– Ладно! – поколебавшись, согласился Алексей. – Только вы не мешайте мне, пожалуйста.

Он достал из своей торбочки альбом для рисования и карандаши и принялся за работу, а они втроем даже отошли в сторону, чтобы его не отвлекать.

– Гуров! Бур сказал, что за Лешку в Москве тринадцать человек положили. Это так? – спросил Конь, и Лев кивнул. – Может, расскажешь?

Гуров подумал и вкратце описал ситуацию, на что Конь отреагировал очень своеобразно:

– Как ты думаешь, это все, или еще кто остался?

– Тоже решил поучаствовать? – иронично поинтересовался Лев.

– А что? Лешка того не стоит? – глядя ему прямо в глаза, спросил Конь. – Ты представь себе, что это с твоим сыном случилось! Ты, что, утрешься и мстить не будешь? По инстанциям пойдешь пороги обивать и кланяться? Унижаться будешь и просить? А тебя пинком под зад или нахамят в лицо! И так за каждой дверью! Изо дня в день, год за годом! Так не проще купить «калаша» и веером от бедра по всей этой сволоте?

– Вы так сейчас до всемирной революции договоритесь, – заметил Болотин, постоянно посматривающий в сторону Алеши. – Закон должен быть один для всех, и он должен работать! Вот и все!

– Ты знаешь, Петрович! У меня на зоне умных, образованных мужиков – до хрена! И каждый – специалист в своей области. Люблю посидеть и послушать, как они спорят, порой и до рукопашной доходит. И знаешь, какой я вывод сделал? А нет у нас умных законов! Что ни примут – все не пришей рукав сам понимаешь к чему! Все до единого – через жопу!

– Например, – заинтересовавшись, спросил Игорь.

– Да, пожалуйста! Сначала все лесничества извели, к едрене фене, а лесников разогнали, а потом начались лесные пожары. И тут все спохватились и начали все заново восстанавливать. И так за что ни возьмись!

Продолжить этот спор им не удалось, потому что раздался голос Алеши:

– Я закончил.

Чуть не сбивая друг друга с ног, они бросились к нему, и Тайга тут же, вскочив, ощерилась и зарычала.

– Тайгуша, это не враги, это друзья, – успокоил ее мальчишка, но она, хоть рычать и перестала, но впечатляющих размеров клыки демонстрировать продолжала. – Вот это тот черт, который был на заднем стекле, а вот это, – достал он из-под первого второй лист и положил на стол, – тот парень.

Болотин и Конь внимательно рассматривали рисунок, а вот Гуров, едва на него взглянул, сразу узнал, кто это был. Он отошел в сторону и присел на какую-то кочку, прикрыв глаза рукой. Нервное напряжение, в котором он жил все последние дни, сейчас, когда дошел до истины, спало, и началась реакция – его душил смех. Он сдерживался изо всех сил, но его то и дело пробивало на «хи-хи», он пробовал задержать дыхание и успокоиться, потом решил пойти и умыться холодной водой, но, когда отвел руку от глаз, увидел, что Конь и Игорь стоят напротив него, а впереди – Алеша, обнимая за шею верную Тайгу.

– Лев Иванович, вам плохо? – участливо спросил мальчишка.

Гуров хотел ответить ему, но не смог, его плечи опять затряслись, и он только помотал головой.

– Но вы же плачете! – не отставал Алеша.

– Это дядя Лева так смеется! – объяснил ему Болотин.

– Да, Алеша! Все нормально! Просто у дяди Левы нервы немножко расшатались, – поддержал его Конь. – Ты пойди поиграй, побегай с Тайгой… Займись чем-нибудь!

– Иди, Алеша! Иди! – поддакнул Игорь. – Дядя Лева просто очень разволновался, и ему успокоиться надо.

Мальчик с собакой ушли, и тут Конь с Игорем взялись за Гурова уже вдвоем.

– Если это истерика, так ведь и речка недалеко, можно ее там прополоскать. Я ради такого дела еще раз окунусь, – предложил Конь, который по-прежнему разгуливал в уже высохших трусах и с курткой на плечах. – А если у тебя, Петрович, в машине ведро найдется, так можно побрызгать на него водичкой. Литров так семь-восемь, парочку раз.

– Жестокий ты человек, Федорыч! Нет чтобы ему коньячку налить! Глядишь, и полегчает! – укорил его Болотин.

– Мешать не будем! – решительно заявил Конь. – Водка – значит, водка! Понесли!

При виде этого дружно балагурящего на его счет тандема Гуров опять расхохотался. Болотин и Конь, подхватив его с обеих сторон под руки, потащили к столу. При мысли о том, что любой журналюга полжизни отдаст за такой кадр: татуированный с ног до головы, как вождь какого-нибудь африканского племени, вор в законе и один из богатейших людей России волокут под руки полковника-«важняка» из главка, Гуров уже просто ржал во весь голос. Вот так, смеющимся, они его осторожно за стол и посадили. Игорь налил в стакан водки и предложил:

– Ты, Федорыч, ему головушку держи, а я нос зажму, и мы ему потихонечку, полегонечку живительную влагу и вольем.

– Хватит глумиться! – отбившись от них, сказал Лев, потому что уже действительно и отсмеялся, и успокоился. – Все! Отпустило!

– Нервы у тебя, Гуров, ни к черту! – выразительно произнес Конь.

– Отдохнуть тебе, Лева, надо! – поддержал его Игорь.

– Так еще неделя не прошла, как я из отпуска вернулся. Два месяца гулял! И все коту под хвост!

Они уселись напротив него, а Гуров тем временем незаметно проверил, на месте ли пистолет, потому что Конь – кудесник еще тот, и, убедившись в его наличии, успокоился окончательно – видно, тому сейчас было ни до чего.

– Ну, не пропадать же добру, – сказал Игорь и поставил перед Львом водку, а Конь пододвинул закуску. Дождавшись, когда он выпьет, Болотин заговорил уже серьезно:

– Мы поняли, что ты его узнал. Кто это?

– Редкостная сволочь! – ответил Лев.

– Петрович, по-моему, он над нами издевается, – заметил Конь.

– Точно, Федорыч! Причем внаглую! – подтвердил Игорь.

А Гуров, посмотрев на них, не выдержал и опять расхохотался:

– Вижу! Спелись! – и спросил: – Портрет сожгли? Тем более что он нам больше не понадобится.

– Тебя ждали! – буркнул Конь и протянул ему листок ватмана. – На, поиграй со спичками!

Спичек у некурящего Гурова не было, и Болотин протянул ему зажигалку. Лев поджег лист, поворачивая его, чтобы тот лучше горел, а сам тем временем начал:

– Я назову его имя, только ты, Конь, дашь мне слово, что ничего предпринимать не будешь. Потому что, едва мы уедем, как ты позвонишь в Москву, и к нашему приезду этого гада уже в живых не будет. А я хочу, чтобы Алеша вышел на свободу окончательно и бесповоротно реабилитированным, а он реально сел! – с нажимом произнес он, мотая обожженными пальцами, потому что держал в руке рисунок до последнего, а потом со злостью растоптал пепел от него. – А уж мы с Игорем постараемся, чтобы он попал к тебе сюда! И еще один человек сюда так прямо и просится! Ну, давай, я жду!

– Не томи, Федорыч! Я ему такое слово уже дал! – поторопил его Болотин.