Сидя в гостиных у клиентов, слушая их рассуждения о том, как сильно они любят какую-нибудь картину Ботеро и как они увидели ее в первый раз и это изменило их взгляд на собственное тело, глядя, как они подходят к полке, чтобы найти книгу с репродукцией картины, Парк молча умолял: «Не делитесь со мной. Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я предам ваше доверие». Но, даже сделав дело, он не вставал, чтобы сразу уйти, так он пристрастился к этим мучительным откровениям.

Так он узнал, что Бини — кореец по рождению, его усыновила белая американская пара, у которой не было собственных детей, что его вырастили в Оклахоме, где азиату было не так просто ассимилироваться, что он сел на велосипед, потому что это создало некоторую дистанцию между ним и другими детьми, что родители любили его, но так и не смогли приспособиться к его врожденной инородности, как они думали, что смогут, и он не упрекал их из-за этого, что хоть он и любил их, но легко покинул дом, как только представилась возможность, что он предпочел влезть в огромный долг, чтобы поступить в Университет Южной Калифорнии, чем остаться дома и позволить родителям заплатить за Оклахомский университет, что он ощущал себя почти таким же чужим, будучи оклахомцем в Лос-Анджелесе, как и корейцем в Либерти, что он познакомился с девушкой и влюбился и что она помогла ему справиться с этим отчуждением, что он женился на ней еще во время учебы, что она дважды беременела и оба раза у нее был выкидыш, что причина выкидышей была связана с тем, что она болела волчанкой, что она умерла через пять лет после их свадьбы, что Бини ушел с работы, будучи востребованным арт-директором видеоигр, продал обе свои машины, стал жить на яхте, пришвартованной у Марина-дель-Рей, и отдался велосипеду. Что он каждый день начинал с косяка, чтобы закрыть облаком то, что он потерял, что в течение дня он то утолщал, то утончал это облако с помощью разных смесей и комбинаций травы, кокаина, героина, таблеток и спиртного, что периодически на протяжении дня он доставал из сумки свой ноутбук «Зона-51» и входил в «Бездну», где играл за героя по имени Либерти, бродячего Скального Монаха, которого он использовал, чтобы добывать золото и артефакты, которые он менял у других игроков и фармеров, таких как Хайдо, и что он проезжал сотни километров каждый день, но никогда не мог оторваться от того, что шло за ним по пятам, и в лучшем случае спасался от него на несколько ночных часов, когда усталость и химические вещества в его организме топили его в сне без сновидений, который он вожделел, как ничто другое, кроме как снова увидеть жену.

И потому, что Парк знал все это, он смог сказать то, что был должен, когда наклонился к Бини, чтобы ни один из незнакомых людей в зале их не услышал.

— Моя жена этим больна.

Бини снова дернулся:

— Вот черт.

Он посмотрел на завихренные стены комнаты и потом уставился на свои ноги.

— А дочка?

Парк знал, что это будет следующим вопросом. Он думал, что готов услышать его, но ошибся. Он хотел найти ответ, который давал бы максимальный простор для надежды. Хотя на самом деле сказать можно было только одно.

— Мы не знаем.

Теперь Бини качал головой, качал, глядя на низкий потолок, на нарисованную там гладь ночного неба с созвездиями «Бездны», нереальными небесными телами.

— Что за мир, братан. Он хочет нас сломать. — Он посмотрел на Парка. — Здесь нельзя быть хрупким.

Парк представил, как отец пристраивает к подбородку ствол своего любимого ружья. Он не шевельнулся, не спуская глаз с лица Бини.

Бини положил руку на свою макушку и нажал.

— Мне надо отключиться.

— Бини.

Бини не шевельнулся.

Парк положил ладонь поверх руки Бини.

— Тот человек, про которого ты говорил, — это владелец клуба?

Рот Бини скривился, его глаза бегали из стороны в сторону, как у человека, который чувствует, что сзади что-то приближается к нему.

— Ну да, это я про него говорил.

— А ты с ним знаком? У вас были какие-то дела? Бизнес? Он игрок? Ты ему что-то продавал?

— Мы кое-чем вместе занимались.

— Мне надо с ним встретиться.

Бини вытащил руку из-под ладони Парка.

— Честно, Парк, я должен сказать, если тебе что-то нужно от этого типа, пожалуй, не мне следует вас знакомить. Мы с ним в последнее время не в ладах. Надо поискать другой способ.

Парк держал руку на голове у Бини.

— У меня нет времени на другие способы.

Бини взял Парка за запястье и сжал.

— Да, понимаю. Просто дай мне кайфануть по-быстрому, и мы придумаем, что делать.

Он отпустил Парка, пригнулся, выныривая из-под руки более рослого спутника, и направился к туалетам, человек из того поколения, которое верило, что наркотики не принимают у всех на глазах.

Парк смотрел, как волнистое лезвие фламберга вонзается в бок Северянина и взрезает вверх, вспарывая грудную клетку огромного варвара в брызгах крови. Он видел это снова и снова, пока ключевой момент вновь прокручивали на экранах главного игрового зала, находившегося на подвальном уровне под бухающим танцполом.

Басы глухо доносились от потолка, часто терялись в криках, аплодисментах и свисте толпы, набившейся в зал посмотреть на гладиаторов.

Баннер над баром объявлял, что здесь проходит региональный турнир «Побоища» Североамериканской федерации видеоигр. Победитель регионального турнира встретится с тремя другими гладиаторами в национальном чемпионате, а затем победитель чемпионата поедет на мировое первенство в Дубае. Стоя в дальнем конце длинной комнаты, Бини объяснял это Парку, в то время как рептилоид — владелец фламберга согнулся на экране по команде своего прототипа — сутулого, костлявого геймера-азиата, который сидел на помосте посреди зала на одном из двух сочлененных кресел из черной сетки.

Казалось бы, геймерам незачем было восседать на помосте. Все взгляды были прикованы к основному экрану, массивному, составленному из четырех пятидесятидвухдюймовых жидкокристаллических дисплеев «Сони», или к одному из десятков экранов поменьше, выступающих на стенах и потолке. По всем практическим соображениям геймеры должны были бы сидеть дома, удобно устроившись на диванных подушках со впадинами, высиженными их задами. Во всяком случае, так думал Парк, пока не увидел, как образуется столпотворение из фанатов, когда геймер поднялся, небрежно бросил на кресло подогнанный под индивидуальные требования джойстик, вздернул воротник блестящей нейлоновой куртки в логотипах, наброшенной на его плечи, словно плащ, и спустился по трем ступенькам в толпу, выхватывая у них из рук листки бумаги, футболки с «Побоищем», бейсболки с эмблемой САФВИ, глянцевые фотографии и прочие сувениры, предлагаемые для автографа.

Бини качал головой:

— Я сам не особенно увлекаюсь такой кровавой бойней, но тот парень, Комикадзе Y, он разделал варвара, как хрен на терке.