– Ну, говори! Что ты мямлишь? – Ей подумалось, что она перепутала что-то в расписании занятий Джессики или пропустила срочное родительское собрание. Но Уолтеру какое до этого всего дело?

– «Нарки отличились»! Как же? Вы ж должны знать.

Грейс не дошла трех футов до судейского места и замерла в неподвижности, вперив взгляд в Уолтера.

– Я ничего не знаю. Расскажи.

– Утром было по телику. Экстренные новости – так они объявили. Неужто вы не слышали?

– Я пропустила передачу. Ну же, говори, не испытывай моего терпения. – Она не в силах была скрыть нарастающего волнения.

– Вы не слышали о том, как расстреливали хебронских ребятишек? – поразился Уолтер.

– Нет! Ну, говори же!

– Ваша честь! Ш-ш-ш. Пожалуйста, потише.

Уолтер многозначительно посмотрел вокруг себя, напоминая, что они находятся в официальном учреждении, а тем более в зале суда. Лилли Бейкер, судебный репортер, уже торчала здесь, на своем постоянном месте, и была готова к работе. Половину стульев занимала обычная для четверга публика – жаждущие бесплатных развлечений одинокие старики и любопытные кумушки.

Все ждали ее. Все думали, что она начнет сейчас вытаскивать кроликов и выпускать голубей из-под своей судейской мантии. Грейс плевала на них.

– Уолтер! Быстренько расскажи мне обо всем. – Грейс понизила голос до шепота. – И не начинай, как ты привык, с сотворения мира, а то я и вправду сойду с ума.

– Ну да ладно, миссис. Конечно, я вас проинформирую. Только все по порядку. Компашка из Хеб-рона – мал мала меньше – заехала на стоянку возле университета, купить кое-что понюхать или покурить. Там есть такой подходящий для них домик. Ну, одного мальца подстрелили. Я не запомнил, как его зовут, но точно знаю, что ваша Джессика с ним не водится, потому что он на два курса старше ее. Он сейчас в университетской больнице, и дела его плохи. Ну а полиция прочесала на рассвете весь университет. Они привели собак, и те обнюхали все закоулки. Предполагают, что тут замешаны крупные деляги. Разумеется, ваша Джессика, да и ее подружки от этого в стороне. Хотелось бы надеяться.

– Господи! – выдохнула Грейс.

Тони Марино предупреждал ее, а она затыкала уши. Он-то знал, к чему это приводит. Ему следовало бы срочно предупредить ее, чтобы она не отправляла Джессику на занятия.

Теперь ее мысль металась меж двумя одинаково ужасными версиями. Или в личном шкафчике Джессики в университете найдут наркотики, или кто-то из ребят, а может, кто повзрослее возложит на нее вину за «наезд» полицейских.

Что делать ей, судье? Если Джессику арестуют за хранение наркотиков, это будет уголовное преступление, и хоть ей дадут условное наказание, как несовершеннолетней, но клеймо останется на всю жизнь, и из памяти полицейских компьютеров его не сотрешь. Но гораздо страшнее, если друзья-приятели сочтут ее осведомительницей.

Вены в голове Грейс готовы были разорваться от притока крови – то холодной, то раскаленной.

– Джессика отправилась в колледж? – тихо осведомился Уолтер.

– Да. Я ее подвезла. Мы так торопились. Я ничего особого не заметила по пути. Ведь должны были быть полицейские машины, мигалки, сирены и все прочее.

– Возможно, они, как обычно на ТВ, делают из мухи слона. – Попытка Уолтера успокоить судью была явно неуклюжей.

– Прости, но мне нужно срочно позвонить. Устрой так, чтобы в зале не поднялось шума. Я мигом.

Рукава ее мантии взметнулись, она уже готова была полететь туда, где сгущались грозовые тучи.

– Да, конечно, ваша честь. Я их задержу как-нибудь.

Грейс не осознавала, что делает. Ее вел инстинкт, желание защитить своего ребенка, а возможно, и себя от краха своей карьеры.

Ворвавшись к себе в кабинет, она в первую очередь вытряхнула из сумочки все содержимое в поисках карточки Тони Марино. Она послала ему на пейджер тревожный сигнал, затем набрала номер Хеброна. Миссис Прейдж, секретарь декана, которая обычно была так мила с нею и Джессикой, заверила Грейс что, несмотря на обыски здания, занятия проходят нормально. И Джессика просто прелесть. Миссис Пейдж видела, как она прошла в аудиторию – хорошенькая, румяная, прямо конфетка. Все в порядке, а если судью что-то беспокоит, – правда, тому нет причин, – то о любом происшествии ей сообщат незамедлительно.

«Прекрасно. Замечательно. Спасибо. Хорошего настроения вам на весь рабочий день!» Что еще могла сказать Грейс? Вероятно: «Я, несомненно, заберу свою дочь от вас». Но у нее полный зал народа, ждущего, когда она займет свое кресло на возвышении и начнет судить. Бедные юные наркоманы! Пусть они станут козлами отпущения, а Джессика чиста как агнец.

Грейс положила трубку и отправилась в зал заседаний.

– Всем встать, суд идет!

Занятая мыслями о дочери, она едва отдавала себе отчет, насколько торжественен и к чему обязывает ежедневный ритуал выхода судьи.

Несколько часов судебных слушаний пролетели незаметно, но в полдень в зале появился Тони Мари-но. В первый момент Грейс обрадовалась, что он здесь, но сразу же упрекнула себя в том, что слишком большое значение придает его приходу. Да, конечно, он союзник, больше того, друг и единственный помощник, способный разрешить ее проблемы. Но его явное недопонимание этих проблем и воспоминания о том, что она была недавно груба с ним, изгоняя из дома, раздражали ее. Нахмурив брови, она постаралась сосредоточить все свое внимание на деле, которое рассматривалось в зале заседаний.

Перед ней переминался с ноги на ногу гориллоподобный мужчина, вломившийся в дом своей, давшей ему от ворот поворот подружки, учинивший там погром и оскорбивший ее действием. Накануне девушка уже обращалась с просьбой защитить ее, и это якобы послужило поводом для свирепого нападения озлобившегося мужчины.

– Мистер Харман! Я признаю вас виновным в противоправных действиях и приговариваю к шести месяцам заключения в тюрьме графства.

Версия защиты «гориллы» была такова, что она, его подружка, постоянно выносила их личные недоразумения на публику, ища сочувствия, и он был вынужден заткнуть ей рот кулаком.

– Что?! Что такое? – завопил защитник, видя, как Уолтер и другой помощник шерифа собираются надеть наручники на «гориллу».

А подсудимый присоединился к этому воплю:

– Тебе, сука, это даром не пройдет!

– Это еще одно доказательство вашей агрессивности, и поэтому пребывание ваше на свободе в ближайшие полгода опасно для окружающих, – громко произнесла Грейс.

– У тебя нет права засадить меня в тюрягу! – надрывался Харман.

– У женщины, которую вы избили, есть такое право, и суд, отстаивая ее права, определил вам меру наказания. Вы должны быть изолированы от общества. Дело закончено.