И, выхватив меч, с одного замаха вскрыл обоим норегам шеи.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Не жадничай, брат. Нам сейчас не до рабов.

Я имел в виду совсем другое, да что уж теперь.

Сначала я увидел свой драккар. Взятый железом у здешнего ярла Вигмарра Зубовного Скрежета, Северный Змей преспокойно отдыхал на берегу, привязанный к здоровенным валунам.

В голову пришла неожиданная мысль: а не наложат ли лапу наследники Вигмарра на принадлежавший их папе корабль? Я бы на их месте именно так и сделал. Впрочем, у меня другая задача. Корабль, он никуда не денется. Гудрун!

Гудрун я не увидел. Зато увидел: чтобы перебить в этом поселке всех, кто способен держать оружие, нас двоих маловато. И не сказать чтобы обитатели здешние были совсем уж беспечны. Вот, наверху, явно дозорные…

Значит, надо застать их врасплох. Единственный шанс.

– Мы просто въедем в поселок, – сказал я. – По дороге. Не торопясь. Вряд ли они испугаются двоих.

Побратим хмыкнул. Но спорить не стал.

– Можно и так.

Он уже настраивался на драку, а значит, в нем уже просыпался Воин Одина. Берсерк. А берсерку всё равно, сколько перед ним врагов. Для него все они уже мертвы.

– Ты только не торопись оборачиваться в медведя, – попросил я. – Давай сначала разведаем, что да как. Договорились?

– Ага, – охотно согласился Свартхёвди.

Хотелось бы верить, что он – вытерпит…

Но как-то не верилось. Берсерк – это… Берсерк. Он – как безумно увлеченная женщина, которая каждый раз говорит себе: я буду держать себя в руках, я – взрослая, уверенная в себе дама… Однако, увидев любовника, вдохнув его запах, моментально слетает с резьбы.

В поселок мы въехали спокойно. Неторопливо, уверенно… Как свои.

Нас увидели, но, как я и предполагал, особого внимания не обратили. Подумаешь, пара всадников, пусть даже и вооруженных. В усадьбе бойцов вдесятеро больше. О чем тут беспокоиться?

Так же флегматично глянул на нас и сконец, сидевший на камешке и точивший секиру. Глянул, отвернулся… И вдруг замер, напрягся, вновь поднял голову и…

Вскочить и закричать он не успел. Медвежонок метнул копье, наконечник которого вышел у сконца из спины. Бросок у моего побратима поставлен как надо.

Свартхёвди соскользнул с коня, одновременно перебрасывая щит со спины в левую руку, а правой извлекая меч. Я последовал его примеру. Мы обогнули дом и увидели еще пятерых мужчин. Без оружия, но, судя по длинным волосам, – свободных.

Они нас тоже увидели, но слишком поздно.

На этот раз без шума не обошлось, но мы убили всех. Вернее, Свартхёвди убил. Он еще не оборотился полностью, но уже был куда быстрее меня.

– Через вход! – крикнул мне Медвежонок, а сам с разбега взлетел на крышу длинного дома.

– О́дин! – взревел он. – Смотри на меня! Тебе понравится то, что ты увидишь!

И соскочил в продух.

Большой сюрприз для тех, кто внутри, когда прямо на голову, вернее, сначала на печь, а уж потом – на голову обрушивается берсерк.

Я кинулся ко входу в длинный дом и увидел, что из него выскочили двое, без броней, но с копьями. Выскочили, завертели головами, выискивая опасность…

И тут за их спиной… Ну да, мой побратим не удержался. Я услышал яростный медвежий рев…

Парочка с копьями тоже его услышала. Аж подпрыгнули на месте, отвлеклись… А вот и я. Черт, все же до полного восстановления мне еще далеко. Тело повинуется, но при этом буквально скрипит от натуги. И рука отзывается болью на каждый удар.

Впрочем, ударов всего два. Два удара – два покойника…

Оп! Я вовремя удержал клинок, потому что из дома повалили отнюдь не бойцы. Женщины, дети…

Внутри вопили и визжали, но всё перекрывал йотунов рев Свартхёвди. В доме что-то рушилось, ломалось с треском, с грохотом…

Выскочившие наружу, не останавливаясь, со всех ног улепетывали наверх, в горы. Я не мешал. Ждал, когда полезут воины.

Не полезли.

Рев стих. Я вошел.

Медвежонок сидел, привалившись к опорному столбу. Дышал, как загнанная лошадь, с хрипом, но был в сознании и, кажется, понемногу успокаивался. Похоже, сумел выйти из оборотнического транса самостоятельно. Вот это уже что-то новенькое.

Зато вокруг – все как обычно. То есть – как на бойне. Вернее – как в общественном сортире, в который угодила бомба. Всё порушено, всё в крови, дерьме и ошметках плоти.

Свартхёвди открыл глаза, глянул на меня вполне осмысленно и прохрипел:

– Рана открылась. Перевяжи.

Сообразить, какая именно рана открылась, было трудновато, поскольку Медвежонок был в крови с головы до ног.

– Плечо. Левое.

Точно. Шов разошелся. Кровит немного. Ничего страшного.

А кто это там возится, под лавкой? Ах ты мелкий паскудник!

Я перехватил мальца, который вознамерился воткнуть нож в моего брата. Совсем мелкий малец, лет восьми.

– Лейф всё равно тебя убьет! Всё равно! – заверещал мальчишка.

Я отнял у него нож и направляющим пинком отправил к выходу.

– Убей, – прохрипел Медвежонок. – Догони и убей. Тот, кто поднял на меня нож… Убить.

– Я с детьми не воюю, – буркнул я.

– Дурак…

Логика побратима была мне понятна. Лет через пять ребенок превратится в бойца и будет мстить. И уж если у него хватило храбрости напасть сейчас, то боец из него выйдет действительно опасный.

Я внимательно оглядел дом, убедился, что не осталось никого, способного угрожать Медвежонку, и, откинув полог, шагнул наружу…

Железо с лязгом ударило мне в грудь. Но не пробило панцирь. Да и на ногах я устоял. Это потому, что удар был нанесен женской рукой.

На одном ударе сердитая тетка не остановилась. Новый был нацелен уже в лицо. Я без проблем сбил его щитом и щитом же несильно приложил воительницу по голове, отправив в нокаут.

А тетка-то не простая. На голове, на шее – серебро. А на запястьях и вовсе золото. Что ж, я возьму его в качестве выкупа за теткину жизнь.

Нет, ну какая же тут красотища! Синий фьорд, черные скалы, белые снежные горы. Дикая, первозданная… Так, а кто это к нам поспешает?

Четверо. Вооружены, причем нехило. Как раз для драки.

А я, как обидно, не в лучшей форме. Следовательно, надо выбрать местечко, на котором их численное преимущество не будет сказываться так остро. Вот хоть например… Взгляд упал на драккар. А это мысль.