Вальдек Мирманс, ул. Рейнуар, 12, Париж 75016

Стефани Маллори, аллея Руа, 1, Сен-Жермен-ан-Лэ 78

Жак Фаильоли, площадь Орлож, 33, Лион 69000.

Она внимательно вглядывалась в список. Эмерик Танги-Фрост, следующая жертва, в Париже отсутствовал. Согласно пометке детектива возле телефонного номера, он был бизнесменом. Какой у него бизнес? Это не уточнялось. Женат ли он? Холост?

Она позвонила по указанному номеру, и ей понадобилось мобилизовать все воображение, чтобы по каплям выдавить из недоверчивой секретарши хоть какую-то информацию. Выдав себя за партнера международной адвокатской конторы со штаб-квартирой в Чикаго, она сумела выяснить номер его рабочего мобильника. Он мог находиться где угодно – от Сибири до Черногории. Мобильник всякий раз выдавал стандартный текст автоответчика, а она не хотела оставлять сообщений.

Подобные задержки неминуемы. До сих пор ей просто везло. Она пыталась убедить себя, что место в списке никакой роли не играет, но в глубине души понимала, что это не так. Она была суеверной. Недоступность очередной жертвы должна что-то означать.

Она поставила вопросительный знак против фамилии отсутствующего. Странным образом она была ей чем-то знакома. Где-то она уже ее видела, слышала или читала. Где? Когда? Как? Вспомнить не удавалось. Как не удавалось и сообразить, на самом ли деле фамилия ей знакома.

Жорж Форье, следующий по списку, жил в том же округе, не больше чем в двух километрах от нее. Еще один знак?

Он был фотографом. Папарацци. Ей не составило труда узнать оба номера его мобильных телефонов и даже расписание на ближайшую неделю.

Он уехал на весь день в Межев. Она позвонила ему по телефону из секретариата рекламного агентства на Елисейских Полях, опустевшего по случаю обеденного времени. Представилась канадской журналисткой, которая охотится за сенсацией из жизни княжеской семьи Монако, и назначила встречу в Париже в четырнадцатом округе, в двух шагах от его дома. Он начал флиртовать с ней по телефону и даже не намекнул на то, что место встречи рядом с его квартирой. Из этого она сделала вывод, что он не против пригласить ее к себе, если сочтет, что она в его вкусе. Отлично, это только облегчит задачу.

Зачем бы папарацци обращаться к частному детективу?

Чтобы он помог выслеживать звезд. Она была в этом почти уверена, но все равно следовало убедиться. Она должна заставить папарацци заговорить, и, значит, затем придется его убить.

Царь-Ворон позвонил ей с самого утра и сообщил, что разочарован ее неожиданным уходом. И что рассчитывает на встречу в ближайшее время для “продолжения их увлекательной беседы”. Она отказалась назначать свидание на конкретное время, несмотря на раздраженное недовольство, прозвучавшее в его голосе, и пообещала перезвонить. Он сидел на крючке.

Положив трубку, она ощутила, как бьется сердце. Она не была уверена, что сможет снова встретиться с ним, не подвергая себя риску.

Почему она позволила чувствам настолько увлечь себя? Впрочем, чувства – неправильное слово в данном случае. Ей не впервой переспать с таким мерзавцем. Согласно ее печальному опыту, большинство мужчин мерзавцы, и Царь-Ворон не лучше и не хуже среднестатистического представителя власти.

Что его отличало от всех тех, кому она отдавалась по доброй воле или по необходимости? Все дело в сходстве с ее отцом – в манере держать себя, во взгляде… Нужно это усвоить. Он не ее отец, и он скоро ей понадобится. Это не мой отец, моего отца нет в живых, мысленно повторяла она, выполняя дыхательные упражнения. Мой отец навсегда исчез, когда мне было шестнадцать лет.

Пятница, вторая половина дня

Мартен шел по набережным под мелким дождем. Он не знал, скоро ли вернется домой или так и будет шагать и шагать, пытаясь отыскать хоть какое-нибудь оправдание своей жизни.

Скоро он станет отцом. У него только что отняли дело. Ему поручили – неофициально – Другое… Полномасштабное и систематичное исследование всех следов и улик не поможет схватить убийцу детектива, в данной ситуации можно рассчитывать только на случай, на его всемогущество случай. Он был в этом убежден. Похоже на дела Тьерри Полена, убийцы старух, или Ги Жоржа[5], душегуба из восточных кварталов Парижа.

Что же до напавшего на Лоретту, вполне возможно, что и здесь то же самое. Завтра или через десять лет случай предъявит новый след – в виде одного из бывших сокамерников, позабытой улики, а то и вообще преступник может прийти и сознаться, что бывает гораздо чаще, чем многим кажется.

Как посвятить свою жизнь профессии, в которой вероятность успеха одинакова, независимо от того, сидишь ты и ничего не делаешь или трудишься, не жалея сил? Недавно во Франции поймали двух серийных убийц. Первый уже отбывал срок за какое-то мелкое правонарушение, на него донесла собственная жена. Второй только что вышел из тюрьмы и первым делом отправился убивать девочку и взрослую женщину, оставив при этом столь очевидные следы, что сыщики не поверили собственным глазам.

Объявление появится в газетах не раньше завтрашнего утра. Слишком поздно для следующей жертвы? До передачи журналистам он должен был завизировать его у Русселя, но это отложило бы публикацию как минимум на сутки.

Получалось явное нарушение правил субординации.

Он предупредил Натали Ландовски. Она не спеша обдумала его поступок, потом одобрила его, после чего внесла свою лепту, запросив в телефонной компании специальный номер для бесплатных звонков, что было более чем разумно.

Мартен пересек дорогу и вошел в здание Консьержери[6]через дверь, которой раньше никогда не пользовался. Чтобы подняться на нужный этаж, ему пришлось предъявить удостоверение.

Кабинет Лоретты был опечатан. Он открыл перочинный нож и разрезал ленту на стыке двери и косяка, чтобы вторжение не бросалось в глаза.

Потом воспользовался крючком, похожим на инструмент дантиста, отжал язычок замка, проник в хорошо знакомый кабинет, закрыл дверь и включил потолочный плафон.

В маленькой холодной комнате пахло пылью. На мебели и стенах остались следы порошка для снятия отпечатков пальцев. Письменный стол Лоретты был бесцеремонно отодвинут вбок, открытые ящики никто не удосужился закрыть. Несколько безделушек, телефон и лампа тоже оказались в углу комнаты.

Ковер унесли для дополнительного исследования, а контуры тела были схематично обозначены липкой лентой белого и черного цвета, наклеенной на пол.

Мартен вернул стол и стулья туда, где они, по его воспоминаниям, находились раньше, вставил ящики, протер стул, сел на место Лоретты и оглядел кабинет с позиции, симметричной той, с которой видел его во время последнего посещения.