освобожусь, судя по тону, она нарыла кое-что интересное. Я сказала, что уже освободилась.

– Тогда бегом к машине, я вся в нетерпении, – скомандовала она и отключилась.

Я послушно потрусила вон из института, опасаясь наткнуться на Костика. Ко встрече с бывшим любимым я была не готова, но то, что любовь позади – это я от себя уже не скрывала. Уж очень много несостыковок выскочило из темных углов, отчего в голове бродили неприятные мысли и подозрения. Костик перестал быть в моих глазах преданным влюбленным, который стоит на страже наших общих интересов. Теперь он превратился в человека, о котором я многого, как выясняется, не знала. Здесь есть и моя доля вины, за эти дни я сумела понять, насколько мне был не интересен мир, в котором жил мой избранник, насколько мало меня заботила его работа. Но и он не стремился меня познакомить с этой стороной своей жизни. Дома правила мама, которая не приветствовала наших отношений, на работе Свиридова, которая нянчила Костика, а на сладкое оставалась я. И что-то меня не привлекает роль десерта, и еще есть такое чувство, что его великая любовь растает, как дым, когда я попытаюсь разложить по полочкам то, до чего все эти годы руки не доходили. Пока у меня нет сил на генеральную уборку, но очень скоро я мобилизуюсь, вот тогда пойдут клочки по закоулочкам!

– Привет! – буркнула я, умащиваясь на переднее сидение «Ситроена».

– Приветики! – пропела Ритка.

На мой хмурый вид она не стала обращать внимания, а рванула прочь от НИИ. Ее переполняли эмоции, и она стремилась как можно скорее разделить их со мной.

– Эта Свиридова – серый кардинал у твоего Костика! – бухнула она торжествующим тоном.

– Я знаю, мне Мельников рассказал.

– Ой, да ничего ты не знаешь! Эта теханша стала его тенью. Но знаешь, в чем беда королей? Они зависят от своих слуг. Так и твой Костик полностью ей потакал во всем, она жила как у бога за пазухой. В отпуск ходила по два раза в год, а в прошлом месяце он ей оплатил санаторное лечение! Эта баба из него веревки вила!

– Нечто подобное мне и Петр Петрович рассказал, – кивнула я.

– Это она! Чует мое сердце – это она, – ликовала Ритка.

– Что она?

– Она козни чинит. В последнее время она стала сильно задирать нос. Опрошенные мною свидетели все в один голос утверждают, что Свиридова ходила гоголем и кидала намеки, что скоро ее жизнь изменится.

– Ну и что?

– А то, что при этом окружающие стали замечать, что изменилось прежде всего ее отношение к Коржикову. Из подобострастно-преданного к снисходительно-ироничному.

– Ну ты замудрила, – нахмурилась я. – Я у Петра Петровича в лоб спросила, не любовники ли они, так он меня на смех поднял.

– Да? Так вот никто и не говорит, что она сама на него глаз положила. У нее, между прочим, имеется племянница!

– Ну и что?

– Да ну и то! – рассвирепела Ритка. – Эта племянница частенько здесь бывала. Сначала Костик ей прописку организовал ( сами мы прибыли из Казахстана). Затем помог поступить в свой вуз. Она его студентка! И практику проходила в его лаборатории, в этом чертовом НИИ. Ясно тебе, балда, чьи интересы отстаивала Свиридова?

– Не может быть, – растерялась я.

– Может, может, – заверила меня Ритка, – мне рассказали, что, когда должна была состояться ваша первая свадьба, Свиридова ходила чернее тучи. А как все разладилось, так расцвела и повеселела. А через недельку ушла на больничный и вместо себя подсунула свою племянницу. Стерва старая! Сводница! Следующий период депрессии наступил у бабы перед вашей второй свадьбой, но длился недолго. Вот уже полмесяца она реет по НИИ гордым буревестником и распускает многозначительные сплетни о Костике и Лялечке.

– Это значит, Оля или Лена?

– А, хрен редьки не слаще! Какая разница? – отмахнулась Ритка.

– Действительно, никакой, – согласилась я. – Пожалуй, именно Свиридова выкупила наши паспорта и заявления из загса.

– Она же и отраву притаранила, увидев, что вы с Костиком опять вместе, – предположила подружка.

– Вполне возможно, наверное у нее от таких треволнений совсем крыша съехала. Клюнет или не клюнет, полюбит – не полюбит, к сердцу прижмет – к черту пошлет…

Мне сделалось тоскливо. Сердце сдавила ледяная лапа невидимого чудовища. Все у меня не слава богу, как любила выражаться моя бабушка. Я столько лет игнорировала Костика с его неземной любовью и инопланетной верностью, и вот, пожалуйста, стоило согласиться на замужество, как все покатилось коту под хвост! Почему так?