Высшие гражданские должностные лица колониальной администрации, которые, по испанскому обыкновению, также формировались из чиновной аристократии метрополии, чувствуя себя чуждыми этому новому краю и его нуждам, еще чаще, чем в Европе, обращались по всем церковным и политическим делам к просвещенным советам и могущественному влиянию отцов-иезуитов. Таким образом, орден очень скоро развил очень широкую деятельность и приобрел весьма значительные богатства и влияние. Доказательством этого служат 52 коллегии, университета и семинарии, которые он основал в испанских владениях в Америке в течение первого века своей деятельности. Впрочем, даже в этих старых культурных областях, рано уже попавших под испанское влияние, деятельность ордена не ограничивалась одним обслуживанием религиозных нужд белых. Наряду с проблемой перенесения в Новый Свет старого европейского общества со всеми его учреждениями перед орденом вставала также проблема обращения в христианство и испанизации туземцев, а впоследствии и импортированных рабов-негров.

Правда, эта последняя проблема занимала орден относительно продолжительное время лишь в Новой Гренаде, где особенно процветала работорговля. Здесь в конце XVI и в начале XVII веков отец Сандоваль устроил настоящую миссию для рабов. Его превзошел каталонец Петр Клавер, умерший в 1654 году. В течение тридцати девяти лет этот неутомимый друг чернокожих посещал каждый корабль, прибывавший с рабами, чтобы накормить и напоить черных детей гвинейского берега, утешить на их родном языке и по возможности крестить. В течение тридцати девяти лет он обходил хижину за хижиной, проповедуя здоровым рабам, ухаживая за больными, утешая умирающих, обучая наиболее смышленых детей ремеслу переводчика и строго наблюдая за тем, чтобы белые господа выполняли гуманные предписания правительства.

Не было пустой фразой то, что он в 1622 году присоединил к обетам професса обет всю жизнь служить Богу в лице рабов, подписавшись при этом: «Петр, раб рабов навсегда». Он принес этому обету в жертву свою жизнь. Тем более кажется странным, что этот благородный человек никогда не думал протестовать против самого института рабства.

Мысль о подобном протесте никогда не приходила в голову и другим членам ордена. Мало того, позднее орден без всяких угрызений совести обрабатывал свои плантации на Антильских островах руками купленных рабов. Это поразительно, но вполне понятно. Рабство в испанской Америке никогда не носило того грубого характера, как на виргинских плантациях. У рабов были установленные законом дни отдыха совершенно так же, как и у белых рабочих. Раб мог вступать в законный брак; нельзя было заставить его жениться против воли, стеснить его свободы в выборе жены. Нельзя было разлучить его с женой и малолетними детьми, лишить необходимой одежды и пищи или помешать ему выполнять религиозные обязанности.

Не следует удивляться, что Клавер и его преемники в своей миссионерской деятельности среди рабов принимали рабство как факт. При существовавших тогда условиях протест против рабства поставил бы под знак вопроса все успехи иезуитов и, вполне возможно, даже ухудшил бы положение рабов.

Однако своей главной задачей в Америке, как и в других странах, орден считал обращение в католичество туземцев. В Бразилии и Новой Франции он с самого же начала посвятил все свои силы этому делу. В колониальной империи Испании корона позднее обратилась к его содействию, но зато энергичнее. Проблема, которую предстояло ему решить, была не только миссионерской проблемой, но и очень трудной культурной проблемой, которая, по крайней мере в Испании, непрерывно занимала и церковь и государство в течение нескольких поколений. Правда, индейцы, которых орден должен был обратить в христианство, отчасти уже вышли из совершенно дикого состояния, но у них еще не было ни домашних животных, ни железных орудий, ни постоянных жилищ. Это были большей частью бродячие охотники и рыболовы, а в Южной Америке почти поголовно людоеды. Эти каннибалы набрасывались на упавшего на землю врага, как на какую-нибудь дичь, и немедленно пожирали его. Они даже искусственно откармливали своих женщин, чтобы потом, в подходящее время, зарезать их.

Необходимо было сначала собрать эти бродячие орды, сделать их оседлыми, обеспечить им средства к существованию, и только после этого можно было сколько-нибудь серьезно подумать об обращении их в христианство. Трудное предприятие, выполнение которого возможно только при наличии героизма, полного самоотречения и религиозного энтузиазма.

Чтобы разрешить стоявшую перед ними проблему, иезуиты с самого начала усвоили себе принципы, которыми руководствовался великий доминиканец Лас Касас[75] и которые лежат в основе известных испанских законов об индейцах 1530 и 1542 годов: они самым решительным образом выступили против порабощения туземцев. Иезуиты отвергли всю без исключения несвободную работу туземцев на белых колонистов, даже в смягченной форме испанской энкомьенды[76], где рабочие были прикреплены к земле землевладельца. Они признавали только лишь систему конкисты, лишь один способ принуждения туземцев — духовную конкисту, вождем которой был миссионер, единственным орудием — слово, а целью — обращение туземцев в христианство.

Эта система была изобретена не ими. Ее предложил Лас Касас еще в 1520 году; он впервые пытался применить ее в 1536 году среди индейцев в современной Гватемале и добился успеха. Не известно, знали ли иезуиты об этой попытке. Во всяком случае, они первые предприняли духовную конкисту повсеместно, первые пустили в ход все свои силы, чтобы осуществить ее среди гуаранисов Параны и Уругвая, гуронов и ирокезов реки Святого Лаврентия, караибов Венесуэлы и лайманов Нижней Калифорнии, чикитосов и мохосов Перу и лесных племен Северной Мексики, среди арауканцев Чили и семинолов Флориды. В конце концов они испробовали эту систему за пределами Америки и достигли, по крайней мере среди тагалов Филиппинских островов, значительных внешних успехов. В Америке результаты отвечали их желаниям лишь в испанских колониях. В Новой Франции духовная конкиста потерпела полное крушение. В Бразилии она добилась лишь половинчатой победы. Но Бразилия была первым опытом ордена. Именно здесь иезуиты ознакомились с данными индейского вопроса; здесь они нашли и его разрешение. Поэтому при изучении и оценке иезуитской конкисты в Америке исходным пунктом нужно брать Бразилию.

Когда иезуиты в количестве шести человек высадились в 1546 году в Багии, колонизация Бразилии только начиналась. Португальцами было занято лишь несколько пунктов на побережье. Не существовало еще никакой государственной организации. Церковная организация совершенно отсутствовала. Иммиграция была слаба, и иммигранты сначала набирались в значительной мере из бандитских притонов и кабаков лиссабонского порта. Единственно ощутимым для колонии результатом прибытия этих авантюристов, матросов и ссыльных преступников было появление значительного числа метисов обоего пола, рожденных от свободных союзов иммигрантов с женщинами из племени гуаранис.