– Слушаюсь! – Саша поднес руку к виску, четко повернулся и вышел. Вот это он попал! Куда ехать, где этот корпус и его командир? И не доставить пакет нельзя – там могут быть военные сведения, от которых будет зависеть исход войсковой операции и жизни сотен и тысяч бойцов. И спросить у адъютанта нельзя, сразу себя с головой выдашь.

Уложив пакет в командирскую сумку, Александр вышел на крыльцо. Там стоял тот же часовой.

– Слышь, земляк! – обратился к нему Саша. – Не подскажешь, где штаб шестьдесят третьего стрелкового корпуса? У меня пакет туда, – Саша похлопал ладонью по сумке на боку.

Часовой огляделся по сторонам – разговаривать на посту запрещалось.

– Говорят, под Рогачевом. Его корпус наступает. Жми туда.

– Спасибо.

Саша завел мотоцикл, отъехал от штаба. Он понимал, что надо ехать туда, откуда ехал убитый связной – это логично.

Едва он выехал на грунтовку, как увидел у тела убитого мотоциклиста нескольких местных жителей с лошадью и подводой.

Саша остановился.

– Товарищ военный, куда его?

Саша вытащил из нагрудного кармана убитого документы. Как бы там ни было, надо отдать их в штабе шестьдесят третьего корпуса – пусть узнают судьбу связного.

– Похороните его по-христиански, – обратился он к местным жителям. – Он от вражьей пули погиб.

– На кресте-то что написать? – поднялся стоявший до того на коленях перед телом убитого невысокий крепкий старик.

Саша открыл солдатскую книжку.

– Терехин Алексей Митрофанович, рождения пятого мая одна тысяча девятьсот девятого года. А погиб сегодня. Запомните?

– Да уж не запамятуем, – наперебой заверили окружающие его люди.

Саша сунул документы Терехина в свой карман и уже завел было мотоцикл, но вдруг остановился:

– На Рогачев как проехать?

– Сейчас перекресток будет, от него – сразу направо. Километров через тридцать шоссе будет – еще раз направо повернешь. В Жлобин упрешься, а там спросишь.

– Спасибо! – Саша надавил на газ.

Трясло на дороге немилосердно. «Хватило бы бензина, – обеспокоился Саша. – Ладно, буду ехать, пока можно».

На перекрестке с шоссе он повернул направо и остановился. Надо было избавиться от документов Сахно – времени после побега из лагеря прошло много, и сейчас эти документы стали просто опасными.

Саша изорвал в клочья солдатскую книжку и швырнул обрывки в кювет. По-хорошему надо было бы избавиться и от пистолета – по номеру можно определить владельца. Но оставаться бе-зоружным так близко от передовой не хотелось.

Он проехал еще. Показался мост через Днепр и указатель «Жлобин». Саша проскочил через мост и тут же был остановлен на заставе.

– Пакет из штаба армии, срочно, комкору Петровскому! – он похлопал ладонью по сумке.

– Так штаб корпуса под Рогачевом.

– Как мне проехать?

Старшина, как старший, объяснил, и еще через полчаса Саша въезжал в город.

Слева доносился шум боя. Громыхали пушки, едва прослушивалась пулеметная стрельба. «Километра три», – определил Саша.

Доехав до центра, он нашел штаб в здании бывшей школы и вручил пакет офицеру.

– Свободен, боец!

– Есть!

Саша вышел на крыльцо и остановился в раздумье. Пакет доставлен, и что делать дальше? Понятно, контрнаступление корпуса, сколь успешное в начале, столь и обреченное. Слишком неравны силы.

На крыльцо вышел коренастый, с пышными усами командир с орденами Красной Звезды и Красного Знамени и медалью на груди. В самом начале войны награды были редкостью. За ним шли другие командиры. Они остановились недалеко от Саши.

– Товарищ комкор, не удержит полк позиции без артиллерии! – доказывал командиру какой-то майор.

А, так это он самый Петровский и есть! И не знал тогда Саша, что жить комкору остается месяц. Когда немцы подтянут дивизии из-под Минска и возьмут в окружение его корпус, Петровского назначат командиром двадцать первой армии. При прорыве кольца, в три часа ночи, находясь среди воинов сто пятьдесят четвертой стрелковой дивизии генерала Фоконова, Петровский получит смертельное ранение у деревни Слепня. И еще семь километров бойцы его корпуса будут нести его тело, а похороны состоятся в братской могиле в деревне Старая Рудня.

Командиры ушли. По небольшой площади, скорее даже – широкому перекрестку, сновали военные. Связисты сноровисто тянули телефонный кабель, пулеметчики провезли «Максим» на колесном станке, проехала бричка, заполненная патронными ящиками.

Только Александр стоял, никому не нужный. Настоящий изгой. Подготовленный диверсант оказался невостребованным. И никому из начальства сказать о том нельзя. Какая, к черту, бригада спецназа? Нет у нас такой.

В корпусах если и слышали, то только о немецком полке «Бранденбург-800». Там служили настоящие диверсанты, отлично знающие русский язык, одетые в форму красноармейцев и вооруженные советским оружием. В первые дни войны немцы сбрасывали их на парашютах в наш тыл, где диверсанты усиленно резали линии связи, убивали командиров и сеяли панику в войсках, крича о прорывах немецких танков.

Так что напакостили они нам изрядно. И заяви сейчас Саша о службе в бригаде, запросто мог попасть под горячую руку. Ну нет в РККА диверсантов, они появятся несколько позже, и то в НКВД – тот же ОМСБОН полковника Старинова. Хотя Старинов, тогда еще капитан, начинал с боев в Испании.

Пока Саша раздумывал, на прилегающей улице громыхнул взрыв, следом, уже ближе – второй. Стоять и дожидаться последующих Саша не стал, он бросился бежать по прилегающей улице к окраине. Едва успел пробежать полсотни метров, как почти на том месте, где он стоял, прогремел взрыв, разнеся мотоцикл на куски.

Немцы вели обстрел городка из минометов – это Саша понял сразу.

Минометная мина – особенно на излете – издает характерный звук, нечто похожее на вой или свист, потому как летит медленно. Если услышал свист снаряда, то это не твой снаряд. Значит, он уже улетел далеко, и можно не опасаться.

И снова Саше повезло – он невредимым добрался до окраины, где залегли цепью красноармейцы. Наиболее запасливые, у кого сохранились саперные лопатки, успели отрыть себе неглубокие окопчики. Какое-никакое, а укрытие.

Едва он упал в воронку от снаряда, как прозвучала команда:

– В атаку!

Красноармейцы дружно поднялись, выставив примкнутые к винтовкам штыки, и побежали в атаку на вражеские позиции. С окраины их поддержали наши минометчики. Через головы наступающих, взрываясь на немецких позициях, полетели мины. Саша заскрежетал зубами. Не винтовки бы пехоте, а автоматы! Пока на трехлинейке затвор передернешь, немец из своего МП-40 уже полмагазина опустошит. И в траншее с винтовкой неудобно – длинная она, особенно со штыком, не развернешься.