Пусть только попробует снова позвонить тот тип. Я такого емунаговорю, у него уши завянут!

Кирилл уловил мое настроение и пошел в коридор одеваться. Язакрыла за ним дверь и только потом вспомнила, что даже не поблагодарила его засвое спасение. Эти типы меня бы не убили, это не входило в их задачу, но побилибы. Но все равно, надо было сказать человеку несколько ласковых слов напрощание. На меня редко находит такая забывчивость!

Кирилл вышел из парадной и поднял голову вверх. Света у неене было, значит, уже легла. Он вспомнил, как она только что была у него вобъятиях и шептала, чтобы он не уходил, и зябко передернул плечами. Нет уж,чтобы утром она опять заявила ему, что видеть не желает и ничего не помнит! Емувполне хватило того разговора в метро, надолго хватило. Правильно он сделал,что ушел, соседка за ней присмотрит если что. Но как же тоскливо! Кирилл тяжеловздохнул и пошел к метро, думая с грустью, что и правда становится похож намеланхолика Цезаря.

Спать абсолютно не хотелось. У Ксении горел свет, и язаглянула к ней.

– Простите меня, Танечка, я вам помешала!

– Да что вы, Ксения Павловна, он и так уже собиралсяуходить! А вы не ложитесь?

– Вы же знаете, у меня бессонница.

– Мне тоже что-то не спится. Старуха рассмеялась:

– Вам еще рано. Но вот, могу рекомендовать чудесноесредство. – Она протянула мне пачку любовных романов.

Вот это да! Ксения ночью читает любовные романы!

– Что, Ксения Павловна, они настолько скучны, что ясразу усну?

– Напротив, чем лежать в темноте и терять время, пытаясьзаснуть, можно читать увлекательный роман.

Из вежливости я взяла всю пачку и у себя наскоро пролистала.Сюжет во всех пяти романах был абсолютно одинаковый, может быть, это и навеваетсон? Я добралась до эротической сцены. Однако весьма подробно… Я представиласебе, как Ксения в бигудях читает эротическую сцену, и на меня напал такойсмех, что пришлось воспользоваться подушкой. Когда я отхохоталась и вытерласлезы, на меня снизошло спокойствие. Засыпая, я подумала, что главное – это непроболтаться Галке про Ксению, а то она ее задразнит. Неудобно, человек ко мнесо всей душой, а я подложу старушке такую свинью!

Меня разбудил телефонный звонок. На будильнике было шестьтридцать утра. Я вскочила как ненормальная, думая, что есть вести про Аську, ноэто был тот же монотонный ненавистный голос. Я не дала ему говорить.

– Ты, сволочь, только попробуй подсылать ко мне своихшестерок! Тебе до моего ребенка не добраться, можешь хоть в узелок завязаться.И на фотографии те мне плевать, я все расскажу в милиции – и про Валентину, ипро арабов – мне терять нечего!

– Отдай вещь, – настойчиво прохрипел голос.

– Если бы и была у меня эта вещь, то отдала бы ееВалентине, у нее взяла, ей и отдала бы. А кто вы такой, я понятия не имею, такчто разбирайтесь сами с Валентиной. Она тоже интересуется, кто же это хочет ейдорогу перебежать, и очень недовольна, – зачем-то добавила я.

– Хорошо, я разберусь, – покладисто согласилсяголос.

Я отправилась в ванную и там, раздеваясь перед зеркалом,заметила, как я в последнее время похудела – прямо кости торчат. Этак недолго ина нет сойти. Поэтому, пользуясь свободным временем, я приготовила себе плотныйзавтрак из яичницы с помидорами и еще выпила большую чашку кофе с молоком исъела бутерброд с сыром. Что бы ни случилось, надо беречь силы!

Мария Михайловна дала Кириллу адрес и телефон ГуставаАдольфовича, так звали ее знакомого коллекционера. Густав Адольфович жил, какни странно, не в огромной профессорской квартире на Фонтанке, а в типовой, хотяи большой, трехкомнатной в одном из спальных районов. Жили они вдвоем с женойВерой Ивановной достаточно замкнуто, новых людей не слишком привечали. Летобоим было за шестьдесят. Квартира коллекционера произвела на Кирилла несколькостранное впечатление. Все стены, включая коридор и прихожую, были завешаныкартинами, от потолка до пола, так что не было видно стен; но и картин тоже небыло видно, поскольку каждая картина была завешана платком, шалью, какой-нибудьсалфеткой или просто куском ткани.

– От солнечных лучей, – пояснил Густав Адольфович. –Солнечные лучи портят картины.

Кирилл, конечно, промолчал, хотя от знакомого художникаслышал, что прямые солнечные лучи действительно вредны для живописи, но толькоименно прямые, которые в нашем северном климате вообще редко заглядывают вквартиры, в полной же темноте масляные краски желтеют. Но он коллекционер, емувиднее.

Помимо картин, квартира Густава Адольфовича была заполненаразного рода безделушками – эмалевыми табакерками, резными и мозаичнымишкатулками, фарфоровыми статуэтками.

На одном из столов громоздилась женская фигура из белогоматериала, похожая на мрамор, но более матовая, полулежащая, в натуральнуюприблизительно величину. Густав Адольфович с улыбкой дотошного экзаменатораспросил Кирилла:

– Как вы думаете, молодой человек, из какого материалаизготовлена эта статуя?

Кирилл не зря провел много лет в замечательной квартире наПетроградской у родителей своего друга Жени, видел там много интересных вещей ивстречался со многими людьми.

– По-моему, это бисквит, – достаточно уверенноответил он.

Коллекционер посмотрел на Кирилла с уважением:

– Вы правы, это действительно бисквит. Такого размерабисквитные статуи практически не встречаются. Бисквит – это белыйнеглазурованный фарфор, статуэтки из которого, имитирующие античный мрамор, восновном выпускали в Англии с присущим этой стране строгим и сдержанным вкусом,в противовес ярким расписным статуэткам из глазурованного фарфора,изготовляемых на заводах Германии.

Вспоминая беседы с Марией Михайловной, Кирилл сказал:

– Фарфоровые изделия такого размера – это огромнаяредкость. Такую статую обжечь в обычной муфельной печи практически невозможно!

– Насколько я знаю, – с любовной гордостьюсобственника ответил Густав Адольфович, – для изготовления этой статуибыла сделана специальная печь, которая после обжига разрушалась. Так сказать,одноразовая.

Эрудиция Кирилла произвела впечатление на хозяина квартиры,он разговаривал с молодым человеком с уважением и симпатией. Кирилл обмерилдверные и оконные проемы, выяснил у коллекционера все его пожелания итребования к сигнализации и собрался домой за инструментами, проводами идеталями.

– Как вы считаете, двери у нас достаточно надежны?

– Двери у вас вполне приличные. Вот замки, мне кажется,немного устарели… Стоило бы поставить настоящий «Цербер», а не польскуюподделку…

– А что, те, что сейчас, не очень надежны?

– Да опытный взломщик их гвоздем вскроет, честноговоря.