– А вот этому нет объяснения. Стаса убили по-настоящему, идо сих пор никто не знает, кто это сделал. Хотели убить не только Стаса, Катя,хотели убить и тебя. Если бы Пашка был в Москве, я бы грешил на него. Но твоймуж уехал во Францию, значит, он отпадает. Я также не знаю, кто убил твоюподругу. Мне кажется, что это дело рук одного и того же человека. Создаетсявпечатление, что кто-то внимательно следит за каждым твоим шагом и тщательнообрывает появившиеся ниточки. А теперь о главном, Катюша. Сценарий, какговорится, сценарием, а жизнь есть жизнь. Я в тебя влюбился… Втрескался, как пацан,позабыв о том, кто я такой… Когда я выехал в Москву, я просто хотел помочьбрату. А когда увидел тебя – пожалел, что пошел на это… Ты так беззащитна иодинока… Катя… Мне захотелось защитить тебя от Лютого, от твоего мужа – отвсех… Я понял, что ты не имеешь никакого отношения к этому грязному делу сденьгами. Ты жертва… Ты ни в чем не виновата…

– Тогда почему же ты не сказал об этом Лютому? Почему неуговорил его оставить меня в покое?

– Потому что Лютый не поверит. Других причин нет. Лютый –тяжелый человек. Как втемяшит себе что-нибудь в голову, потом не отскребешь. Яхотел заснять твою встречу с мужем на камеру! Кассету с записью отдал бы потомбраткам. Пусть посмотрят и своими глазами убедятся, какой твой Пашка жук. Домкупил, телкой молодой обзавелся… Если бы я просто рассказал об этом – меня быобсмеяли: мол, купился, питерский хрен. А когда увидят – вопросов больше нет. Вкриминальном мире не верят словам, Катюша, там верят фактам.

– Да, красиво у тебя получается… Но сегодня утром ты такплохо обо мне отзывался. Называл меня дурочкой… А я и есть дурочка. Дурочка,которую кинул муж. Дурочка, которую облапошил… любовник.

– Катя, пойми, я это говорил для того, чтобы Лютый недогадался, что у нас возникли серьезные отношения. Он узнает об этом позже, несейчас. Я ведь пока не доказал твою невиновность.

– А что было бы, если бы Лютый сегодня узнал о нашихотношениях?

– Он бы перестал мне доверять. Понимаешь, тебя подозревают втайном сговоре с мужем. Я обязан тебя оправдать. Когда я сделаю это, я смогу заявитьо наших с тобой отношениях.

– И часто ты так помогаешь своему братцу? – кривоусмехнулась я. – Часто тебе приходится быть любовником подозреваемыхженщин?

– Катюша, перестань! Я даже рад, что этот разговор наконецсостоялся. Больше мне нечего скрывать. Знаешь, мне стало намного легче. Словногруз с плеч упал…

– Сегодня утром ты обещал Лютому убить Пашку, а следом меня.

– Твоего Пашку и так убьют, я не сомневаюсь. Такие вещи непрощают. Кто испачкает об него руки – не знаю. Возможно, кто-то из людей Лютого.Но запомни, тебе лично ничего не грозит. Когда мы найдем этот гребаныйдипломат, я сделаю тебе предложение. Я хочу на тебе жениться, Катя. А сейчасубери пистолет. Отдай его мне. Это не игрушка, девочка моя. Он может нечаянновыстрелить.

– Я тебе не девочка. Я не верю тебе – не верю!

– Ты должна мне поверить, Катюша! Я не причиню тебе зла. Япо-настоящему тебя люблю. Дай мне пистолет.

– Нет, – уперлась я. – Сегодня утром ты сказалЛютому, что убьешь меня при первой же возможности. Я не верю ни одному твоемуслову. Я вообще тебе больше не верю!

– Катя, я твой друг. Я все рассказал…

– Я не верю тебе, Эдик, то есть… Петр… – Пистолет в моихруках предательски задрожал.

«Эдик» не преминул воспользоваться этим.

– Иди ко мне, моя девочка, – прошептал он, медленноприближаясь.

– Стой! – крикнула я и непроизвольно нажала на курок.Схватившись за плечо, «Эдик» упал на пол. Пуля вошла в то самое место, гденесколько дней назад был бифштекс. Только на этот раз кровь была настоящей.

Быстро одевшись, я собрала доллары и сунула их в карман.Затем посмотрела на громко стонавшего «Эдика» и, заглушая в себе вдругвозникшее чувство жалости, сквозь зубы произнесла:

– Потерпи, я сейчас вызову «скорую». Извини, что так вышло.Сам накликал… Я не верю ни тебе, ни Лютому, ни Пашке. Впрочем, с последним яразберусь сама. Ты, пожалуйста, больше не лезь в мои дела. Уезжай в Питер.Можешь доложить своему братану, что не справился с заданием. Я полечу в Париж ипоговорю с Пашей. Он вернет все до копеечки, я добьюсь этого. Жаль, конечно,что наши с тобой отношения закончились именно так. А я-то, дура, чуть было втебя не влюбилась… Ладно, чуть – не считается. Знаешь, любовь – это болезнь, алюбую болезнь можно излечить. Главное – вовремя подобрать нужное лекарство…

– Катя, ты, ты?.. – подбирая слова, прошептал «Эдик».

– Закрой рану, – бросив ему полотенце, сказалая, – а то потеряешь много крови, да и хозяйке ковер испортишь.

«Эдик» позеленел. Глядя на него по-прежнему с усмешкой, явызвала «скорую» и стала собирать сумку. Надо торопиться – времени нет…

– Катя, не уходи… – В глазах «Эдика» появились слезы.

– «Скорая» приедет, скажешь, что чистил пистолет и случайновыстрелил. На, держи свою пушку, сценарист! – Бросив пистолет на пол, ясхватила сумку и выбежала за дверь. Во дворе села на лавочку и принялась ждать«скорую». Она приехала минут через сорок. «За это время вполне можно былоотбросить копыта, – с раздражением подумала я, – Ничего, „Эдик“живучий, да и рана у него несерьезная… Так, пустячок…»

Пожилой врач управился на удивление быстро, даже быстрее,чем я ожидала. «Пуля навылет прошла, – донесся до меня глуховатыйбаритон. – Предлагал в больницу – не поехал. Деньги на лапу дал, подлец…»Вид у врача был донельзя обиженный, будто он не деньги получил, а пинок подзад.

Схватив такси, я поехала в магазин горящих путевок.Ближайший тур был через пять дней. Поскольку выбирать не приходилось (длячастного вылета в Париж пришлось бы делать визу самостоятельно), я согласиласьи, оставив паспорт, отправилась искать подходящее жилье. Не на вокзале же, всамом деле, ночевать!

Маленькую квартирку в районе Измайловского парка мне безособого труда удалось найти по газете «Из рук в руки». Сняв ее на месяц, я, попримеру «Эдика», щедро заплатила хозяйке за молчание. Та, сделав круглые глаза,быстро удалилась. Проводив ее, я спустилась вниз, накупила в ближайшемсупермаркете еды и питья, бросила все это в холодильник и, прихватив с собойвиски, легла на диван.