Солнце коснулось горизонта и медленно зашло, опустились сумерки. Свет так и не включили, и один охранник только что сменил другого, а второй, скучая, бродил вдоль забора рядом с Кляйном и уже поворачивал назад. Кляйн на цыпочках выбрался из кустов, легко подбежал к нему и выстрелил в затылок – глушитель при выстреле глухо кашлянул. Охранник повалился как подкошенный, не издав ни звука. Кляйн продолжил бежать вдоль забора, и там, у ворот, второй охранник уже поднимал свой огнестрельный протез и смотрел на него. Кляйн выстрелил, и шальная пуля задела оружейную руку охранника, выбив искры. Кляйн выстрелил еще, и в этот раз пуля угодила человеку в грудь. Охранник упал, но успел выпустить в землю несколько пуль из протеза.

«Чтоб тебя», – подумал Кляйн.

Когда он подошел, сектант еще двигался, корчился на земле, его глаза стекленели в темноте, из груди била кровь, он безумно и часто дышал. Кляйн сломал ему шею каблуком, потом скатил с дороги, между будкой и забором. Затем встал перед будкой и подождал.

Пару минут спустя он услышал шаги, и на расстоянии показался человеческий силуэт с четкими контурами, но неразборчивым в темноте лицом. Кляйн, стоя спиной к будке, надеялся, что еще менее узнаваем, что пистолет издали сойдет за огнестрельный протез.

– Всё в порядке? – спросил силуэт.

– Всё в порядке, – ответил Кляйн.

– А что за выстрелы?

– Это не отсюда.

– Нет? А где твой напарник?

– Ушел вдоль забора, – ответил Кляйн. – Проверяет, нет ли каких проблем.

– Это не по протоколу.

– Я ему так и сказал.

Тот тихо выругался, затем вздохнул. Потом с новой интонацией в голосе вдруг спросил:

– А почему вы не включили свет?

Кляйн быстро выстрелил, целясь ему в голову. Человек растворился в темноте у земли, и Кляйн слышал, как он громко бьется и булькает. Кляйн бросился вперед, упал на него и ударил пистолетом по голове, потом бросил оружие и задушил охранника одной рукой – глаза жертвы были слабым отблеском в темноте, который медленно затухал.

Шея сектанта оказалась влажной и склизкой, и, чтобы нормально его душить, Кляйну пришлось закрыть дырку, простреленную в горле. Когда он оторвал руку, она вся стала скользкой и мокрой от крови, так что пришлось вытереть ладонь, как получилось, о штаны мертвеца, прежде чем найти пистолет в темноте и встать.

«Три мертвеца, – подумал он. – Но четыре патрона. Но все еще человек».

Он двинулся по дороге, держась ближе к обочине. Впереди были рассыпаны огни – сердце поселения.

«Осталось два патрона», – подумал он, а потом пожалел, что попросил браунинг.

Он прошел мимо ряда домов, во многих из которых горел свет, потом свернул на дорожку поменьше, где дома встречались реже, по-прежнему держась обочины. Вошел в третью аллею, небольшую, обсаженную деревьями, что заканчивалась перед маленьким двухэтажным домом, где недолго жил он.

Отсюда Кляйн отступил назад, поискал тропинку, уходящую от дороги; дробленые ракушки, казалось, сверхъестественно светились в темноте. Аккуратно последовал по ней, держась сбоку, чтобы не хрустеть при ходьбе.

Тропинка уходила в деревья, потом опускалась. Где-то здесь камера наблюдения, на дереве, вдруг вспомнил Кляйн, а потом спросил себя, сколько камер уже прошел, даже не заметив. «Сигнал от них транслируется в будку у ворот или куда-нибудь еще?» – подумал он. Надо было зайти в нее, хотя бы заглянуть, но теперь уже поздно.

Вот и она, угловатая неровность в тени, высоко на дереве. Он протиснулся через кусты и обошел камеру, медленно пробираясь обратно к тропинке, что оказалось непросто, так как она сворачивала. Кляйн проследовал по ней вверх по склону, где она превращалась в усаженную деревьями дорогу.

Там перед ним, за забором, стоял старый особняк, некоторые его окна были освещены и отбрасывали на газон нежное сияние. В воздухе еще стоял запах гари, заметил Кляйн. Чем ближе он подкрадывался, тем смрад становился сильнее. Местами лужайка была темнее – видимо, выгорела, по одной стене здания поднимались следы сажи. Заглядывая через калитку, Кляйн увидел у входа кучу древесины, пилу. «Я хотя бы произвел впечатление», – подумал он.

«Что теперь?» – спросил себя Кляйн и начал искать охранника. Тот стоял сразу за забором, возле ворот. «Что теперь?» – спросил он себя.

Кляйн встал и быстро подошел к воротам:

– Не стреляйте. Не стреляйте. Это я, Рамси.

– Рамси, – сказал охранник. – Что… – К этому времени Кляйн уже подобрался достаточно близко, чтобы прострелить ему голову.

Но охранник не упал. Казалось, его отключили. Он просто стоял, не двигаясь, с зияющей пустой глазницей, с разорванной и истекающей кровью половиной головы. Кляйн снова поднял оружие, но охранник даже не отреагировал. Кляйн медленно опустил пистолет, помог охраннику сперва присесть, потом лечь. Так его и оставил таращиться в небо.

«Один патрон. Все еще человек. По большей части», – подумал он и направился к двери.

Постучал, та приотворилась.

– Что требуется? – спросил охранник и увидел лицо Кляйна. Попытался закрыть дверь, но Кляйн уже вогнал в щель ствол пистолета и выстрелил сектанту в грудь. Охранника откинуло назад – он задыхался, пытался поднять оружейный протез, но Кляйн уже был внутри, кинулся на него, прижал протез вниз так, что, когда тот выстрелил, пуля попала в живот охранника, а звук заглушили два тела.

Кляйн замер и прислушался, закрывая рот сектанта ладонью, пока тот медленно умирал. Выстрелы, хоть и приглушенные, все же отозвались эхом в коридоре – по крайней мере, так показалось Кляйну, уж слишком близко к оружию он находился.

Он подождал, но ничего не случилось. «Как же это возможно, – думал он, – что никто ничего не слышал?» Медленно скатился с охранника и лег рядом, переводя дыхание. Кляйн уже весь пропитался кровью, был мокрым от шеи до коленей. Охранник рядом был еще кровавее, хотя лицо его стало бледным, как фарфор, невыразительным, как тарелка. Кляйн сел.

«Патроны кончились», – подумал он и бросил пистолет. Потянулся ко второму на поясе, потом помедлил, подобрал первый с пола. Достал магазин, перезарядил.

«Осталось шесть патронов, – сказал он себе. – Все еще человек».

«Я победил систему», – думал он, а потом решил: «Нет». Это просто знак, что он перестал быть человеком и назад дороги нет.

«Как же они тогда делали? – пытался вспомнить Кляйн, глядя в конец белого коридора. – Два раза? Три?»

Решил, что три. Постучал трижды, подождал. Попробовал еще раз и услышал движение на той стороне, миг спустя дверь раскрылась, высунулся охранник, с опухшим от сна глазом, и Кляйн его застрелил.

«Сколько это уже?» – отрешенно задумался он, а потом поразился, что не может сказать с ходу. Навалился на дверь, пока не отодвинул мертвеца так далеко, что смог протиснуться, переступить через него и подняться на лестницу. Медленно двинулся наверх и только теперь вроде бы почувствовал запах крови, которой был залит с ног до головы. Тот ему что-то напомнил, но он не мог вспомнить что. «А если Павлы правы?» – не мог не спросить себя Кляйн. А потом постарался выкинуть эту мысль из головы.