Он двигался на предельной скорости, пытаясь одновременно и уворачиваться, и быть щитом для убегающих подростков, и держать на прицеле Фулкерсона. Тот направил ствол на Домни.

– Полиция! Брось оружие! – заорал Тони и выстрелил. Пуля улетела в дверной проем.

Фулкерсон попятился. Тони с пистолетом в вытянутой руке стремительно надвигался на него, но подручный, тот самый, что вел переговоры с ребятами, выскочил ему наперерез и открыл стрельбу из автомата.

Уголком глаза Тони разглядел изрыгающий пламя ствол и, развернувшись вполоборота, всем телом уклонился в сторону, стараясь уйти от смертоносной струи, но что-то с силой ударило его на лету в спину. Тони растянулся плашмя на шершавом цементном покрытии автостоянки.

Свинцовый рой, несущий верную смерть, промчался всего в двух футах над ним. Если б он еще секунду находился в воздухе, то пули вонзились бы в его тело. Грозное предупреждение, к которому стоило прислушаться, но сейчас надо было не размышлять, а действовать. Тони прокатился по цементу, вскочил и сделал один-единственный выстрел. Парень с автоматом бросился бежать.

Три патрульные машины с включенными мигалками вторглись на пространство автостоянки. Сирены оглушительно завывали, покрышки визжали при торможении.

– Мы из полиции! Мы из полиции! – криками предупреждали Тони и Домни полицейских, высыпавших как горох из машин. Одетые в штатское офицеры полиции, попавшие в переделку со стрельбой, больше всего подвергались опасности именно от своих коллег в форме. Жертв в результате таких инцидентов было немало.

– Положи оружие! Положи оружие! – твердили как заведенные полицейские, ощетинившиеся стволами, направленными на Тони и Домни.

– Черт побери, да мы из полиции! – возмутился Тони. – Мы из-за вас упустим преступника!

Подручный босса уже почти скрылся из поля зрения. Только его тень, то удлиняясь, то укорачиваясь, мелькала меж уличных фонарей. Он бежал так целеустремленно и так нелепо закидывал назад ноги, что пятки чуть не били его по затылку. В мюзик-холле это вполне могло сойти за комический номер.

Понемногу произошла обычная «утряска» происшествия. Двоих тупоголовых подручных взяли под арест, Тони Фулкерсон, естественно, улетучился, как и его телохранитель с автоматом. Осталось только собирать гильзы с места перестрелки.

Один малый из колледжа, стонущий от раны в ляжку, был отправлен в госпиталь, остальных семерых арестовали и рассовали по машинам.

Тесная квартирка, снятая на время Фулкерсоном, была битком набита марихуаной, кокаином и «крэком», так что вещественных доказательств было с лихвой. Но по иронии судьбы именно популярного среди тинейджеров «смака» там не обнаружили.

Позже, когда Тони и Домни уже вернулись в свою машину и тронулись с места, Доминик сбросил маску равнодушия и взглянул на брата.

– Я уже решил, парень, что тебе конец, когда тот подонок разразился очередью из своего гребаного автомата. Как же тебя угораздило упасть в нужный момент?

– Я не упал. Кто-то толкнул меня.

Домни недоверчиво покачал головой.

– Ладно, ладно. Возле тебя никого не было. Я-то видел.

– Я говорю, что кто-то меня толкнул в спину, – стоял на своем Тони. – Причем весьма ощутимо.

– А я говорю, что ни одной задницы не было рядом. Ты был один-одинешенек.

Так они добродушно препирались до самого конца дежурства. А на заднем сиденье, слушая их, заливалась беззвучным смехом крохотная призрачная девочка.

О произошедшем событии узнали абсолютно все из первого утреннего выпуска местных новостей. Однако Грейс оставалась в неведении вплоть до момента, когда уже опускалась на жесткое судейское кресло.

Все здание суда бурлило с раннего утра. У каждого входа включили металлоискатели, а помощники шерифа в форме деловито осматривали содержимое сумочек, кейсов и портфелей в случае, если рентгеновский контроль тревожно пищал. К счастью, охранники знали Грейс в лицо и небрежно махнули ей, пропуская в здание суда.

Продолжая свой путь по оживленным коридорам, поднимаясь по забитым битком эскалаторам, в надежде вовремя добраться до своего судейского места, Грейс было некогда даже обменяться парочкой слов с коллегами и знакомыми. Второпях она ограничивалась традиционными приветствиями или просто кивком головы.

Утро для нее и так выдалось ужасным: после всех треволнений она забыла нажать нужную кнопочку на будильнике, и они с дочерью проспали. Словно запоздавшие на старте спринтеры, она и Джессика рванулись с максимальной скоростью делать свои утренние дела, поспешно одеваться, глотать пищу и еще выполнять чуть ли не сотню необходимых мелочей, прежде чем покинуть дом до вечера.

По настоятельному требованию Джессики, они потратили пять минут на безуспешные поиски Годзиллы по темным углам. Привлекательные кусочки яблока в открытой клетке остались нетронутыми. Годзилла предпочел голодать, но не показываться из своего укрытия.

В результате после короткой перепалки Грейс настояла, что Джессика не должна идти пешком до колледжа, как обычно, а она ее подвезет. Дождь, хлынувший совершенно внезапно, только способствовал этому решению. Но им обоим без слов было ясно, что страх поселился в их душах. Грейс теперь никогда не разрешит Джессике ходить по улицам одной. Она уже успела предупредить Линду по телефону, что теперь в обязанности ее входит провожать и встречать Джессику из школы.

Ей не хотелось, чтобы Джессика хоть на минуту оставалась предоставленной сама себе. Ее материнский инстинкт постоянно включал где-то внутри ее тревожный звоночек.

Она, разумеется, усмехалась, представив себя в виде робота из мультсериала «Затерянные в космосе», который нелепо вскидывает руки и механическим голосом твердит: «Опасность, опасность, Джессика!» Как бы ни отнеслись братья Марино и департамент полиции к происшествию в ее доме, Грейс была настроена очень серьезно. И намеревалась любыми средствами обезопасить свою дочь.

После звонка Линде Грейс успела дозвониться в охранное агентство. Там ей обещали установить сигнализацию к следующему понедельнику. Третий ее звонок к слесарю также был удачным. Опять же в понедельник все замки в доме будут заменены.

Надо продержаться всего лишь четыре дня, а потом их жилище превратится в неприступную крепость.

– Я-то думал, что вы запоздаете сегодня из-за заварушки в Хеброне, – сказал, сочувственно посмотрев на Грейс, Уолтер, когда она ворвалась в свои владения точно минута в минуту.

«Молния» на ее судейской мантии застегнулась только на три четверти своей длины, и это означало, что ей придется выдерживать жестокую борьбу с этой хламидой в течение всего рабочего дня, чтобы выглядеть одетой соответственно должности.

Конечно, щеки ее неприлично раскраснелись, а нервы не выдерживали, когда она долго заправляла белый воротничок своей блузки под жесткий черный ошейник, символизирующий ее высокое положение по сравнению с другими смертными. Руки ее безуспешно сражались с мерзко-упругим целлулоидом, и поэтому в тоне ее не было удивления, а скорее злость.