Чем больше я размышляла на работе о том, что мне теперьделать, тем больше склонялась к мысли, что мне надо поговорить обо всем сВалентиной. Я прижму ее к стенке. Заставлю рассказать, что она подсунула мнетогда в субботу, отчего я потеряла память. Если оставить взаимные оскорбления ипоговорить спокойно, то может быть результат. Арабов нет в живых, Валентиненекем меня пугать, она тоже нервничает, поэтому можно попробовать подключить еек вычислению того типа с мертвым голосом. А может, я смогу стравить их друг сдругом?

Я звонила Валентине домой, но телефон не отвечал. Тогда ярешила после работы поехать туда. Не станет же она ругаться со мной придомашних. В последний момент перед выходом я набрала еще номер телефонаКирилла, но, когда на том конце провода ответили, я бросила трубку. Нет,обойдусь сама!

Подходя к Валентининой парадной, я заметила там оживление ввиде небольшой толпы. Было натянуто веревочное ограждение, два человека ползалипо асфальту и что-то измеряли. На асфальте рядом с тротуаром была вмятина, а насамом тротуаре я заметила нарисованный мелом контур лежащего человека и большоебурое пятно рядом. Прежде, чем протиснуться к подъезду, я спросила у прохожих:

– Что, авария здесь была?

– И-и, милая! – откликнулась словоохотливаябабуля. – Чего тут только не было. Утром еще эту, новую русскую издвенадцатой квартиры, взорвали.

Я вздрогнула – номер Валентининой квартиры был 12.

– Она как села в машину, так на воздух и взлетела. Амуж; случайно за ней выскочил, так его крылом прямо напополам перерезало. ЖалкоЖеню-то.

Валентину они не жалели, а Женю, очевидно, знали с детства.Господи, как же это? И внезапно я поняла, что это я, я сама, послужила причинойэтой трагедии. Ведь тот тип с измененным голосом сказал мне по телефону, чторазберется с Валентиной, вот и разобрался. Что же это такое творится? Вокругменя пачками гибнут люди, причем абсолютно невиновные, как Валентинин муж.

Все, хватит! Надо идти в милицию и во всем сознаваться. Еслираньше все, что я им рассказала бы, они подвергли сомнению, то теперь все равнобудет следствие по поводу взрыва. Два человека погибли, и на несчастный случайэто совсем не похоже. Я расскажу им все – как я потеряла память, как что-товспоминаю потихоньку, что случилось в квартире на Некрасова, и про арабов тожерасскажу. Но сначала надо повидать Кирилла. Он сможет подтвердить хотя бынекоторые из моих рассказов, например про вчерашнюю тряпочную куклу.

Я развернулась на 180 градусов и понеслась к Кириллу. Ондолго не открывал, пока я чуть не выломала дверь. Выглядел он ужасно. Волосывсклокочены, глаза воспалены.

– А-а, ты уже знаешь? – спросил он вместоприветствия.

– Кирилл, это все из-за меня. Он опять звонил мне вчеравечером, я хотела стравить их с Валентиной, он сказал, что с ней разберется,вот и разобрался.

Он молчал, думая о своем. Если бы он отдал эту чертовуброшку, Женька бы не погиб. Но кому надо было ее отдать? Если Валентине, тоЖенька бы не погиб, но тогда могла погибнуть Таня, а может быть, и ребенок. Аесли бы Татьяна отдала эту чертову брошку тому типу с неживым голосом, то ещенеизвестно, оставил бы он ее в живых, ведь она многое про него знала. Номервчерашней машины он запомнил, но что толку, без милиции все равно неразберешься, кто хозяин.

– Ты слышишь, Кирилл? Я иду в милицию, я так больше немогу.

– Сядь, успокойся. В любом случае сегодня уже никого вмилиции нет, девятый час.

– А тебя допрашивали?

– Так, мимоходом. Мне Раечка позвонила.

– Как Мария Михайловна?

– Плохо.

– Теперь она совсем одна осталась?

– Там есть родственники. – Кирилл неопределенномахнул рукой.

– Так мы пойдем завтра в милицию?

– Зачем? Сейчас они будут проверять все Валентининысвязи, ясно, что ее из-за этого убили. Вот пусть и ищут в ее бывшей фирме, ипотом в ее окружении, зачем она в Ливан ездила, а мужу сказала, что в Турцию.

– Она в Ливане была? – вскинулась я. – А проВадима ты им сказал?

– Тогда и тебя надо вмешивать, а я не хочу.

– Почему?

Он посмотрел на нее со злостью. Неужели не понимает? Впоследнее время похолодало, и сегодня на ней под курткой был светло-лиловыйсвитер с высоким воротником и узкие черные брюки. Сейчас глаза ее тревожнопотемнели и были цвета грозовых туч. Ого, на Балтике будет шторм!

Почему они всегда встречаются в особых опасныхобстоятельствах, почему нельзя просто, чтобы она сидела рядом, улыбалась ему,болтала о пустяках. Или сходить погулять в Петропавловку…

Он тут же опомнился. Если бы не вся эта свистопляска, Таняна него бы и не взглянула. Такие женщины не для него, надо трезво оцениватьсвои силы.

Он рассердился. А для кого? С мужем она разошлась, и, судяпо тому, с какой готовностью пришла знакомиться с тем подонком Вадимом, никогоу нее сейчас нет. И все равно, она не для него. Как разозлилась тогда в метро,после их единственной ночи. И до сих пор не может ему эту ночь простить. Какобъяснить ей, что тогда она пришла к нему сама и от нее исходил такойсексуальный призыв, что любой бы потерял голову, а ведь она ему понравилась ещедо этого.

Татьяна поняла его сердитый взгляд по-своему.

– Послушай, я, конечно, виновата, что подставилаВалентину. Все моя глупая болтовня, но ведь я их не убивала, что же ты на меня,как на врага? И почему, Кирилл, ты не сказал в милиции про меня?

Он отошел к дивану и сел, обхватив голову руками. Он устал,очень устал, ему безумно жаль Женьку, который погиб по нелепой случайности.

Мне стало невмоготу сидеть и смотреть, как он страдает.

– Вы давно были знакомы с Женей?

– С первого класса.

– Все это ужасно, мне очень его жаль.

Поскольку Кирилл никак не реагировал на мои слова, яотважилась погладить его по голове. Он перехватил мою руку и прижался к нейщекой. Сердце у меня забилось сильно-сильно. В чем мы провинились, что на наспосыпалось столько несчастий? Я обняла Кирилла и все гладила и гладила его поголове, как маленького. Наконец он тихонько отстранился.

– Послушай, я же все-таки мужчина и вообще живойчеловек. Я так долго не выдержу.

Я повеселела – раз вспомнил, что он мужчина, значит, немногоочухался.

– У тебя есть вести от дочки? – спросил Кирилл,чтобы преодолеть возникшую неловкость.

– Пока нет, но думаю, там все в порядке.

– Я видел вчера у тебя ее фотографии, вы очень похожи.

– Да? – Я оживилась. – А вот посмотри на эту.

Я достала из портмоне мою самую любимую, где мы с Аськойвдвоем и действительно очень похожи.