открытое окно. Но пыльные портьеры скрывали не окна, а галерею за колоннадой. Там было прохладнее и свежее, поэтому я скользнула за тяжёлую ткань и углубилась в пустое тёмное пространство.

Неожиданно моё внимание привлекло светлое пятно – будто бабочка залетевшая в тесную тёмную каморку. Я осторожно подошла поближе и увидела девочку, сидевшую на полу. Она была одета в красивое платье с рюшами и воланами, а волосы её были завиты и подняты с двух сторон, закреплены бантиками. На вид лет семи-восьми. Что она делает тут одна?

На полу я разглядела куриные косточки. Наверное, остатки от еды, которую подавали в зале. Девочка не похожа на нищенку, чтобы играть отбросами. И тут под моей ногой скрипнула половица, я замерла, а девочка обернулась. И я ахнула:

– Соланж?! Как ты здесь оказалась?

– Меня зовут Эстель, – сказала девочка, прищурившись. – А вас?

– Мариола, – пробормотала я. Нет, это не Соланж, но так похожа! Какое поразительное сходство двух детей! Невозможно представить, что они не сёстры… Такое же некрасивое узкое личико, волосы, сердечком обрамляющие лоб, такие же глаза – тёмные, острые, глубокие.

– От кого вы прячетесь?

– Я не прячусь. Я просто устала от шума и вышла подышать воздухом.

– А вот я прячусь, – заявила Эстель. – И играю. Хотите играть со мной?

– Во что же ты тут играешь?

Я приблизилась, с удивлением глядя на куриные кости. А Эстель развела руки в стороны, ладошками вверх, и принялась сводить их вместе, словно сжимала что-то невидимое. Косточки зашевелились, а у меня волоски на шее дыбом встали. То ли от страха, то ли от присутствия запретной магии… Остатки куриных ножек вдруг подскочили все вместе на головки, разобрались по парам и начали маршировать, как солдаты на плацу. Эстель посмотрела на меня с лукавством в глазах, пришлось вежливо выдавить:

– Очень интересная игра.

Тёмный дар. Некромантия. Откуда? У такой маленькой девочки… В Версале! Невероятно…

– Детка, а где твои родители? Ты от них прячешься?

– От няни, – тяжко вздохнула Эстель. – Она мне ничего не разрешает! Играть нельзя, гулять по дворцу нельзя, с дамами разговаривать нельзя! Ничего нельзя.

– Так она, наверное, тебя ищет, с ног сбилась?

– Нет, – отмахнулась девочка. – Она милуется со своим гвардейцем. Думает, что я сплю. А я не сплю!

– Эстель, ложь недостойна вас, милое дитя.

Я вздрогнула, услышав голос Санси. Он подошёл настолько неслышно, насколько это вообще возможно. Встал за моей спиной, добавил укоризненно:

– Вы давно должны быть в постели, Эстель. Прошу вашу руку, я провожу вас до комнаты.

– Анри, вы несносны, – совсем по-взрослому заявила девочка, с сожалением оставив косточки. Те попадали с глухим стуком о мрамор пола. Эстель вложила ладошку в большую ладонь герцога и вздохнула: – Ведите, я очень боюсь собак.

– Каких собак? – удивилась я, избегая смотреть на мужа. Девочка объяснила серьёзно:

– Собак короля. Они бродят по второму этажу и рычат на меня.

– Карл держит молоссов, – негромко сказал Санси для меня. – Вам лучше вернуться в зал.

– Нет, я с вами, – поспешно ответила я ему и уцепилась за его второй локоть. Лучше уж прогуляться по второму этажу в компании юной некромантки, ненавистного супруга и злых молоссов, чем снова попасть в поле зрения короля!

Мы поднялись по лестнице, которая скрывалась в одном из проёмов галереи, на пустынный и скудно освещённый второй этаж. Никаких собак я не увидела, хотя внутренне приготовилась испугаться. Санси вёл нас уверенно, мило болтая с Эстель по пути. Я молчала, слушая их разговор.

– Я шепну словечко брату, и он приставит к вам другую няню.

– Ох нет, прошу, будьте душкой, Анри! А вдруг она будет старой девой, и я не смогу больше улизнуть от неё?

– Эстель, разве можно в вашем возрасте в одиночку разгуливать ночью по Версалю!?

– Вы считаете меня глупенькой трусишкой? – высокомерно спросила девочка. И тут я изумилась. Герцог наклонился к ней, совершенно не думая о том, что мне неудобно следовать за его локтем, и поцеловал маленькую кисть, сказал с затаённой улыбкой:

– Что вы, Эстель, я считаю вас самой благоразумной и самой смелой дамой Версаля.

Что происходит? Кто эта девочка? Ведь не дофина же: за детьми короля следит не одна няня, а добрых два десятка мамушек и гувернанток! Да и не живут наследники в Версале, а вместе с королевой в Лувре, в Париже.

Герцог отворил дверь в небольшую комнатку в конце длинного коридора и впустил нас внутрь. Повозившись несколько секунд, зажёг свечу и поставил её на столик у узкой кровати. Эстель уселась на неё и нахохлилась от обиды. Руки сложила на груди, всем своим видом показывая, что ей хочется обратно, а не спать. А Санси мягко сказал девочке:

– Позвольте мне помочь вам с крючками платья, раз ваша няня манкирует своими обязанностями.

– Пусть она поможет, – буркнула Эстель, кивнув на меня. Я усмехнулась и подошла к ней. Не привыкать, я часто помогала сёстрам готовиться ко сну. Расстегнув незамысловатые застёжки платья, стащила его к полу, отряхнула и положила на банкетку. Няня разберётся. Потом взбила подушки, откинула одеяло и принесла грелку из камина. Присела в книксене шутки ради:

– Прошу вас, мадемуазель, ваша постель готова.

Девочка кивнула с серьёзным видом и забралась на свою перину. Санси сказал строго:

– А теперь нужно спать, Эстель, пообещайте мне это.

– Обещаю, – вздохнула она. – Ступайте.

Мне всё ещё было смешно, и я попятилась к двери, изображая покорную служанку. Поймала укоризненный взгляд герцога и спросила у него, как только мы оказались снова в коридоре:

– Кто она, Эстель?

– Одна из бастардов короля, – просто ответил Санси. – Её мать, графиня де Вернье, умерла в родах. Семейство де Вернье отказалось принимать участие в судьбе младенца, поэтому Карл поселил девочку в Версале с няней.

– Вы так уважительно говорили с ней…

– Я уважаю Эстель. При своём юном возрасте и сомнительном положении она на порядок умнее и честнее всех этих знатных дам, танцующих этажом ниже.

Невольно я позавидовала семилетней девочке. Даже захотелось унизить её чем-то, и я спросила небрежным тоном:

– А что же её мать обладала непривлекательной внешностью?

– Де Вернье была ослепительной красавицей, – фыркнул Санси. – Карл Семнадцатый Бурбон делает сыновей с поистине ангельским лицом, но зато весьма непривлекательных дочерей. И все об этом знают. А вот что касается магии… Только дофин и Эстель унаследовали её, светлую и тёмную.

Соланж… А ведь я сразу догадалась о её происхождении! Даром предсказания не обладает даже король…

– Не только, – задумчиво сказала я вслух. Санси остановился, развернул меня к себе лицом,