– Это я услышал.

– Поэтому все было в сто раз сложнее, – Арт отпрянул от стены и стал метаться туда-сюда, будто сумасшедший. – Я думал, у меня есть лучший друг, а он с ней трахался, пока я херачил на тренировках. Я думал, она так мила с моим отцом, потому что ей нравится с ним общаться. И знаешь? Ей нравилось. Ведь бабла у папы много. Я… я знал, что вокруг полно ублюдков, Костя. Но я не подозревал, что они подобрались так близко и намеренно, специально, без зазрений совести отравляют мою жизнь… Я, возможно, любил ее, а она видела во мне ступень, на которую наступаешь, чтобы подняться выше.

Костя тяжело выдохнул. Достал вторую сигарету. Затянулся и отрезал:

– Уродов полным-полно.

– Я не ждал подвоха от девчонки.

– Предают и парни, и девчонки.

– Наверное, о бывших, как о мертвых, – нужно или говорить хорошее, или молчать. Но… – Артур запнулся, устало покачал головой и взвыл: – Какой же она была сукой!

Ромал криво улыбнулся и с сочувствием посмотрел на друга. Он почему-то подумал, что Артур Селиверстов – правильный человек, в чем-то сноб, в чем-то эгоист, но в главном ничем не отличается от самого Кости. Сейчас Арт казался глубоко растерянным, и Костя нерешительно похлопал его по плечу. Раньше ему не приходилось поддерживать друзей. Возможно, потому, что друзей у него никогда не было. Но все равно для первого раза вышло вполне сносно.

– Знаешь, как Черчилль[23] говорил? – вдруг спросил Ромал.

– Просвети меня.

– Успех – это умение двигаться от неудачи к неудаче, не теряя энтузиазма.

– Занятно, – хмыкнул Селиверстов.

– Ты начал жизнь с чистого листа, а эта девчонка расписала тебе правила игры.

– Паршивая игра.

– Какая есть, – выдохнул вортако. Увы, в жизни мало что происходит так, как нам бы хотелось. Костя знал об этом, как никто другой, а еще он знал, что вынести можно все что угодно, если поставить перед собой цель. Если найти себе дело, все обретает свой смысл. Жить проще не становится, но хотя бы понимаешь, ради чего мучаешься. – Пойдем внутрь? Я фильтры еще не прочистил.

– Пойдем, – тихо согласился Арт. – Я свои привел в порядок.

Парни усмехнулись, затушили окурки и медленным шагом побрели к машине.

Глава девятая

Справедливость

Лужи взрывались фонтанами, когда парни пробегали по ним, а позади так отчетливо слышался собачий лай, что казалось, взбешенные дворняги вот-вот вцепятся в икры.

– Живее! – рявкнул Костя и прибавил ходу.

Артур изо всех сил работал руками. Пот струился под маской водопадом, и дышать было так зверски сложно, что он задыхался.

– А-а-а, – застонал он, щурясь от изнеможения.

И вот перед носом возникла машина. Ромал распахнул дверь, влетел в салон, словно пуля, и следом за ним прыгнул Артур.

– Жми! – скомандовал Костя звенящим голосом. – Давай же, стартуй, давай!

– Как скажешь.

Даня послушно выжал газ, и «хендай» сорвался с места. Вокруг машины бесновались собаки. Одна из них клацнула челюстями возле самой двери, Арт едва успел ее захлопнуть. Он, тяжело дыша, выпалил:

– Пресвятая Богородица, – стянул с лица маску, отбросил ее в сторону и с таким недовольством посмотрел на Ромала, будто это именно он науськал псов. – Нас чуть не сожрали! Это что, вообще, за подстава?

– Кто знал, что здесь стая бегает, – прохрипел Костя. Он снял маску, вытер тыльной стороной ладони лоб и зажмурился. – Небольшое осложнение.

– Осложнение? Да они чуть нами не полакомились.

– Взгляни на это с позитивной стороны.

– И какая же у этого, блин, позитивная сторона?

– Можешь пропустить завтра пробежку, – Ромал, усмехнувшись, посмотрел на друга. – Сегодня набегался на неделю вперед.

– Я, вообще, собак люблю. У нас был когда-то лабрадор. Шикарный пес. Правда, мы с Алиной застали его уже совсем старым. Некоторые придурки на улицах пользовались, ну, такими странными штуками… типа ультразвука, и у Джека крышу сносило. Вот примерно как у этих псин, что нами сейчас чуть не поужинали.

– Отдышись, а то слышно тебя через слово.

– Да я уже слишком старый для таких марафонов.

Им и правда пришлось изрядно поноситься… Прошла всего-то неделя с тех пор, как ребята отдали визитки Кате и попросили ее пораздавать их в общежитии, но вот уже третьи сутки подряд «Ночные животные» выходили на охоту, отвечая на письма страждущих.

После бурной дискуссии парни сошлись на том, что за рулем должен сидеть Даня. У такого решения была масса причин, начиная с документов на железного коня и заканчивая нелюбовью Волкова к грязной работенке. Выступая в роли водителя, он принимал участие в разборках, но при этом не пачкал рук – идеальный вариант. К тому же Костю и Артура всегда ждала тачка, готовая сорваться с места в любую секунду. Позавчера они говорили с негодяем, который отнимал деньги у первокурсников, вчера – болтали с отморозком, у которого хватило ума пошутить над своей возлюбленной: после скандала он подменил ее витамины на сильные антибиотики, и она попала в больницу. Просьбы почти всегда были одинаковыми: над кем-то зло шутили, кого-то унижали, кому-то мешали жить. Вот и сегодня утром парни прослушали голосовое сообщение от девушки, в котором она срывающимся голосом рассказывала, как в клубе незнакомые парни подмешали ей в выпивку наркотики, а потом сделали вместе с ней пикантные фото… они требовали у девчонки денег, потому что та родилась в состоятельной семье. Шантаж чистой воды.

Были ли те парни виноваты? Определенно. Стоило ли их наказать? Обязательно. И в этот раз Костя не отключался, контролировал каждый свой удар и запоминал каждый миг, когда из глаз сыпались искры, лилась кровь из ран и раздавались стоны. Оказалось, что агрессией тоже можно управлять. Правда, для этого ее нужно было принять как нечто родное, близкое по духу. И Ромал принял. Никогда прежде он не получал столько удовольствия от расправы над аморальными ублюдками.

Костя спрятал отобранные фото в конверт, запечатал его и покосился на Арта:

– Девчонка в пути?

– Ага. – Селиверстов что-то шустро напечатал в телефоне. – Минут через пять будет.

По улице лениво гулял прохладный ветер. Тишина успокаивала и излечивала ярость, огонь, адреналин, азарт. После трех ночи Питер застывал в режиме ожидания. И казалось, ничто не способно потревожить эту ночную безмятежность, где есть лишь темно-синий седан, три парня с налитыми усталостью глазами и луна.

Костя оставил конверт на лавочке и вернулся в машину. Даня отъехал за поворот и заглушил двигатель. Парни просидели так пару минут, а потом увидели незнакомку с рыжими волосами. Совсем хрупкую, крошечную. Разве она вообще