– И сколько лет твоей… подружке? – продолжала мама.

– Тридцать четыре.

– Получается, она на пять лет старше тебя?

– По сути, на четыре. Это не так уж и много.

– И ты общаешься с этим маленьким мальчиком?

– Конечно.

– Что ж, твой отъезд будет как нельзя кстати. Что хорошего, если он привяжется к тебе еще сильнее?

– Брендан – замечательный парнишка. Я буду только рад, если он, как ты говоришь, привяжется ко мне.

– Саймон, ну что за бред? Ты можешь выбрать практически любую женщину, которая тебе приглянется. Твоя семья здесь, в Лидсе. Неужели ты хочешь навсегда остаться в Штатах, чтобы воспитывать чужого ребенка? Разве ты не хочешь иметь собственных детей? Этой женщине почти тридцать пять – многовато, чтобы всерьез…

– Ее зовут Бриджит. К дьяволу «эта женщина».

Черт! Давненько я не ругался в присутствии родителей. Но маме удалось всерьез разозлить меня.

– Прости, ма. Я сорвался.

Мой отец занял более дипломатичную позицию.

– Похоже, сынок, ситуация не из легких, но я не сомневаюсь, что ты примешь в итоге правильное решение. Лично я на твоем месте сделал бы выбор в пользу работы.

* * *

На следующий день я решил встретиться с друзьями в лондонском баре.

За последнее время я успел отвыкнуть от таких мест, и теперь мне было как-то не по себе среди шумной толпы и ярких огней. Все это совсем не позволяло расслабиться.

Мне оставалось всего несколько дней, чтобы принять едва ли не самое важное решение в моей жизни. Какой бы путь я сейчас ни выбрал, ему предстояло на много лет вперед определить мою судьбу.

Из бара я ушел расстроенным. Домой мне идти не хотелось. Я знал, что мне не избежать разговора с родителями, которые никак не хотели понять мою дилемму.

Спустя час я оказался в аэропорту Хитроу. Я летел туда, где не был уже много лет, – просто потому, что не мог набраться мужества. Но я знал, что этой поездки не избежать, если я действительно хочу принять верное решение.

* * *

Родители Каллиопы давно продали дом у озера, в котором мы останавливались в ту пору, когда произошло несчастье с Блейком. В результате я выбрал маленькую гостиницу неподалеку.

Если верить легенде, в озере обитало чудовище, очень похожее на лох-несское. Но мне и без того хватало мрачных мыслей, чтобы думать еще и о местных монстрах.

Немного вздремнув после поездки, я отправился на озеро. Мне хотелось побыть там одному, а ближе к вечеру вылететь обратно в Лондон.

Усевшись на краю пирса, я взглянул на небо.

«Тебе, наверно, невдомек, с какой стати я тут появился? По-хорошему, мне стоило бы приехать гораздо раньше, но я никак не мог набраться мужества».

Я перевел дыхание и продолжил:

«Скорее всего, ты видишь все, что тут происходит. И мне всегда хотелось узнать, что ты думаешь о том пути, который я выбрал? Может, ты гордишься мной. А может, злишься на то, что я живу, в то время как ты давно умер».

В глазах у меня защипало, но я постарался сдержать слезы.

«В этом-то вся проблема, Блейк. В любой моей радости есть оттенок горечи, ведь я чувствую, что недостоин счастья. Уж лучше бы я умер тогда! По крайней мере, я мог бы удержать нас от катания на лодке. Я бы отдал все, чтобы только вернуть ту ночь, и ты, надеюсь, об этом знаешь».

По щекам у меня потекли слезы. В последний раз я так плакал на похоронах Блейка.

«Я пытался жить так, чтобы ты мог мною гордиться. Я старался помогать людям, спасать их жизни. Мне не удалось спасти тебя, зато я мог спасать других в память о тебе».

Я посидел еще немного, пытаясь справиться со слезами.

«Уверен, ты уже видел Бриджит. Ну да, ту самую… Будь ты здесь, я бы точно спросил твоего совета. Я боюсь настоящей близости, потому что… в общем, мне страшно, что я могу снова не справиться с ситуацией, как это произошло с тобой. Ты уж прости, что я не смог уберечь тебя. Я знаю: у меня нет никакого права просить твоего совета. И все же я был бы рад узнать твое мнение. Дай мне какой-нибудь знак… если тебя это, конечно, не затруднит».

Все утро я провел на пирсе, чувствуя с каждым часом, что на душе у меня становится все легче и легче. Солнце стало пробиваться сквозь облака, и озеро уже не выглядело таким мрачным и унылым, каким я его запомнил.

Потом я достал телефон, чтобы проверить сообщения. Родители интересовались, все ли у меня в порядке, – я предупредил их, куда отправляюсь.

От Бриджит не было никаких известий. Да я и не ожидал, что она напишет или позвонит. Внезапно мне пришло в голову, что вчера был день рождения Брендана. Бриджит редко публиковала что-то на Фейсбуке. Исключение составляли события, так или иначе связанные с ее сыном.

Открыв ее страницу, я и правда обнаружил целый альбом фотографий с пометкой «Брендану – девять лет!».

Там было множество снимков. Брендан с друзьями носились по лужайке, размахивая огромными водяными пистолетами. Бриджит даже арендовала для них надувную горку.

Но от одного фото у меня буквально перехватило дух. Бриджит, в летнем голубом платье, стояла рядом с Бренданом. Она улыбалась, глядя в объектив. До этого я даже не замечал, какие милые ямочки у нее на щеках. И Бриджит, и Брендан выглядели по-настоящему счастливыми.

Интересно, с каким чувством я буду смотреть на такие фотографии, если решусь уехать в Англию? Каково будет знать, что Бриджит потеряна для меня навсегда и у нее есть кто-то другой? А в том, что этот другой обязательно появится, я ничуть не сомневался.

Мое тело мгновенно отреагировало на эти мысли. Я ощутил приступ паники и злости. Меня всегда охватывала злость, когда я пытался представить Бриджит с другим мужчиной.

Чтобы отвлечься, я бросил взгляд на небо… и даже вздрогнул от неожиданности. Прямо надо мной, на фоне облаков, высветилась еле заметная радуга, хотя дождь так и не начался.

Я продолжил пролистывать фотографии с дня рождения, посмеиваясь над собой. Неужто я и правда жду какого-то откровения с вечеринки, где мальчишки носятся в костюмах покемонов?

Бриджит не поленилась сделать снимок каждого из них, заодно подписав все фото.

Лишь дойдя до последнего имени, я вдруг понял, что мне, возможно, все-таки дали подсказку.

Блейк.

Мне не терпелось поскорее увидеть ее.

Прямо из аэропорта я поспешил к Бриджит. Я знал, что через полчаса она отправится в школу за Бренданом, но ждать у меня не оставалось сил. Сжимая руль, я подумал о том, что мне стоит быть терпимее ко всем пьяницам и наркоманам, которые приходят в отделение скорой помощи. Поскольку сам я никогда не курил и не кололся, мне трудно было сочувствовать этим беднягам, пытавшимся любым способом облегчить свои муки до очередной дозы. Другое дело, что мне самому не помешал бы сейчас валиум. У меня присутствовали все признаки тяжкой зависимости: неодолимое влечение, потеря аппетита, прерывистый сон, постоянные размышления о том, когда я получу желаемое, и попытки обмануть самого себя – мол, никакой я не наркоман.