Я поднялась, опираясь на холодную ограду. К рукаву пристали розовые лепестки; я раздраженно их стряхнула.

Марек стоял рядом, непринужденно закинув ног за ногу. Площадь пустела на глазах: горожане подозрительно быстро расходились по своим делам.

— Эйлин как-то переборщила с фейерверками на День ордена, — пояснил Марек. — Случайно, конечно. Но народ все помнит!

— А тебя они не боятся? — Я подняла брови. — Уж кого-кого…

— Что ты, я безобиднейшее существо, — отмахнулся он. — Вот ты, я слышал, мастер фехтования.

— От кого слышал? — настороженно покосилась я.

— Лин, Лин, — Марек покачал головой. — Каждый неосознанно ждет похвалы. Подойди с этой фразой к любому юноше, с чьего бока свисает рапира, и он сразу приосанится.

Пепел! Я покраснела. Ну, погоди, Марек! Я тебя сейчас разоблачу.

— Но ты не будешь льстить мне просто так. — Я подняла палец. — Значит, одно из двух: или ты ждешь, что я пойду вешаться, и хочешь вытянуть меня за уши из этого болота, или сам фехтуешь почище меня.

— Или и то, и другое, — Марек небрежным движением поправил плащ. Слева на поясе висели две деревянные рапиры. Заранее прихватил, понятно. А если бы ворота открылись? Сжег бы на радостях?

— Без масок? — с сомнением спросила я.

— Это бесполезно. Ты же не собираешься убивать людей, напялив половинку мяча?

— Так я и деревянной рапирой их не убиваю, — возразила я. — Вообще никак не убиваю, если честно.

— Значит, все впереди, — оптимистично заключил Марек. — Пойдем через боковой ход. Заодно и парк посмотришь.

Боковой ход начинался аллеей роз. Тут и там задумчиво осыпались лиственницы, дальше, у реки, шумели тополя. У дорожек и в глубине парка, на песке, стояли ажурные скамейки.

Мы вышли на гладкую площадку. Марек, бросив быстрый взгляд по сторонам, уверенно направился в угол, где искрился росой клевер.

— Ты куда?

— За мелом, — Марек выпрямился, держа в руке что-то белое. — Тайная подземная коробка — огромное подспорье для дуэлянтов Галавера. Будем чтить традиции.

Я смотрела, как он обводит мелом неровный круг.

— Не выходить из него? А теснить противника, поворачиваться спиной к солнцу, менять позицию — запрещено?

— Ты бы еще предложила фехтовать, стоя на одной ноге, — Марек укоризненно покачал головой. — Мел не для нас, а для прохожих. В синем круге применяется магия, в оранжевом — только горячий воздух, а в красный… гм… лучше не заходить. Приступим?

Он протянул мне рапиру. Я медлила.

— От того, что ты не маг, ты не перестала быть Лин, — добавил Марек. — Или ты с горя и эти навыки растеряла?

Я смерила его негодующим взглядом и взяла рапиру.

Я — это — умею!

Деревянные клинки застучали, как частый дождь. Я горящими глазами следила за кончиком рапиры Марека. Ноги, давным-давно вышколенные, остались; внизу — я их даже не чувствовала. Сами вывезут. А вот руки… Я расслабилась, отдаваясь знакомому ритму. Как хорошо…

— Многие до сих пор считают, что главное — попасть по рапире партнера, — пошутил Марек. Он легко дышал, казалось даже не думая о том, чем занимаются его руки. — Я рад, что ты к ним не относишься.

Я промолчала. Марек приподнял бровь, ожидая реакции, но, не дождавшись, кивнул и вернулся к поединку. Я закусила губу: я снова ощущала себя собой, как раньше, на тренировках, и мне не хотелось терять эту легкость.

Марек умело отражал все-удары, делая вид, что они его не касаются. Я зеркалом парировала его замахи, нащупывая слабое место, но тщетно — за беззаботностью дышала сталь. Ну и что нам делать? Махать костылями еще полчаса, пока кто-то не споткнется первым? Легче было бы подбросить монетку.

Марек, похоже, пришел к тому же выводу. Резко взвинтив темп, он небрежно провел серию ударов. Я отбила все, но не это было его целью — неуловимо быстро, без замаха, он послал лезвие мне в живот.

На занятиях я гасила этот удар по скользящей столько раз, что сбилась со счета. В плечо, в грудь, в глаз… но сейчас я не успела даже подумать об ответе: тело само ушло из-под атаки.

«Лучший способ избежать укола — исчезнуть», — пояснял мэтр, делая одно-единственное движение. Мне понадобилось два года, чтобы его повторить.

— Очень интересно, — спокойно констатировал Марек тоном, каким обычно говорят: «А вот теперь я все знаю». — Что ж, вспомним молодость…

Следующую атаку он провел сухо и механически, будто заранее зная ответ. Я зацепила его рапиру своей, и, отведя его клинок вниз, чуть не распорола ему шею. Точнее, распорола бы, если бы клинок был настоящим.

Марек сузил глаза, словно узнавая прием.

— Той школе тысячи лет, — задумчиво протянул он. — Много ли учителей в окрестностях Галавера читали те самые свитки, а?

Я моргнула с облегчением. Мэтр с юга, а уговорить его поехать в Галавер было и вовсе делом безнадежным. Значит, Марек говорит о ком-то другом.

— Ты о чем? — для порядка уточнила я. Марек усмехнулся.

— Сейчас увидишь.

Он атаковал с задержкой. Первое обманное движение, второе, третье — и снова едва заметная пауза. Ни одно из движений не заканчивалось ударом.

Фехтовать в рваном ритме было тяжело, как плыть против течения. Или это я так привыкла к ровному ходу маятников на Часовой улице? Зря. В любом случае пора. Я, мысленно пожав плечами, перешла в наступление — и уже атакуя, поняла, что мой противник собирается сделать.

Марек возник сбоку, быстрый, как молния. Лезвие, нацеленное в сердце, было уже не остановить.

Гарантированное убийство.

Безупречное.

Я видела и этот прием. Удивительно, но мэтр показал мне его всего неделю назад. Узнал совсем недавно? Не хотел вспоминать?

Деревянный клинок ушел налево, вниз и вверх, рапира Марека описала круг и воткнулась в землю. Я не стала удерживать руку, и клинок завершил движение, шлепнув Марека по лицу.

Марек перевел взгляд на качающуюся в траве рапиру и задумчиво потер переносицу. По щеке стекала кровь.

Я в ужасе опустила рапиру.

А могла бы и глаз выбить…

— Марек, я…

— Царапнуло, ерунда, — отмахнулся он. — Ну что же, достойный ответ… хотя и несколько запоздалый.

— Мне стоило обезоружить тебя раньше?

— Это я не тебе, — Марек усмехнулся. Я недоуменно смотрела на него, но он уже продолжал: — Тем приемом в сердце можно убить, а можно чуть отвести руку и очень ловко выбить у противника рапиру, что я однажды и сделал. Но об этом как-нибудь потом. Давай сядем вон там, на скамейке. Расскажи про мою сестру.