— А потом? Как случилось, что забота о матери превратилась в работу полицейского?

Рик искоса взглянул на нее:

— Не находишь, что ты слишком любопытна сегодня?

— Глупости. — Кендалл не хотелось признаваться, что она просто жаждет удержать возникшую между ними близость. — Так откуда появилась потребность защищать закон?

— Разве не все мальчишки хотят стать полицейскими?

— Может быть. Однако не всем удается осуществить детскую мечту.

Рик улыбнулся:

— Интересное наблюдение. Но Чейз убедил нас с Романом, что нам-то это как раз удастся. Роману было проще. Его всегда тянуло пойти по стопам отца, правда, у него были свои закидоны. Я же не был так уверен в себе, и Чейз настоял, что нужно сначала закончить колледж, а уж потом определиться окончательно.

Кендалл вздохнула:

— Тебе повезло. У тебя была семья, которая о тебе заботилась.

Рик привлек ее к себе, понимая щекотливость темы, на которую они говорили.

— Ты же видела мою мать. Существует много «за» и «против» тесных семейных уз, — усмехнулся он. — Я не хотел заниматься писаниной в газете, но мы все работали там после школьных занятий, нравилось нам это или нет. Однако когда я провалил пару заданий, Чейз приставил меня к начальнику полиции Эллису, посчитав, что если я стану строчить материалы о получивших срок молодых правонарушителях, то быстро разберусь, что к чему. Как всегда, наш всезнайка оказался прав. Я нашел свое призвание.

Кендалл рассмеялась:

— Он больше похож на отца, чем на старшего брата.

— Так было, когда за нами следовало приглядывать. А вообще Чейз — человек закрытый, он живет своей собственной жизнью. О его личной жизни я могу только догадываться. Но нас он учил следовать своей прямой дорогой, что в принципе было нам нетрудно. Только вот Роман вляпался в историю с женским бельем.

— Что?!

Рик хмыкнул:

— Да, Роман отколол такой номер. Когда ему было шестнадцать, он стащил трусы у одной девчонки. Ты, наверное, видела ее — Терри Уайтхолл?

— Та самая ханжа? — Вспомнив чопорную женщину с накрахмаленным воротничком, Кендалл расхохоталась во все горло. — Теперь понятно, почему именно его обвинили в краже колготок прошлой весной. — Судя по всему, братья Чандлер были в городе притчей во языцех. Кендалл услышала про них массу историй во время своих походов в магазин за продуктами и моющими средствами.

Рик кивнул.

— К краже колготок Роман не имел никакого отношения. А за ту выходку он полностью расплатился. Мать заставила его выстирать собственные боксеры и повесить их сушиться на лужайке перед домом. Девчонки приходили посмотреть и посмеяться. Ему это запомнилось на всю жизнь.

Кендалл закатила глаза:

— Да, с вами не соскучишься.

— «Оторвы», — говорила про нас мать. У Чейза для нас было другое слово — «геморрой». — Рик усмехнулся, понимая, что, несмотря на все взлеты и падения, ему повезло, что он был Чандлером. Кендалл уже говорила ему об этом.

А ей в этом смысле не повезло.

— Расскажи про своих родителей, — попросил он.

— Лучше расскажи про свою женитьбу.

Рик втянул в себя воздух. Свою бывшую жену он ни в коем случае не будет обсуждать с Кендалл. Джиллиан принадлежала прошлому. Он оставил ее позади много лет назад.

«Но если это так, то почему бы и не обсудить эту тему с Кендалл?» — насмешливо спросил его внутренний голос. Да потому что если он вновь вспомнит ту боль, тогда между ним и Кендалл может возникнуть барьер, призванный защитить его от переживаний еще худших, чем те, которые свалились на него, когда Джиллиан предала его. Кендалл уже приняла решение уехать, и Рик не собирался выворачивать себя перед ней наизнанку. Но пока она здесь, он ничему не позволит разъединить их.

Он улегся на Кендалл и прижал ее спиной к матрасу, опершись на него руками.

— Я мастер допрашивать, — усмехнулся он. — Ты всерьез думаешь, что можешь меня остановить? — До него дошло, что его набухшая плоть упирается ей как раз между ног и никакая одежда не скроет его возбуждения.

Кендалл тяжело вздохнула. Ее вздох больше походил на страстный стон.

— Ну, если ты готов пытать меня, значит, у меня нет выбора — придется все рассказать, — произнесла она прерывистым, охрипшим голосом.

Рику понравилось, что он произвел на нее впечатление, но сейчас ему важно было услышать ее исповедь. Эта независимая молодая женщина с детства была лишена стабильной семейной жизни. И теперь, уже будучи взрослой, она словно продолжала убегать от чего-то. Во всяком случае, Рик так это воспринимал. Ему хотелось понять, что заэтим кроется. Возможно, тогда ему удалось бы изменить ее отношение к жизни.

Рик Чандлер никогда не сдавался без борьбы.

— Скажи, а как постоянное отсутствие родителей повлияло на тебя?

— Никак не повлияло. — Кендалл отвела взгляд. Как и предполагал Рик, это была спасительная ложь.

— Кендалл! — Взяв ее за подбородок, он заставил Кендалл посмотреть ему в глаза. — Наверное, в детстве тебе было одиноко.

— У меня была семья, — сказала она защищаясь.

— Самое долгое время, которое ты провела у кого-нибудь из родственников, — это сколько?

— Два, может быть, три года. У меня было много семей на выбор. — Это прозвучало подозрительно беззаботно.

Рик предпочел не спрашивать, почему никто из них не предложил Кендалл остаться у них навсегда. Ведь его цель заключалась в том, чтобы стать ей ближе, а не причинить боль.

Кендалл протяжно вздохнула.

— Мне кажется, отказ от родственных уз можно считать девизом моей семьи. У матери было две сестры и брат, у отца — только брат. У каждого имелись свои проблемы, и никому не хотелось, чтобы чужой ребенок крутился под ногами.

Рика удивило, что Кендалл сама затронула тему, которой он не решился коснуться. Понимая, насколько трудно ей дается собственная откровенность, он молчал и слушал.

— За исключением, конечно, тети Кристал. — Глаза Кендалл заблестели при воспоминании о близкой душе. — Это было самое лучшее время. Мне было десять лет, и я многого уже не помню. Но знаю, что она любила меня. А еще помню ее булочки. — Кендалл улыбнулась тепло и нежно. Ее щеки слегка порозовели. — Мне пришлось уехать от нее, потому что из-за жестокого артрита она не могла ухаживать за ребенком. Но и тогда она писала мне каждую неделю… Это я думала, что она пишет. Позже мне стало понятно, что тетка диктовала письма своей подруге.

— Главное, что она беспокоилась о тебе.

Кендалл согласно кивнула и с трудом удержала слезы. Одна слезинка все-таки покатилась по ее щеке.

Рику совсем не хотелось, чтобы Кендалл ворошила прошлое, но он тем не менее добился своего. Она впустила его к себе в душу. Смахнув с ее щеки слезинку, он губами нашел ее губы. Обычно поцелуй зажигал в ней желание, но сейчас Рику хотелось показать, как он тронут ее доверием, заставить почувствовать, что она для него — нечто особенное. Он медленно раздел Кендалл, с благоговением глядя и нежно дотрагиваясь до нее. Затем, быстро скинув все с себя, вытащил из ящика пакетик.