Микроб раздора проник к тюркам вместе с христианством, болезнь даже не пришла, а подползла незаметно. И протекала она очень скрытно, ею будто бы кто-то руководил. Зависть, сплетня, оговор брались ниоткуда. Византия, почувствовав слабину тюрков, отказалась платить им дань.

Аттила разгадал уловку врага. И в 441 году показал свой горячий нрав. Его всадники убедили, что договор надо выполнять полностью. И в срок… Словно огненный смерч пронесся над Византией. Стремительный и неотвратимый. Города погрузились во мрак: руины лежали там, где вчера кипела жизнь. Византийский император в отчаянии метался, просил пощады и перемирия. Любую цену готов был платить за мир.

Аттила поверил ему и увел орду с Балкан.

Прошел год. Но византийцы ничему не научились. Опять зачастили греческие и римские агенты-христиане, опять пришли сплетни и раздоры. И урок повторился. На сей раз Аттила действовал тверже. Он разбил византийскую армию наголову, не дал ей шансов на спасение.

Г. Фоссати. Храм Святой Софии в Константинополе. 1852 г. Акварель.

Закладывая Константинополь, греки строили город, в пику Риму, по восточному образцу. Тюркская архитектура с ее куполами и восьмигранными башнями, мозаиками служила им примером

Какими словами оценить эти сражения? Наверное, самым точным будут братоубийство и грех. Ведь и с той, и с другой стороны бой вели кипчаки. Кипчаки, служившие Византии, приняли христианство, им приказали поднять руку на сторонников Тенгри. И они сделали это. Задумывались ли новые христиане, подымая руку на братьев, что берут грех на душу? Исторические документы ничего не говорят об этом… Братья в том сражении не чувствовали себя братьями, их развела религия. Византия воевала с кипчаками руками самих же кипчаков…

Христос на троне. Фрагмент мозаики.

Храм Святой Софии. Стамбул.

Вот одно из самых ранних сохранившихся изображений Бога Небесного в Европе. Таким представлялось кипчакам подобие образа Тенгри (на троне, в кафтане и штанах) с жестом умиротворения – двуперстием. Этот лик, лик Бога Отца, позже появился и на христианских иконах

Аттила подошел к стенам Константинополя. Столица сдалась на милость победителя.

Кипчаки не взяли незащищенный город, он им был не нужен. Вся Византия была не нужна… Удивительно: ни одного народа не покорили тюрки за всю историю Великого переселения народов. Ни одной страны не захватили. Заселяли только новые земли, там строили свои города… Их приглашали на новое местожительство сами правители. И кипчаки соглашались. Взамен они требовали только одно – соблюдение соглашений. Нарушение договора расценивали как ложь. А ложь в тюркском обществе считалась грехом, за нее наказывали очень сурово. Греки обманули Аттилу, а потому и получили по заслугам.

Аттила недолго ждал у стен Константинополя, византийцы собрали задолженность и, назначив сумму новой дани, кипчаки покинули Византию. Пыль не улеглась на дороге, а там принялись за старое. Урок опять не пошел впрок: началась новая интрига.

О новом походе Аттилы в Византию (447–448 годы), как на беду, почти ничего не известно. Все исчезло, даже упоминание. Известно лишь, что Византия понесла тяжелейший урон – ее города были стерты с лица земли. Но как проходила война? Какие были сражения? Неизвестно, свидетельства уничтожены.

Признав свое полное поражение, греки ушли с Северных Балкан, оставив их тюркам. Граница Дешт-и-Кипчака вплотную приблизилась к Средиземноморью и Константинополю.

449 год. Буря в Европе, кажется, улеглась, Аттила сменил гнев на милость. Тогда-то и отправилась к нему делегация, в составе которой был византийский чиновник Приск. Делегация ехала искать мира, мира любой ценой.

«Переехав через некоторые реки, – написал в донесении Приск, – мы прибыли в огромное поселение, в котором был дворец Аттилы».

Как называлось поселение? Неизвестно. Возможно, речь шла о древней столице Болгарии – городе Преслав. Или о каком-то древнем городе Баварии или Австрии. Так или иначе, то был новый город в центре Европы, город, выросший благодаря Великому переселению народов.

Византиец поразился увиденному. Такие города европейцы не строили. Не умели. Особенно их поразил дворец Аттилы. Рубленный из бревен, украшенный резными наличниками, дворец будто парил над землей. Он светился солнцем, настолько тонкой была работа. Его остроконечные шпили подпирали небо.

Около дворца стоял терем царицы Креки, меньше размером, но казался еще лучше – кружевным. Резные узоры делали его сказочным… Сотканным из лучей света.

Покои властителей были обнесены высоким забором с изящными сторожевыми башенками.

Ромул Августул – последний римский император

Приск стоял, завороженно глядя на это невиданное деревянное творение зодчего. Одно слово – чудо. Других слов у него не было. Только немое восхищение. Изумленный Приск, входя во дворец, так и не понял, как можно уложить бревна, чтобы здание казалось круглым? А круглым оно лишь казалось. Оно было восьмигранным согласно архитектурной традиции тюрков, восьмигранники-аилы, как известно, строили на Алтае.

Терем – это тот же аил (курень). Только по-иному сложенный.

«Пол устлан сделанными из шерсти коврами, по которым ходили», – отметил Приск. Верно. Кипчаки на пол жилищ клали половики или войлочные ковры – тоже традиция. Для тепла и уюта.

Византиец был человеком любознательным, он подмечал мелочи быта. Что делали, что носили, что ели… Ничто не ускользнуло от его взгляда – взгляда опытного дипломата и тайного шпиона. Но мы должны быть благодарны этому человеку. Его подробные записи рисуют мир Аттилы таким, каким он был в то время…

Поразился Приск красоте тюрчанок. Их аккуратной, строгой одежде. Особенно – платкам (или шалям), которые украшала длинная бахрома – кисти. Белые шали кипчачки делали для храма и дней траура, пестрые – для праздников и повседневной жизни.

Казалось бы, текст донесения византийца ясен сам по себе. Его надо взять и прочитать. Но нет. Например, терем, в котором жила царица Креки и который Приск впервые увидел у тюрков, теперь называют «греческим»… Якобы терема придумали греки. Изобретение войлока (фетра) приписано французам. А шали – еще кому-то. Хотя это вековое достояние тюркского народа, его культуры. Собственно, предметы быта в первую очередь и отличают культуру любого народа, создают ему лицо, делают узнаваемым и не похожим на других.

А кипчаки? Как они относились к подобным выдумкам? Да никак, оставались тюрками… Людьми широкой души, прощающей всех и вся. Таковы они и сейчас. Знают, что есть Божий суд и что правда все равно победит. Тем и живут.