- Я… я не знаю, что сказать. Понимаешь… - будем честными, хорошо. – Всё может оказаться напрасно.

- Почему? – нахмурился он.

- Потому что я умираю. И могу просто не дожить до родов. И что будет с ребёнком, я тоже не знаю. И целители не знают, - выдала она единым духом.

Он молниеносно пододвинулся к ней и обхватил, осторожно привлёк к себе обеими руками. Закрыл глаза, провёл ладонью по спине. У неё не было сил сопротивляться… да и не хотелось, если честно. Руки у него неплохие, это она ещё по прошлому разу помнила. А он гладил её по спине и плечам, а потом выдал:

- Нет.

- Что – нет? – не поняла она.

- Не умираешь. Ты истощена, это верно. Но жизнь в твоём теле не подлежит никакому сомнению. Я не ощущаю никаких предвестников смерти, а я, поверь, немного знаю об этом. Ты просто в очень плохом состоянии, физически, я имею в виду. Возможно, твои целители просто не поняли, что делать с истощением. А может быть, нужно просто подождать, и оно само как-то успокоится.

То, что он сказал, было… каким-то странным оно было, если честно. Он не врач и не целитель, он некромант. Но значит…

- И за какое время ты можешь увидеть эти самые предвестники? – нахмурилась она.

- О внезапной смерти не скажу ничего, потому что она и есть внезапная. Но в случае смертельной болезни человек ощущается совершенно определённым образом. Даже если он умрёт не сейчас, а через год, но организм уже поражён. У тебя нет ничего подобного. И если тебе на голову не упадёт кирпич, или если в тебя не будут стрелять, или если ты не приложишь никого атакующей силой – с тобой всё нормализуется. Рано или поздно. От кирпичей и пуль мы тебя защитим, да ты и сама умеешь. И про атакующую силу ты тоже всё знаешь. Твоя разумность восхищает, она может стать приятным противовесом моей безрассудности. Попробуем?

Всё это время он не выпускал её из рук. Придерживал, гладил, только что не касался носом её волос, а может, и касался, она не смотрела. В его руках было… тепло и надёжно там было, вот. И захотелось самой обхватить его – за талию под вольготно расстёгнутым белым пиджаком. И дёрнуть за хвост. Просто так. Чтоб знал.

Марион подняла голову, встретилась с взглядом жёлто-зелёных глаз… и невольно улыбнулась в ответ.

- Это значит – да? – прошептал он.

Индюк самонадеянный!

- Это значит – да, - согласилась она. – Давай попробуем. Вдруг ты прав, а я не безнадёжна.

- Я прав, а ты не безнадёжна, - облегчённо выдохнул он.

Наклонился и поцеловал её.

О да, вот это она и видела во снах. Именно это. И кое-что ещё.

Марион вытащила руку из недр его пиджака и дёрнула-таки его за хвост. Несильно.

- Эй, ты чего? За что? – но он смеялся, вдруг не обиделся?

- За всё хорошее, вот, - сказала она.

В дверь застучали.

- Господин Жанно, извольте прийти обедать. И гостью вашу господин герцог тоже ожидает.

- Слышала? Господин герцог ожидает, - улыбнулся он. – Пойдём обедать.

Жан обнимал Марион и ликовал – получилось, у него получилось! Она – его! Его звёздочка Марион, необыкновенная, сильная, смелая, стойкая. Самая прекрасная на свете. Наверное, всё прежнее оказалось ерундой или не сбылось потому, что ему нужно было дождаться её. Чтобы она пришла в его жизнь и осталась там навечно. Стала его путеводной звездой. Подарила ему счастье не меньшее, чем выпало великим предкам.

Предки, судя по всему, смотрели со стен и посмеивались. И были довольны, все – и его тёзка, Жан-Александр, сын первого Саважа, ставшего герцогом, и его дочь Теодора, и наполеоновский маршал Дени, и его внук Оливье, и дед Этьен, некромант, один из тех, кто в годы великой войны создавал Магический Легион.

Значит, теперь – что? Сделать всё, чтобы Марион была здорова и благополучна, и улыбалась, и не пожалела ни разу, что согласилась на его предложение. Сейчас она смотрела немного растерянно, но – уже не так сурово и безнадёжно, как вчера, или как позавчера, и даже сама держалась за его руку. Что, только позавчера она пришла и всё сказала ему? А как будто в другой жизни.

- Пойдём обедать, - улыбнулся он ей.

Она вздохнула.

- Нельзя этого избежать? У меня… не всё в порядке с едой. Я почти не могу есть.

- Потому и истощена. Ты не хуже меня знаешь, что магу нужно питаться.

- Как есть. Я всё понимаю, но…

Она достала из сумки, которую положила рядом на диван, флакон с какой-то зелёной вонючей жидкостью, открыла и глотнула.

- Чем это так страшно пахнет? – удивился он.

- Снадобьем, которое может позволить мне что-нибудь съесть, - она вздохнула и убрала флакон в сумку.

- Вот видишь, всё не так плохо. Пойдём. Правда, там будет моя матушка, сиятельная герцогиня Саваж, декан воздушников. Она может кусаться. Не обращай внимания, она всегда такая. Ну и не дам я ей тебя кусать.

- С чего бы это ей меня кусать? – нахмурилась Марион.

Отстранилась, смотрит настороженно.

- Может быть, и не будет, нам не дано этого знать заранее, - Жан постарался смягчить слова улыбкой. – Понимаешь, для неё твоё существование в моей жизни окажется большим сюрпризом, а она не слишком любит сюрпризы.

- Господин генерал не сказал ей ничего?

- Нет, конечно. Он же не знал, договоримся мы или нет, - Жан ещё раз поцеловал Марион. – Пойдём.

В камерной столовой было накрыто на четверых. Отец сидел на своём месте, матушка командовала прислугой, устанавливавшей какое-то блюдо посреди стола. Увидела их с Марион, зависла на полуслове, с вытянутой над столом рукой.

- Матушка, я хочу представить тебе госпожу Марион Блуа. Она – капитан Легиона, а сейчас работает над диссертацией на боевом факультете.

- Здравствуйте, госпожа герцогиня, - кивнула Марион – как-то очень по-деловому кивнула.

- Очень… приятно, госпожа Блуа, - медленно произнесла матушка, не сводя с них глаз. – Прошу к столу.

- Садись, детка, - отец отодвинул для Марион стул рядом с собой.

Жан дождался, пока сядет Марион, и сел рядом. А матушка оглядела их, всех троих, и любезно поинтересовалась:

- А где Кирстен? С ней всё в порядке?

- Полагаю, что да, - пожал плечами Жан. – Если хочешь – можешь сама у неё узнать.

А отец в это время что-то спрашивал у Марион, вдруг она не слышала эти глупости? И хорошо бы. Марион отвечала отцу и качала головой. Жан прислушался – что-то об общих знакомых по Легиону. Ну да, у них с отцом есть беспроигрышная тема для беседы.

Матушка распоряжалась подачей блюд, отец командовал разговором. Он редко брал на себя такую обязанность, обычно матушка справлялась, а он не возражал. Но тут он прямо встал в обороне намертво, и Жан был ему за то от души благодарен.