– О нет, это я помню.

– Ну ладно, – перебивает Молли, – вы двое явно приспосабливаетесь к Чистилищу, но кайф длится недолго.

– Кайф? – переспрашивает Малакай. – Ай!

Мы оба смеемся с минуту.

– Что… какого… почему мы под кайфом? – только и удается мне спросить в приступе смеха.

– Знаю, все это бессмысленно! – рычит Малакай. – Нас чуть не убили, Вудс мертв, наступил конец света, а мы… – подавляя смех, он с трудом заканчивает предложение, – мы попали в какую-то ужасную старую видеоигру!

Молли вздыхает:

– У вас церебральная гипоксия – кислородное голодание мозга, вам понадобится время, чтобы оправиться.

Я пытаюсь взять себя в руки, но попытка протрезветь веселит меня, и я снова смеюсь.

Так продолжается минут десять. Остальных гостей отеля, кажется, не беспокоят наши приступы взрывного смеха, и в конце концов мы успокаиваемся и восстанавливаем самообладание.

Прислонившись к барной стойке, подняв одну бровь, Молли интересуется:

– Закончили?

– Думаю, да, – отвечаю я, вытирая остатки слез с глаз.

– Ага, – соглашается Малакай, – думаю, мне хватит.

– Хорошо, – продолжает Молли. – Идите за мной, я все вам покажу и объясню. Вам здесь понравится. – Она направляется к выходу, мы с Малакаем следуем за ней. – Автором всего проекта является ученый по имени доктор Прайс.

– Доктор Прайс? – повторяю я. Это имя что-то мне напоминает, что-то очень важное, но я почему-то не могу понять, что именно.

– Верно, – продолжает Молли, – он намного раньше всех остальных понял, что грядет конец света, и начал выводить людей из города по одному или двое за раз. Он установил фальшивый облученный забор вокруг Красной зоны, пока настоящая радиация потихоньку отступала, и никто об этом не знал.

– Доктор Прайс, – повторяю я, скорее, для себя.

«Зачем такому психопату помогать кому-то, не говоря уже об Убогих?!»

Эта мысль мелькает в моей голове, мне почти удается вспомнить что-то важное, но я ее теряю.

Мы выходим из бара и оказываемся в вестибюле отеля. Сгенерированный компьютером человек в бордовом жилете неподвижно стоит за лакированной деревянной стойкой регистрации. Полы устланы бежевыми коврами, кругом экстравагантная мебель. Когда мы проходим мимо стойки регистрации, мужчина оживает.

– Добро пожаловать в отель «Чистилище». Не позволяйте названию ввести вас в заблуждение, это отличное место для отдыха. Желаете зарегистрироваться?

Я инстинктивно колеблюсь, когда он заговаривает с нами, но Молли тянет меня вперед.

– Позже. Пойдем, хочу показать вам мою комнату, – говорит она.

Мы проходим мимо, не отвечая, и администратор возвращается в исходное положение.

– Отель «Чистилище», – повторяет Малакай задумчиво, – что-то знакомое. Разве не так называлась видеоигра две тысячи двадцатого года?

– Когда наступил конец света, доктору Прайсу пришлось действовать быстро, – отвечает Молли. – Не было времени писать совершенно новую программу, поэтому он скопировал код из старой видеоигры виртуальной реальности и взял его за основу. Знаете, все смеялись над ним, говорили, что его гипотеза неосуществима, что это смешно.

– У меня много вопросов, но прятаться в видеоигре… это нереально круто, – говорит Малакай, оглядывая величественное старое место.

Мы подходим к старомодному лифту, богато украшенная железная решетка которого закрыта, Молли нажимает на кнопку.

Над дверями лифта висит полукруглый циферблат. Механическая рука указывает на двадцатый этаж, затем на девятнадцатый, восемнадцатый, семнадцатый, и так до самого низа, шатко останавливаясь на цифре первого этажа.

Невероятно пожилой мужчина открывает ворота и с улыбкой на лице провожает нас внутрь. Малакай наклоняется ко мне и шепчет:

– Этот чувак чертовски жуткий.

Я киваю, но следую за Молли в лифт.

– Четырнадцатый этаж, пожалуйста, – говорит Молли.

Обескураживающий старик медленно кивает и протягивает длинный трясущийся палец, чтобы нажать на кнопку.

Он задвигает решетку, и лифт начинает ползти вверх.

– Каждый новый постоялец Чистилища получает свою комнату, – рассказывает Молли, подозрительно глядя на ряд кнопок рядом со старым лифтером. Пока что нам пришлось закодировать четыре новых этажа отеля, чтобы разместить всех. Дело в том, что нам даже не нужно спать…. или есть, пить, или еще что-то, если уж на то пошло. Просто приятно иметь собственное пространство.

– Что значит, не нужно есть и пить? – спрашивает Малакай.

– Мы все мертвы, – отвечает Молли.

– Прошу прощения, – смеется Малакай, когда циферблат над дверью останавливается на цифре семь, затем восемь, девять, – ты сказала, мы мертвы?

– Да, – отвечает Молли, – в реальном мире мы умерли.

– Тебе придется немало объяснить… – начинает Малакай, но замолкает, когда свет в лифте начинает мерцать, а затем гаснет.

– Вот дерьмо, – бормочет Молли.

Я слышу, как скрипит старый кабель, на котором держится лифт, затем раздается щелкающий звук, и мы падаем вниз.

– Черт! – кричит Малакай, когда нас подбрасывает вверх к крыше лифта.

Пока мы падаем все быстрее и быстрее, огни каждого этажа мерцают через щели в двери, освещая наши испуганные лица. Вот только мы с Малакаем в ужасе, а Молли выглядит так, словно ей скучно.

Я кричу, ожидая удара.

И вот оно, наши тела падают об пол, и мир становится серым.

Но я ничего не чувствую.

Первоначальный шок от падения пугает меня, но нет никаких настоящих ощущений, кроме психосоматического впечатления от падения, вызванного визуальными эффектами. Мы падаем на пол, и я мысленно напрягаюсь перед ударом, которого на самом деле нет.

Я открываю глаза. Мир по-прежнему черно-белый, но перед собой я вижу повисшие в воздухе красного цвета слова: «ИГРА ОКОНЧЕНА».

– Какого хр… – начинаю я, но в то же мгновение снова оказываюсь в баре отеля.

– Сэр, не желаете ли выпить, сэр? – спрашивает бармен протяжным голосом.

Я оборачиваюсь и смотрю на пожилого бармена с седыми волосами.

Джазовая музыка оживает, контрабас играет нисходящую мелодию.

– Черт, – ругается Молли с другого конца бара, – ненавижу, когда это происходит.

Малакай врывается в зал оттуда же, откуда появился в предыдущий раз.

– Что, черт подери, это было?! – кричит он раздраженно.

– Пошли, – отвечает Молли, возвращаясь в вестибюль.

Мы с Малакаем переглядываемся и, пожав плечами, следуем за ней.

– Так что это было? – повторяет Малакай, пока мы спешим вдогонку за Молли.

– Отель «Чистилище» был игрой в жанре ужасов, – объясняет она. – Есть еще некоторые элементы, которые нам пока не удалось убрать: монстры под кроватями; лица в окнах десятого этажа; лифт выходит из строя раз в десять поездок.

Она нажимает кнопку и снова вызывает лифт. Вновь появляется старый лифтер, приветствуя нас своей жуткой улыбкой.

– Лучше не роняй нас в этот раз, старый ублюдок, – ворчит Молли, тыча пальцем в серое лицо старика, но пожилой лифтер лишь шире улыбается. – Четырнадцатый этаж, – бормочет Молли.

Кнопка нажата, решетка закрывается, и мы поднимаемся на четырнадцатый этаж.

– Так что, – спрашивает Малакай, – кто-нибудь объяснит мне, что значит «мы мертвы»?

– Твое физическое тело находится в криокамере в старой игровой галерее в Красной зоне. Из твоего тела высосали всю кровь, а капилляры в мозгу заполнили деионизированной водой, проводящей электричество. Остальное мне не понять, слишком сложно, но суть в том, что да, ты мертв.

– Но я не хочу быть мертвым. Я не соглашался умирать! – протестует Малакай.

– Быть мертвым таким образом лучше, чем то, что хотела сделать с тобой Хэппи, – отвечает ему Молли.

– Но насколько мы мертвы? Типа, никогда не оживем?

– Вероятность девяносто процентов, что ты вернешься к жизни, – говорит Молли.

– Что?! – переспрашиваю я. – Девяносто процентов? Вероятность того, что мы не проснемся, один