в средневековье. Отговаривать он будущих героев не отговаривал, но кое-какие особенности армейской жизни, отвечая на вопросы парней, приоткрыл. Протрезвеют, может и передумают.

Хотя, если разобраться, это были младшие сыновья в своих семьях, которым не светило наследство, и выбор у них оставался небольшой — либо всю жизнь быть на подхвате, либо попытаться как-то самому устроиться. Как ни крути, а служба короне для многих была единственным трамплином, способным подбросить вверх в достатке и статусе.

— Почтенный, а ты сам не желаешь вернуться в свой полк? — спросила весёлая конопатая девушка, кажется готовая поменять своего друга, клевавшего носом в миску, на интересного молодого офицера. — Если нет, то тебе лучше поступить в нашу стражу. У меня двоюродный дядя может помочь.

— Спасибо, Ерена, но я желаю в мыльню и спать.

Андрей уже насытился и засиживаться не собирался. Устал не физически, а морально. Убийства удовольствия ему не доставляли. Он мог бы ограничиться устранением кровных врагов, а устроил настоящий погром, просто потому, что в этом жестоком, коварном, мире уважают только силу. Добрых считают дурачками, которыми можно пользоваться, и кому не возбраняется причинять вред, не опасаясь возмездия.

Как назло, стоило ему только расположиться на лежаке, сон как рукой сняло. Чтобы отвлечься от мыслей, отправился к Тане, а раз уж всё равно долго не спать, показал ей Титаник без изъятий целиком.

Искренняя радость подруги помогла Андрею прийти в равновесие и наконец спокойно погрузиться в царство Морфея.

Его дела в Хатине ещё не были закончены. Пора восстанавливать родственные связи. Столичная жизнь аристократов напоминала суету скорпионов в банке, Джиса с таким утверждением не соглашалась, а вот её отец и мать считали неоспоримой истиной, и благородный Анд в этом вопросе больше доверял тестю с тёщей.

В любом случае, одним им с Джисой в Далие придётся не сладко. И пусть постоянных группировок в среде столичного общества не существует — вчерашние враги могут стать союзниками и наоборот — всё-таки первоначально надо будет к кому-нибудь примкнуть. А кто лучше всего подходит для этого, если не близкие по крови?

Хождение в гости по утрам не было принято, особенно среди благородных, поэтому на следующий день Андрей не торопился, поспал подольше и разминку провёл более интенсивную.

Истопника и посудомойку, решивших, что отставной лейтенант во дворе устроил для них представление, управляющий — пинком одному и подзатыльником другой — вернул заниматься делами. После чего обратился к завершившему отжимания Немченко:

— Лиц, я вчера услышал, что олу Тешову требуется офицер в дружину. Его замок находится в трёх днях пути от Хатина. Хочешь, могу познакомить с десятником, который мне об этом сказал.

— Спасибо, Гис, но уже не нужно. Я нашёл, что искал. Условия службы и оплата меня устраивают, так что, сегодня вечером или завтра утром я от вас съезжаю.

На завтраке к нему вновь подсела Ливия. На этот раз выглядела она немного помятой, без своего обычного бодрого вида. Ночка выдалась непростой — засиделась с друзьями допоздна, да ещё и с молодым разносчиком у них явно веселье продолжилось. Вдовья доля у трактирщицы не сильно грустная, но утомительная.

— Малыш, всё же принеси мне зелье. — приказала она своему красавчику, когда тот принёс Андрею и ей полный поднос всякой снеди, вина и травяного чая. — Никак руки не дойдут лечилку зарядить. Переборщила с наказанием одной из посудомойщиц, потом её пожалела, теперь вот сама расплачиваюсь. — пояснила она, заметив взгляд, брошенный молодым постояльцем на её перстень со знаком целительства. — Слышал уже, что произошло, ну, кроме праздничного веселья?

— Не-а. — улыбнулся Немченко, накалывая на двухзубую вилку разрезанную вдоль колбаску, лежавшую в сковороде среди пожаренных яиц.

Сказал правду. Хотя, какими новостями кабатчица, жадно припавшая к кружке, хочет поделиться, мог предполагать.

— Ты всё проспал, мой дорогой Лиц. — она довольно выдохнула, сделав три глубоких глотка. — Вечером напали на особняк одного из самых сильных и богатых владетелей нашей провинции. Слышал про ол Манела? Вот на него. Понятно, такое мог совершить кто-то из не менее могущественных магов, и точно не один. В общем, говорят, там всех убили, даже слуг. Не знаю, насколько правда. Наш город под короной, так что, тут, скорее всего, кровная месть присутствует.

— А что стража?

— Да ничего. Разборки олов их не касаются. Прево, наверняка, уже доложили. Пусть королевские дознаватели узнают, с кем у Манелов был конфликт, и имели ли те право устраивать такое кровавое побоище. Тут у нас не менее интересное случилось. Поямо перед моим заведением! — она интригующе замолчала, и в этот момент молодой раб принёс чарку с зельем. — Спасибо, малыш.

Парень на карапуза совсем не походил, но кабатчица упорно обращалась к нему как к маленькому.

— Что, очередная битва? — произнёс Андрей с набитым ртом.

— Нет, лучше. — Ливии заметно полегчало, алхимия оказалась мгновенного действия. У тёщи ола Рея имелся рецепт подобного состава. — Удавку убили. Ах, да, ты же не местный, не знаешь. Два года почти каждые праздники — осенние, зимние, весенние, летние — людей душил. Главное, даже не грабил мерзавец. Ловили его всей стражей, троих даже казнили, думая, что это он, сами дураки признались, когда их пытали.

— Так может и в этот раз не он?

— Он, он, Лиц, не сомневайся. По ремню с железными шипами признали, из-за которого и прозвище Удавка дали. Но теперь всё, нарвался на какого-то мага-воздушника, тот его и иссушил так, что смотреть страшно. Я выходила туда утром, действительно жуткое зрелище.

Андрей еле сдержался, чтобы ре провести рукой по своей шее, которую ему вчера пришлось исцелять лечилкой.

— Наверное за него награда была обещана? Как думаешь, стоит за ней обратиться или нет? — намеренно решил раскрыть своё инкогнито благородный Анд.

Соображала трактирщица быстро — издержки профессии — к тому же у неё голова перестала болеть.

— Ты… простите, вы…

— Так точно. — Немченко отхлебнул чая. — Только, давай договоримся, об этом пока никому ни слова. — он не сомневался, что, не пройдёт и часа, руководство стражи под большим секретом узнает, кто расправился с Удавкой. — Это вышло случайно. Он сам на меня набросился. Знаешь, пожалуй, я не стану требовать себе приз. Приехал, скрывая свою одарённость, и уеду также. Потом можешь и не скрывать, что у тебя владетель Рея гостил. Амулет свой дай, заряжу.

Растерявшаяся женщина с большим трудом стянула с безымянного пальца перстень. Руки у неё после вчерашних возлияний чуть заметно припухли.

— Благородный господин, вы… — протянула она разряженную лечилку.

— Какой ещё господин? Мы ведь стали друзьями, Ливия. Для тебя я просто Анд, ну, когда нет рядом чужих ушей, а так, Лицерос. И в обоих случаях на ты. Договорились? А там что у тебя за кулон? Заряжен?

— Сигналка. Да, наполовину.

— И её давай.

Наполнив оба артефакта трактирщицы, Андрей отправился на конюшню за Буцефалом, негоже являться к дяде как бедный родственник пешком. Ливию он оставил в полном замешательстве. Та явно пересматривала суть произошедших ночных событий в свете ставших ей известных фактах.

Конь заждался своего хозяина. Хоть лошадей, находившихся на постое у трактира, и выгуливали, но в небольшом дворике много не побегаешь.

Скормив Буцефалу морковку, Немченко велел конюху его оседлать и спустя пять минут выехал через боковые ворота.

Празднования будут идти всю неделю, хоть и по убывающей. Части тел казнённых накануне уже развезли по городу. Площади перед «Королевскими псами» досталась, как громко оповещал рыжий мальчишка, раздробленная железной палкой нога насильника, который по мнению некоторых горожан таковым вовсе не являлся. Судебные ошибки в Далиоре случались сплошь и рядом, а помогавшие выявлять истину пыточные инструменты заодно способствовали и самооговорам.

Андрей где-то читал, что и в его родном мире, прежде чем поймать пресловутого Чекатило, несколько человек огульно обвинили и расстреляли.

Ярмарочные представления вновь возобновились, правда, людей сегодня на них собиралось чуть поменьше чем вчера.

Одну улочку пришлось объезжать из-за сцепившихся осями телег. Круг сделал небольшой и вскоре переехал Старый мост, оказавшись в квартале богатых особняков, покинутом им накануне.

У Манелов царила суета. Дом всё же смогли спасти от полного выгорания, хотя больше половины окон глазели на улицу обуглившимися прогалами. Зато крышу пожар почти не затронул, лишь в её центре черепица покоробилась и потрескалась.