Так вот, не хочу упустить самого главного. Она покорила наши сердца, и мужские, и женские, не тем, что победила, а тем, как она победила. Будьте ко мне снисходительны, ведь я стар, и боюсь, что не сумею описать все так, как надо.

Филип задумчиво покачал головой и слегка задвигал челюстью.

– Мысленно я все ясно представляю, но не могу выразить словами, как она была тогда хороша. Когда Кейт Уоткинс забрасывала удилище, мне показалось, что она танцует. Что я имею в виду? Я хочу сказать, что ее движения были выверенными и удивительно плавными. Да, сударыня, глядя, как она вытягивает вперед руку и отставляет назад ногу, как ее длинный шнур рассекает воздух, образует упругую петлю и далеко‑далеко опускается на воду, я думал, что она грациозна, как балерина. Было слышно, как вся толпа ахнула.

В тот момент меня как будто ударило. Я громко захохотал, вспомнив, как Кейт однажды прыгала через ручей, крича: «Посмотрите на меня! Я – балерина!» Наша умница воспользовалась уроками танцев для того, чтобы выработать свой собственный стиль нахлыста. Не мужской и не женский. Гораздо лучше, потому что дураку было понятно, что она была не просто рыбаком. Она была художницей.

Я тогда был совсем ребенком и мало что смыслил в рыбалке, но, глядя на нее, я понял, что значит красиво забросить удилище. – Глаза Филипа увлажнились, и он опустил голову. – Они отняли у нее награду. Она поставила рекорд как среди мужчин, так и среди женщин, а они взяли и дисквалифицировали ее, потому что она была женщиной. – Он покачал головой. – Мне всегда казалось это несправедливым, и я с тех пор затаил обиду на клуб. Весь город был на ее стороне. Начиная с того самого дня, никто не грубил Кейт Уоткинс, когда она рыбачила на реке. По правде сказать, не думаю, что награда была важна для нее. Позже она говорила мне, что важнее было то, что Генри тотчас же подошел к ней и извинился. Он пересилил себя, чтобы сделать это, но для нее это было настоящей наградой.

– То есть Кейт Уоткинс так никогда и не получила заслуженного признания? – спросила Мия.

– Я этого не говорил, – ответил Филип, вскинув голову. – Наша Кейт была в свое время знаменитостью! Вот почему люди приезжали на поезде, чтобы встретиться с ней и порыбачить. Все они читали ее статьи, я полагаю.

– Статьи? Какие статьи?

Филип поморщился и с сомнением посмотрел на Мию.

– Вы что, правда не знаете ее истории? Я говорю о газетных статьях Кейт. Они выходили по всей стране. – Он почесал шею, бормоча: – Как же она их называла? – Он опустил руку, и его глаза засветились. – «На мушку». Вот как. Я не пропустил ни одной. В нашей газете их тоже печатали. Держу пари, где‑нибудь должны сохраниться их экземпляры.

Мию как будто током ударило от этой новости. Она быстро сделала пометки в своей записной книжке. Однако ее мысли все время возвращались к Лоренсу и Кейт. Она не могла совместить добрые отношения Кейт с ее кузеном с той трагедией, которая произошла позже. Казалось, они так любили друг друга. Что же произошло и почему все закончилось убийством?

– Простите меня за вопрос, мистер Пейс. Но я запуталась. Что же произошло между Кейт Уоткинс и Лоренсом Дэвидсоном? Мне кажется, они были очень преданы друг другу.

Глаза Филипа затуманились, а лицо стало печальным.

– Да. Но война принесла горе многим семьям.

– Война? Не понимаю.

– Во время Первой мировой войны Лоренс Дэвидсон ушел на фронт вместе с моим братом Эдди и Генри Харрисоном. Они записались в армию все вместе, едва им исполнилось восемнадцать. По‑моему, их отправили на фронт весной тысяча девятьсот восемнадцатого года. Война была почти закончена. Помню, как Генри переживал из‑за того, что война завершится раньше, чем он сможет пойти в армию. Он вернулся, но его, так же как мою мать и сестру, убила инфлюэнца. Генри Харрисон потерял руку. Этой рукой он забрасывал удилище, да. Он озлобился, но это другая история.

– А Лоренс?

Старик тяжело вздохнул и ссутулился еще больше.

– Лоренс Дэвидсон погиб на фронте в конце тысяча девятьсот восемнадцатого года. С тех пор Кейт стала совсем другой. Полагаю, если бы он остался жив, жизнь Кейт сложилась бы совсем иначе. Кто знает? Но дело в том, что Лоренс так и не вернулся в Уоткинс‑Милл.

– Тогда кого же убила Кейт Уоткинс?

Мистер Пейс отпрянул, сидя в своем кресле, открыв рот от негодования.

– Убила? Кейт никогда никого не убивала. Я думал, что вам это известно, иначе я и пяти минут не стал бы разговаривать с вами.

Ошеломленная и смущенная, Мия выпрямилась на своем стуле:

– Извините. Просто я слышала…

– Ложь, вот что это такое. Сплошная ложь. Лучше бы вам, леди, не рассказывать мне подобных вещей. Я говорю правду. Вам понятно?

Поймать и отпустить – обычная практика рыбалки нахлыстом, когда пойманную рыбу отпускают живой и здоровой обратно в воду. Кое‑где это регулируется законом об охране природы. Но я всегда считаю, что лучше выбирать жизнь, а не смерть. К тому же отпущенная рыба даст потомство, что в будущем позволит рыбакам поймать еще больше рыбы.

Стюарт Макдуглас

Одна часть нахлыстовиков считает, что весь интерес этого спорта заключается в самом забросе. Другая же часть полагает, что именно возможность поймать рыбу притягивает рыбаков к реке. Мия стояла на самой нижней ступеньке, только начиная познавать этот спорт, и была рада просто пойти на реку. Намного проще было бы остаться дома, где она чувствовала себя теперь вполне комфортно. За долгие месяцы после химиотерапии самоуспокоение стало для нее привычным делом. Иногда, когда она находилась в хижине одна, Мие казалось, что она погружается в черное озеро депрессии, на темном дне которого лежали предательство Чарльза и развод.

Поэтому река была для Мии как нить Ариадны. Держась за нее, она шла вперед по лабиринту депрессии к свету, который теплился там, у реки. У реки ее согревало солнце, а вода дарила прохладу, наполняя надеждой всякий раз, когда она забрасывала в воду шнур.

Однажды, прогуливаясь вдоль реки, она обнаружила красивую ложбину, от которой у нее захватило дух, – там стремительные воды реки бились о камни. В этот день, после полудня, она собиралась вернуться туда.

Стоял конец июня, день выдался жарким, и вода в реке была теплой. Мия дождалась, когда солнце начнет клониться к закату и начнется клев, и, прихватив снаряжение, собралась идти налегке. Она поняла, что может без всякого неудобства спокойно ходить по мелководью в шортах и сапогах, но не слишком долго, иначе у нее коченели ноги. В ее рюкзаке лежали болотные сапоги на войлочной подошве, бутылка воды и завернутый в целлофан сэндвич с арахисовым маслом.

В мешочек на молнии она аккуратно сложила рыболовные снасти и принадлежности, которыми наконец научилась пользоваться: мушку, водоотталкивающее средство, не позволяющее мушке намокать во время рыбалки, похожие на маникюрные кусачки для резки шнура, зажимы для пера и удаления крючков, поляризационные очки для защиты глаз, помогающие рассмотреть рыбу сквозь бликующую воду.